Это Кросби.
Ко-нахрен-нечно.
– Что? – рявкаю я. Скрещиваю руки, потому что я злюсь и потому что холодно. И потому
что Кросби, одетый в серую футболку, джинсы, распахнутый вельветовый пиджак и с рюкзаком
на плече, выглядит гораздо привлекательней, чем должен.
– А… – Его нерешительная улыбка исчезает, когда сталкивается с хмурым взглядом на
моем каменном лице, и он бросает взгляд мне через плечо.
– Келлан здесь?
Я приподнимаю бровь.
– Нет.
Он легонько передергивается:
– Могу я войти?
– Зачем?
– Потому что мы должны были играть в « Fire of Vengeance», а игра у него.
– Ну, его нет.
Он кажется раздраженным:
– Я слышал тебя. Позволь мне зайти и взять игру.
Сейчас мне не до попыток взять игру в заложники:
– Ладно. Без разницы.
Отступаю в сторону, и он заходит и скидывает обувь.
– Почему ты так злишься? – спрашивает он, когда я следую за ним в гостиную.
– Я занята. – Я абсолютно не занята, но не собираюсь признаваться, что меня кинули.
Особенно когда уверена, что Кросби Лукаса никогда не кидали.
– Что ты делаешь?
– Занимаюсь. – Это первый ответ, что приходит мне в голову, и самый правдоподобный.
Даже если сейчас вечер пятницы.
– Ха. – Он копается в стопке игр на консоли, разыскивая ту, за которой пришел. – Здесь
тихо. – Так и должно быть.
– Верно. – Он мнется. – Ты не против, если я потусуюсь здесь немного?
– Сейчас у меня нет желания слушать твои взрывы.
– Не играть. Заниматься. У меня дома настоящее безумие, и я отстаю по материалу.
Я фыркаю:
– Воспользуйся библиотекой. – Я не это имела в виду. Сказав «библиотека» своим
самым ехидным тоном, я только придаю больший вес инциденту, что произошел во вторник, а
должна была притвориться, что мне плевать. Черт, я должна была забыть не только ту встречу,
но и самого Кросби Лукаса – и вот он в моей гостиной. Как всегда.
Кросби вздрагивает:
– Я хотел извини…
Ох, твою мать. В данный момент я не вынесу извинений. Не когда мое хладнокровие
висит на волоске.
– Знаешь что? – перебиваю я. – Делай что хочешь. Только меня не трогай.
Поворачиваюсь, шагаю в свою комнату и хлопаю дверью. У меня не слишком хорошо
получается скрывать свои чувства, но я хотя бы дистанцировалась от него.
Меня жутко тянет спрятаться под одеялом, пока эта кошмарная ночь не пройдет, но сна
ни в одном глазу, пустой желудок не перестает урчать, и каждое слово эссе по английскому, что
я пишу, – помойка. Чувствую себя тигром, который мечется по своей клетке, отчаянно желая
45
N.A.G. – Переводы книг
выбраться, не вполне уверенная, куда податься, но несомненно мне бы хотелось оторвать чью-
то бошку.
Легкий стук в дверь заставляет мою голову повернуться, как у той девочки из
«Экзорциста», и, хотя я планировала игнорировать его, все равно откликаюсь:
– Чего?
– Я заказал пиццу. – Его голос глухо звучит через дверь, но он не поворачивает ручку.
От этой новости мой желудок радостно подпрыгивает. Еда! Пища! А затем он падает,
потому что Кросби с Келланом заказывают по доброй порции пиццы с говяжьим фаршем,
анчоусами и оливками – всем, что я нахожу отвратительным.
– Я не хочу твою гадкую пиццу, – ворчу я. – Но в любом случае спасибо.
– В ней только одна половина гадкая, – отвечает он. – Вторая скучная.
Желудок снова приободряется. Мы обсуждали это как-то: я люблю пепперони и много
сыра, что Кросби с Келланом единодушно объявили самой скучной пиццей на земле.
Я встаю и распахиваю дверь, вынуждая Кросби отскочить, будто его ударило током. С
подозрением оглядываю комнату:
– Здесь правда пицца?
– Да. – Он указывает на кофейный столик, где ждет закрытая коробка.
– Ты врешь насчет скучной половины?
– Хотел бы. – Знаю, что он смотрит мне за плечо, пока говорит, и видит скомканное
платье на кровати и забытые красные туфли, брошенные рядом. Пусть думает, что хочет.
Закрываю дверь, выползаю из комнаты и хватаю тарелку из шкафчика на кухне. Рядом с
пиццей стоит двухлитровая бутылка пепси, что тоже очень хорошо выглядит. Беру стакан и
салфетки из остатков заказанной Келаном еды на вынос и направляюсь к дивану, чтобы взять
пару кусочков.
Открываю коробку и убеждаюсь, что Кросби говорит правду – одна половина блаженно
не запятнана его ужасными начинками. Хватаю два кусочка и плюхаю их на свою тарелку. Он
приближается, почти застенчиво садится на диван со своей собственной тарелкой и берет себе
кусочек.
– Ты останешься? – спрашивает он, когда я, не садясь, наливаю стакан пепси. – Сделай
перерыв и посмотри со мной телевизор.
Я смотрю на него краешком глаза. У него пятнышко томатного соуса на верхней губе, и он
слизывает его, когда тянется к пульту.
– Там нечего смотреть, – говорю, лишь бы поворчать.
– Всегда что-то есть.
И хотя это совершенно противоречит моему плану «избегать и забыть Кросби Лукаса», я
не совсем готова вернуться в свою комнату, так что сажусь в дальний конец дивана и подгибаю
ноги, засовывая босые ступни между подушками. Откусив первый кусочек пиццы, чуть
закатываю глаза.
Кросби щелкает каналы, пока не находит шоу о старых реальных преступлениях, в
котором восстанавливают загадку десятилетней давности и ее возможный исход. Говорю себе,
что собираюсь остаться, только пока не прикончу пиццу, но история молодой жены и матери,
убитой в своем доме в солнечный воскресный день, словно приклеивает меня к месту – моя
болезненно впечатлительная сторона не желает оставаться без ответа.
– Сто пудов, это ее муж, – говорит Кросби в первую рекламную паузу. – У него была
интрижка, и он не хотел платить алименты на ребенка, поэтому убил ее.
– Это отзывчивый сосед, – спорю я. – Судя по тому, что он организовал тот поисковый
отряд из добровольцев, он точно знал, что она была на чердаке. Убийцы всегда стараются
оказывать содействие.
– Ты много знаешь об убийцах, а?
Одаряю его взглядом:
– Ты был бы удивлен.
Он смеется и корчит рожицу:
– Боже, Нора.
Я улыбаюсь, сама того не желая. К тому времени, как шоу заканчивается, я съела три с
половиной кусочка пиццы и чувствую себя разбухшей и удовлетворенной свиноматкой.
– Поверить не могу, что это была воспитательница из детского сада, – говорит Кросби,
выключая телевизор и глядя на меня. – Что за психопатка. – У нее было опасное влечение к
ничего не подозревающему мужу, и она рассматривала жену как ненужную конкурентку.
Джулианна Киз
«Под вопросом»
Колледж Бернема # 1
– Да. – Мы замолкаем, глядя на темный экран телевизора. Я тереблю ниточку, что торчит
из моих штанов, а Кросби барабанит пальцами по колену.
– Нора, – произносит он в конце концов.
Я не смотрю на него.
– Что?
– Я очень сожалею о том случае в библиотеке.
Хоть отчасти я и ожидала, что он скажет об этом, все равно чувствую неудобную тяжесть в
груди, жгучие воспоминания о том вечере всплывают на поверхность.
– Забудь об этом, – говорю я, хотя эта инструкция скорее для меня, чем для него.
– Это был парень из кофейни, не так ли?
– И что? – Я делаю движение, намереваясь встать, которое, кажется, побуждает его
спросить:
– Он твой бойфренд?
Я стараюсь не смотреть с надменностью.
– Нэйт? Нет, он влюблен в Марселу, как и любой парень, который видит ее. – Вспоминаю,
как Келлан спрашивал о ней в тот вечер в кофейне. Как каждая голова поворачивается, когда
она проходит мимо. Как Келлан забыл обо мне, хотя я живу здесь, и у нас были планы. Думаю о
том, что его отсутствие волнует меня меньше, чем неожиданная компании Кросби. И о том, что