Авторитет сенаторов был уже к концу II в. сильно поколеблен, а затяжная Югуртинская война (111—105 гг.) нанесла ему еще один тяжелый удар: вследствие некоторой медлительности консула 109 г. Квинта Цецилия Метелла Нумидийского и подкупности первоприсутствующего в сенате Марка Эмилия Скавра на первый план выдвинулись новые полководцы, еще недавно никому не известные: «новый человек» Гай Марий и выходец из обедневшего патрицианского рода Луций Корнелий Сулла, два смелых и талантливых соперника, борьба между которыми не раз приводила к победе и единовластному правлению то одного, то другого, хотя и недолгому, но уже ясно показавшему, какой конец ожидает республику. Едва закончилась Югуртинская война, как Марий, одержав победу над полчищами германских племен, грозивших хлынуть в Италию, добился исключительного влияния в государстве и на некоторое время демократические тенденции победили: Марий, неродовитый и необразованный, семь раз избирался в консулы (107, 104—100, 86 гг.); но это не означало, что нобилитет согласен без боя отказаться от своей ведущей роли в государственных делах; этот антагонизм позднее привел к кровавым схваткам 80-х годов и диктатуре Суллы.

Такова была та сложная и напряженная обстановка, полная неразрешенных и, по существу, неразрешимых противоречий, в которой в 106 г. до н. э. родился Марк Туллий Цицерон. Однако его детство и ранняя юность прошли мирно, не затронутые бурями эпохи. Он принадлежал к всадническому роду, ничем себя в истории не прославившему; отец его владел небольшим поместьем возле Арпина (около 150 километров от Рима); Цицерон в течение всей своей жизни подчеркивал, что он «новый человек» (homo novus) и что его род не имеет ничего общего с патрицианским родом Туллиев. Марий был земляком Цицерона; Цицерон, несомненно, еще с детства знал и о военных подвигах Мария в Африке и Галлии, и о его почти бессменном консульстве; именно этот ореол славы, окружавший старого арпината, возможно, и был причиной того, что Цицерон всегда отзывался о Марии более благосклонно, чем можно было ожидать, имея в виду отношение Цицерона ко всем, кто пытался поколебать основы римского государственного строя. В ранней юности Цицерон даже написал поэму «Марий».

Арпинским родовым имением впоследствии совместно владели Марк Цицерон и его младший брат Квинт, но выросли они в Риме, куда их, еще мальчиками, перевез отец, чтобы дать им образование. В Риме Цицерон был введен в круг тех наук, изучение которых было необходимо для молодого человека, имевшего надежду преуспеть на поприще судебного оратора, а впоследствии вступить на путь магистратур; он изучал риторику у известного родосского ритора Молона, жившего в те время в Риме, и гражданское право у Квинта Муция Сцеволы Авгура и у его двоюродного брата законоведа. Он ознакомился с философскими учениями различных школ, слушая эпикурейца Федра, стоика Диодота и Филона, представителя Новой Академии; будучи подростком, он имел возможность присутствовать на выступлениях лучших ораторов того времени — Луция Красса (умер в 91 г.), к которому на всю жизнь сохранил глубокое уважение, и Марка Антония (убит марианцами в 87 г.); сам Цицерон готовился к публичным выступлениям, учась декламации у знаменитого актера Росция; он хорошо изучил греческий язык и перевел астрономическую поэму Арата, эллинистического ученого и поэта; юношеское сочинение Цицерона «De inventione» («О подборе материала для речей») свидетельствует о хорошем знании греческих риторических теорий. К военной службе Цицерон не чувствовал влечения; прослужив около года в войске Помпея Страбона (отца Гнея Помпея «Великого»), он вернулся к своим занятиям.

80-е годы являются тем периодом жизни Цицерона, о котором мы ничего, по существу, не знаем. В годы борьбы между сторонниками Мария и Суллы, когда погибли Муций Сцевола и Марк Антоний, убитые марианцами, Цицерон, по-видимому, не принимал активного участия в борьбе политических группировок и выжидал более подходящего момента, чтобы начать выступать в суде. Первые дошедшие до нас речи его датируются 81 и 80 гг., т. е. кратким, но тяжким периодом диктатуры Суллы (82—79 гг.): проскрипции уже закончились, но были свежи в памяти у всех; в силу Корнелиева закона о судоустройстве, судебная власть была отнята у римских всадников и передана нобилитету.

Первые выступления Цицерона принято считать доказательством его демократических взглядов в этот период его жизни, поскольку он решился в речи за Секста Росция задеть если не самого Суллу, то его временщика Хрисогона; но это доказательство недостаточно убедительно, так как оппозиционно настроены против Суллы были не только приверженцы Мария, в ту пору разбитые, но и представители старинных римских родов, утратившие при Сулле свое исконное влияние или вынужденные делиться им с низкородными людьми из окружения Суллы. По-видимому, как ставленник именно этих кругов — в первую очередь членов рода Метеллов — и выступил молодой Цицерон. Но даже его осторожные выступления против сулланского режима, по-видимому, вызвали недовольство власть имущих; Цицерон на два года покинул Рим и уехал в Грецию — как бы заканчивать свое образование; он побывал в Афинах, слушал лекции философа-эклектика Антиоха Аскалонского, посетил на Родосе своего учителя, ритора Молона и вернулся в Рим уже после смерти Суллы.

70-е годы в истории Рима были лишь немногим спокойнее, чем предшествовавшее десятилетие: гражданская война, правда, уже не бушевала в самих городских стенах, но с остатками марианцев велась упорная борьба в Испании, где во главе их стоял Квинт Серторий, сопротивлявшийся в течение восьми лет (80—72 гг.); с 74 по 71 г. в Италии продолжалось принявшее неслыханный размах восстание рабов и гладиаторов под руководством Спартака; оно угрожало самому Риму и было подавлено с крайней жестокостью. В том же 74 г. на Востоке началась третья война с Митридатом VI, затянувшаяся до 63 г. Во внутренней политике, напротив, борьба различных группировок в это десятилетие не была такой острой, как раньше: крайности сулланской конституции шаг за шагом смягчались; римские всадники, жестоко пострадавшие при проскрипциях, опять подняли голову, особенно после того, как Гней Помпей, римский всадник, справил два триумфа, проявив в войне с Митридатом свой выдающийся военный талант. Перед лицом грозного восстания рабов нобилитет и римские всадники на время забыли свои распри, и в 70 г., в консульство Помпея и Красса, был принят закон Луция Аврелия Котты о судоустройстве — об избрании судей не только из сенаторов, но и из всадников и эрарных трибунов[2730] (из всех трех сословий поровну); был полностью восстановлен в правах народный трибунат, при диктатуре Суллы если и не уничтоженный формально, то фактически лишенный своего значения.

В это десятилетие Цицерон, возвратившись из Греции, обзавелся семьей и начал свое восхождение по лестнице государственных должностей: в 76 г. он стал квестором и провел 75 год в Сицилии, где оставил по себе настолько добрую славу, что в начале 70 г. сицилийские городские общины обратились к нему с просьбой выступить обвинителем пропретора Сицилии Верреса, который после отъезда Цицерона в течение трех лет грабил имущество сицилийцев, а их самих подвергал издевательству, пыткам и казням. Цицерон согласился выступить обвинителем: процесс против Верреса мог принести ему известность, дискредитировать сенаторские суды и систему управления провинциями и способствовать принятию Аврелиева закона, а кроме того — что, быть может, было для него наиболее важным — расположить в его пользу избирателей при выборах эдилов на 69 г. Все эти расчеты оправдались: Веррес добровольно удалился в изгнание еще до окончания процесса; Цицерон помог своему сословию, сам был избран в эдилы и выдвинулся как оратор, издав и распространив не только две первые, действительно произнесенные им речи против Верреса, но и те, что ему не пришлось произнести. Все они свидетельствуют как об огромной трудоспособности Цицерона, так и о его художественном даровании.