О том, что эта программа «согласия между сословиями» (concordia ordinum) не могла быть долговечной, говорить нечего; судя по высказываниям Цицерона в письмах к Аттику, Цицерон сам понимал это и не раз отзывался то с резкой критикой, то с насмешкой как о «твердокаменных» защитниках сенатской знати, например, о Катоне, так и о разбогатевших откупщиках-всадниках; тем упорнее он настаивал в своих речах на необходимости оберегать это «согласие». Ходатаем за права римских всадников Цицерон был с самого начала своей деятельности; наиболее горячо он выступал в их пользу в своих речах против Верреса и в речи о Манилиевом законе.

Цицерон основой всякой законности полагал нерушимое право собственности; нарушение его он считал недопустимым беззаконием. Именно поэтому все проекты земельной реформы вызывают отчаянное сопротивление Цицерона; всякая земельная реформа была в его глазах связана с какими-то диктаторскими полномочиями — комиссии или единоличного властителя — и уже тем самым казалась ему неприемлемой.

Одной из привлекательных черт характера Цицерона, как мы видели, была его личная честность: именно поэтому он искренно возмущался ограблением провинций, которое позволяли себе наместники; те же громы и молнии, которые он метал в Верреса, он — в менее патетической форме, но не с меньшим негодованием — мечет в своего предшественника по управлению Киликией в конце 50-х годов (письма к Аттику, V, 16, 2—3; 17, 6; 21, 7—13; к близким, XV, 4, 2); в своих письмах к брату, управлявшему провинцией Азией (К брату Квинту, I, 1; 2), он дает точные указания и разумные советы о том, как надо относиться к населению провинций. Единственным суровым выступлением Цицерона по отношению к населению провинций является его речь в защиту Фонтея (69 г.), которого галлы обвинили в лихоимстве; но возможно, что к населению Галлии (в отличие от жителей восточных провинций), Цицерон относился враждебно, памятуя нашествие галлов на Рим, и презрительно, как к «дикарям». Напротив, о Египте, Малой Азии, островах Эгейского моря и особенно о Греции он говорит с уважением и дружелюбием, памятуя великую прежнюю славу этих стран и ценя их древнюю культуру; так же отзывается он и об италийских муниципалах и союзниках, в защиту которых он так часто выступал.

Литературное наследие Цицерона очень велико и разнообразно. Прежде всего его слава основывается, несомненно, на его речах. Хотя не все его речи дошли до нас, но число сохранившихся достаточно велико, а характер их достаточно ясно выражен, чтобы наше представление о его ораторском даровании было вполне законченным и исчерпывающим. В полное собрание его сочинений принято включать пятьдесят восемь речей, большинство которых сохранилось полностью; в нескольких недостает начала, в нескольких — конца, в иных имеются пропуски (лакуны); несколько речей, представляющих собой фрагменты, достаточно крупные и содержательные, также обычно включаются в собрание (речи по делу актера Росция, по делу Марка Туллия, в защиту Фонтея); помимо этого, имеются еще незначительные фрагменты, приведенные позднейшими авторами (Авл Геллий, Макробий и др.); известны также и названия многих утраченных речей (около тридцати), упоминаемых либо самим Цицероном, либо другими писателями.

При изучении речей Цицерона как произведений литературных нередко приходится обращаться к его сочинениям по теории ораторского искусства. Для выяснения взглядов Цицерона на искусство речи чрезвычайно важны три его крупных произведения, написанные им в уже позднем возрасте: «De oratore» (Об ораторе), «Brutus» (Брут, с позднейшим подзаголовком «De claris oratoribus» — О знаменитых ораторах), «Orator» (Оратор) и несколько небольших («О наилучшем роде ораторов» и др.). Рисуя в них образ идеального оратора, Цицерон в то же время дает много интересных практических указаний и советов, полезных для начинающего оратора, приводит примеры из своих речей, излагает теорию речевых стилей, характеризует своих предшественников и полемизирует с современниками. Поскольку Цицерон считал широкое философское образование непременным условием того, чтобы стать хорошим самостоятельным оратором, а не только имитатором чужих ухищрений, то он уделил немало внимания и философским проблемам, преимущественно этического и политического характера.

Наконец, к литературным произведениям Цицерона можно отнести и его письма; число его писем, дошедших до нас, превышает девятьсот. Письма от конца 60-х, от 50-х и 40-х годов дают полную картину жизни Рима в эту бурную эпоху и рисуют нам образ самого Цицерона гораздо ярче, чем его речи и философские трактаты.

Задачи, стоящие перед ораторским искусством вообще, Цицерон формулировал следующим образом: «Красноречивым можно считать того, кто, говоря и на форуме, и в суде, умеет доказывать, очаровывать и убеждать. Доказывать необходимо, очаровывать приятно, убеждать — верный путь к победе; именно это последнее свойство наиболее важно, если хочешь выиграть дело; сколько задач стоит перед оратором, столько же имеется видов красноречия: доказывать надо тонко, очаровывать — в меру, убеждать горячо; во всем этом и заключается сила оратора» («Оратор», 21, 69).

В течение своей долгой ораторской деятельности Цицерону приходилось выступать по самым разнообразным вопросам и перед разного рода слушателями: в суде по делам гражданским и уголовным, в сенате и комициях на темы политические. В судебных делах Цицерон в подавляющем большинстве случаев выступал как защитник; уже согласившись взять на себя дело по обвинению Верреса, он с самого начала счел нужным подчеркнуть, что такая роль ему не свойственна и не совсем приятна; правда, по существу Цицерон и здесь остался верен своему призванию защитника, ратуя за сицилийцев, ограбленных и оскорбленных Верресом. Однако в позднейшие периоды своей жизни Цицерону иногда приходилось закрывать глаза на факты, защищая своих единомышленников и благожелателей.

Уже задолго до времени Цицерона в риторике была выработана классическая схема защитительной речи, сохранявшая свою силу в течение многих веков; схему эту, в основном, сохраняет и Цицерон. Судебная речь должна, во-первых, ознакомить слушателей с фактическим составом дела; во-вторых, дать освещение и оценку изложенных фактов и сделать из этого выводы; обвинитель, выступающий первым, уже должен изложить сами факты; но он дает им оценку не в пользу обвиняемого и требует осуждения его; поэтому защитник имеет право еще раз повторить рассказ о происшедшем конфликте и осветить его со своей точки зрения, приведя доказательства в пользу своего истолкования; затем он должен систематически опровергнуть доказательства обвинителя. Таким образом, речь защитника естественно распадается на три основные части: 1. повествование (narratio); 2. истолкование фактов, подкрепленное доказательствами (probatio); 3. опровержение доводов обвинителя (refutatio). Дополнительными частями являются введение (exordium), обрисовка главной темы, которой будет посвящена речь (propositio), план речи по ее разделам (partitio) и заключение (peroratio). Хотя античная риторика вводит и более мелкие подразделения этой схемы, но каких-либо существенных изменений они в нее не вносят.

Оратор, конечно, может в разной степени обнаруживать свой талант в той или иной трактовке этой схемы: в умелой композиции, в соразмерности частей, в убедительных и точных доказательствах, в остроумном опровержении доводов противника, в живости рассказа, в горячности и пафосе, наконец, в словесном мастерстве — во владении синтаксическим строем речи, лексикой и синонимикой, риторическими приемами и даже чисто звуковой стороной: фонетикой и ритмикой. Цицерон, несомненно, владеет всеми сторонами этого сложного искусства, но, по его собственному признанию, не всеми в равной мере: в некоторых его дарование обнаруживается особенно ярко, в других выступают налицо и известные его недостатки.

Наиболее слабой стороной некоторых речей Цицерона можно считать их композицию; сам Цицерон (см. «Брут», 37, 95) с завистью противопоставляет себе своего старшего современника Гортенсия, который заранее намечал себе план речи и следовал ему неуклонно; Цицерон, более живой и эмоциональный, напротив, нередко отклоняется от того плана, который он сам излагает в разделе «partitio». Другим недостатком большинства его речей являются излишнее многословие и патетические повторения одних и тех же мыслей.