– Кажется, что так и есть. – Изучаю обратную сторону коробки со смесью для кекса,
надеясь, что он сменит тему, но когда я поднимаю взгляд, он просто пялится на меня, как бы
всем своим видом говоря: «я могу ждать весь день».
Вздыхаю и кладу коробку обратно на полку.
– Я учусь так много не потому, что мне это нравится, – признаюсь я, разворачивая
тележку в проход с молочной продукцией. – Я занимаюсь, потому что у меня стипендия, а в
прошлом году я не училась – типа, совсем – и почти потеряла ее. По факту я лишилась
половины. Так что в этом году я должна взяться за ум. И серьезно.
Он выглядит удивленным:
51
N.A.G. – Переводы книг
– Я тоже.
Хватаю йогурт и кладу в тележку, за ним следуют яйца. Теперь у меня множество
вариантов на завтрак.
– И я не хожу на вечеринки или что-то подобное, потому что чересчур много делала это в
прошлом году, а у меня правда не срабатывает выключатель. Это просто: все или ничего. Одни
вечеринки и никакой учебы. – Я не собираюсь упоминать о своем аресте. – И если бы я не
остановилась, пришлось бы жить с родителями и остаться без перспектив устроиться на
хорошую работу.
– Полностью тебя понимаю, – кивая, говорит Келлан. – Поэтому эта договоренность
идеальна. – Он жестами указывает между нами. – Ты как потрясающий образец для
подражания. Я прихожу домой, вижу, что твоя дверь закрыта, и понимаю, что ты занимаешься
в комнате. И я тут же думаю: «Лучше учись, Келлан, если хочешь окончить колледж». А затем
ты идешь на работу, и я такой: «Пора тренироваться».
Кошусь на него:
– Серьезно?
– Да. Поэтому я и дал то объявление. Хотел кого-то вроде тебя; только не думал, что
найду.
Ты нашел меня на « Майском Сумасшествии», – думаю я. Но вслух произношу:
– Рада, что это срабатывает. Для нас обоих.
Он ухмыляется.
– Отныне я тоже буду соблюдать свою часть договора, – говорит он. – Теперь я понимаю,
почему учеба так важна для тебя. И я скажу Кросби, чтобы перестал заглядывать без
предупреждения – прошлым вечером он явно мог поиграть в одну из своих игр. Ему не нужно
было тревожить тебя.
Ошибаешься, Келлан.
– Кросби – не проблема.
– Ты не обязана вести себя мило. Он мой лучший друг, но мы можем тусоваться у него.
Мысль о том, чтобы меньше видеть Кросби, вызывает очередной всплеск разочарования.
Кто бы мог подумать?
– Правда, – говорю я. – С ним все в порядке.
И это преуменьшение года.
* * *
К сожалению, Келлан был верен своему слову. Я не вижу Кросби до самого их отъезда, но
и когда они возвращаются к середине октября, все равно не сталкиваюсь с ним. Он находится
поблизости – я слышу, как Келлан разговаривает с ним по телефону, или иногда он
рассказывает мне о чем-то, что сказал или сделал Кросби, когда они тусовались вместе, но он
не приходит в квартиру. По крайней мере когда я там. В «Бинс» он тоже не заглядывает, и как
бы не старалась, я начинаю зацикливаться. Что Келлан сказал ему? Держись подальше от
Норы, ей нужно заниматься? Или это вообще не имеет отношения к Келлану, а все дело в том,
чего не случилось на кухне той ночью? Ему неловко? Он сожалеет? Он ненавидит меня?
Окей, на самом деле я не думаю, что сделала что-то, за что меня можно ненавидеть, но
мой разум пришел к этому, исчерпав все остальные возможности.
– Эй, – резко говорю я. Передо мной тарелка со спагетти на обеденном столе, а Келлан
смотрит один из «Крепких орешков».
– Что такое? – спрашивает он, ставя фильм на паузу.
– Ты не знаешь, Кросби все еще заинтересован в вечере живого микрофона в «Бинс»?
Келлан хмурится и потирает пальцем между бровями.
– Он снова доставал тебя со своей «магией»? – с тяжким вздохом спрашивает он. –
Прости. Я поговорю с ним об этом.
– Нет, – поспешно говорю я. – Мы вообще не виделись, поэтому и спрашиваю тебя. Я
думала, ему это было интересно, но он не записался, а все свободные места уже почти заняты. –
Технически это правда, хотя я давненько не вспоминала о вечере живого микрофона или
«магии» Кросби. Просто не знаю, как еще спросить у Келлана, чем занимается его лучший
друг, без необходимости потом отвечать на неудобные вопросы.
– О, – говорит Келлан. – Он не упоминал об этом. Я могу выяснить у него, если хочешь.
Я сглатываю.
– Конечно. Было бы здорово. – У меня нет номера Кросби, и я никогда не давала ему
свой. Расписания его занятий я тоже не знаю, так что у меня нет возможности столкнуться с
ним, если только не подкараулить его у дома братства. Знаю, что противоречу сама себе. Это
Джулианна Киз
«Под вопросом»
Колледж Бернема # 1
был мой план – забыть его, – но теперь, кажется, именно он тот, кто забыл обо мне, и я не могу
думать ни о чем, кроме того, что предпринять, чтобы он снова меня заметил.
– Хочешь посмотреть со мной? – спрашивает Келлан, кивая на телевизор. – Кино только
началось. Я могу включить заново, если хочешь.
– Нет. – Я качаю головой. – Спасибо, но мне нужно…
– Заниматься, – заканчивает он за меня, поднимая большой палец вверх. – Понятно.
Отношу свою тарелку в кухню. Рада, что съела большую часть спагетти до нашего
разговора, потому что, кажется, мой аппетит пропал. Ополаскиваю тарелку и засовываю ее в
посудомоечную машину, затем направляюсь в свою комнату, чтобы взять пиджак и сумку.
– Увидимся позже, – кричу я, выходя за дверь.
– Повеселись в библиотеке.
Я не отвечаю, передергиваясь, когда вечерний воздух встречает меня. На улице темно и
тихо, стоит такой густой туман, что на расстоянии десяти футов уже ничего не видно.
Взбираюсь на свой велосипед и кручу педали в сторону библиотеки, хотя в кои-то веки не она
является моей целью.
Вопреки своему твердому намерению быть умнее в этом году, мне потребовалось
слишком много времени, чтобы сообразить, как узнать, чем занимался Кросби Лукас: я
буквально прочту это на стене.
Это противная допотопная традиция, и колледж в знак протеста закрашивает стены
каждые пару лет, но туалеты на четвертом этаже здания Союза Студентов печально известны
списками тех, с кем трахаются члены братства. Чем популярнее парень, тем длиннее список.
Имена появляются и в мужском, и в женском туалете, и для некоторых это повод для гордости,
в то время как для других – унижение. В прошлом году после перепиха с Келланом я неделю
ходила сюда, чтобы посмотреть, не появилось ли мое имя в его крайне длинном списке, но его
так и не было. В то время это было смесью облегчения и разочарования; сейчас же я чувствую
лишь облегчение.
В шесть часов в среду в здании относительно тихо. Миную нескольких человек, когда
подхожу к лифту, но поднимаюсь на четвертый этаж в одиночестве. Когда я вхожу в туалет, там
находится девушка, но затем остаюсь только я. Перевожу дыхание и изучаю длинную череду
кабинок. Если я правильно помню, третья посвящена парням «Альфа Сигма Фи». В прошлом
году, проверяя список Келлана, я видела имя Кросби, но тогда не обратила внимания. Теперь
же заинтересована только в нем.
Кабинки стандартно тесные, металл покрыт облупившейся серой краской. Списки
написаны в основном черным маркером: имя парня сверху, а ниже нацарапаны имена его
завоеваний. Рядом со многими стоит дата, словно временной штамп. Это смесь почерков:
какие-то аккуратные, какие-то корявые – списки обновлены случайными людьми случайной
информацией. Без всякого любопытства просматриваю список Келлана. В нем аж шестьдесят
два имени, датированные началом прошлого сентября, когда он только приехал в Бернем.
Против воли роняю челюсть. Я знаю, что он… активен, но это больше, чем я ожидала. У меня