был секс с пятью парнями в прошлом году, и я считала, что это много.

Хмурюсь, разглядывая его список. Он пронумерован, и в нем парочка пробелов: номера

четыре, девять, двадцать два, сорок один и пятьдесят пустуют. Не знаю, куда я качусь, но

чувствую болезненное удовлетворение, узнав, что я не единственная девушка, которую он

забыл.

Убираю волосы за уши и изучаю кабинку. В ней задокументированы предполагаемые

перепихи примерно двенадцати парней, и длина списков варьируется от шести до шестидесяти

двух, что, полагаю, делает Келлана «победителем».

Замечаю имя Кросби на противоположной стороне кабинки. В его списке двадцать пять

имен, и каждое отзывается в моем сердце легким ударом ревности. Знаю, это глупо, но читаю

имена в надежде, что узнаю их и пойму, какого типа девушки нравятся Кросби Лукасу. А каких

он внезапно начинает избегать. Но не узнаю ни одну из «Кросбаб» и хмурюсь, дойдя до конца

списка. Последнее похождение датировано вторым июня этого года. Его не было на кампусе

все лето, но если он тот Кросби, которого я знала, – тот самый, с двадцатью пятью

«Кросбабами» в виде насечек на изголовье его кровати – то естественно он путался с кем-то, с

тех пор как начался новый учебный год. Как насчет той девицы в библиотеке? Просто чтобы

убедиться, я проверяю списки других парней, и у большинства есть записи за сентябрь и

октябрь. У одного Келлана десять, начиная с Дня Труда.

53

N.A.G. – Переводы книг

Мои глаза снова медленно перемещаются к списку Кросби. Информации у меня не

больше, чем было, когда я пришла сюда – или нет? Я напугана той надеждой, что испытываю,

при мысли о том, что у него не было секса ни с одной девчонкой, с тех пор как мы встретились,

но это нелепо. Знаю, какая у него репутация. Видела его в действии. Вижу его историю,

нацарапанную здесь, на стене в туалете. Он не монах и явно не страдает от отсутствия женского

внимания.

Выхожу и хватаю свой велосипед, но не еду в библиотеку. Вместо этого просто кручу

педали по округе, и мои чувства такие же сумрачные, как густой туман. Я не могу позволить

себе привязываться к Кросби Лукасу, но и остановиться тоже не могу.

* * *

В пятницу, в два часа, у меня плановая встреча с деканом Рипли. Они с моим отцом были

соседями по комнате тридцать лет назад, поэтому, к несчастью, он питает обоснованный

интерес к моим успехам.

У меня две пары в пятницу, и, как правило, между ними я зависаю в библиотеке, вместо

того чтобы ехать домой. Сегодня, однако, я хочу сменить свою стандартную униформу, джинсы

и футболку, чтобы выглядеть уверенно и презентабельно на встрече с деканом Рипли.

Последний раз мы встречались после моего ареста, и я почти уверена, что была одета в то белое

платье с кожаными ремешками и ботинки Марселы на платформе. В этот раз, когда он

позвонит моему отцу со свежими новостями, я хочу, чтобы слово «кожаный» не фигурировало

в разговоре.

Со стоном ковыряюсь в своем шкафу, пока не нахожу голубое платье с отложным

воротничком. Натягиваю его через голову, надеваю к нему балетки и скручиваю волосы в

высокий пучок. Отдельные прядки свободно свисают, но я думаю, что выгляжу вроде как мило

и благонравно – что нелегко, когда большая грудь и тоненькая талия заставляют выглядеть

все, что бы я не надела, как угодно, только не благонравно.

Прохаживаюсь взад-вперед, воображая предстоящую дискуссию, и уже почти полностью

погрузилась в свое бормотание о том, что учусь на своих ошибках и что направляю их в новую,

улучшенную версию себя, когда слышу, как открывается входная дверь и раздается хриплый

смех примерно половины команды по легкой атлетике. Я замираю. Мне нужно уходить через

десять минут, и на самом деле предпочла бы не объяснять, почему я дома посреди дня и куда

иду. Или почему так одета.

Черт, черт, черт.

Может, они уйдут. Может, Келлан просто заскочил, чтобы взять игру или что-то вроде

этого.

Но десять минут спустя они все еще там. Я слышу взрывы, красноречиво указывающие на

« Fire of Vengeance», непрекращающиеся крики и ругательства. Когда не могу уже больше

ждать, делаю глубокий вдох, изображаю на лице то, что, надеюсь, кажется радостным, а не

раздраженным выражением, и выхожу из своей комнаты.

Воцаряется абсолютная тишина. Даже игра понимает намек, и перестают раздаваться

взрывы.

– Нора, – говорит Келлан, резко вставая. Он выглядит виноватым. – Я… ты...

– Ухожу, – говорю я. – Оставайтесь. Играйте в свои игры. Развлекайтесь. – И тогда я

замечаю Кросби, оседлавшего один из стульев. Все остальные теснятся в гостиной, сидя на

диване или на полу, но он чуть подальше. Мне придется пройти в шести дюймах от него, чтобы

добраться до лестницы.

Келлан поглядывает на своих друзей, словно тревожится, что они могут подумать, что он

чересчур беспокоится из-за моего мнения, но мне плевать на них. Прошло две с половиной

недели, с тех пор как я последний раз видела Кросби, и он хорошо выглядит. На нем

выцветшие голубые джинсы и черный лонгслив, обтягивающий его бицепсы. Его волосы

нуждаются в стрижке и торчат, словно он только что пробегал по ним пальцами, но его взгляд

захватывает мой. Я бы поклялась, что видела в его взгляде – всего мгновение – что-то похожее

на… желание. Затем оно быстро сменяется его обычной наглой ухмылкой и оценивающим

беглым осмотром.

Слышу шепот: «Чувак, кто это?» и «Это твоя соседка?», а затем, хоть и знаю, что должна

просто выкрикнуть: «Простите, нужно бежать!», я останавливаюсь, когда Келлан произносит

мое имя.

Мое лицо растягивается в вежливой улыбке, и я разворачиваюсь поприветствовать

присутствующих. На диване и на полу вокруг него сидит десять парней и около половины

выглядят знакомыми.

Джулианна Киз

«Под вопросом»

Колледж Бернема # 1

– Привет, – говорю я.

– Нора. – Келлан подходит и становится возле меня, жестом указывая на группу, залпом

произносит имена, указывая на каждого, и заканчивает: – А Кросби ты знаешь. Народ, это моя

соседка, Нора.

– Хэй, Нора, – хором говорят они.

Келлан показывает им средний палец.

– Нора очень прилежная ученица и очень хороший воздействующий фактор, – говорит

он. – Никто не пытается испортить ее. – А для меня он добавляет: – Если кто-то из них

попытается испортить тебя, немедленно скажи мне.

Я не до конца уверена, что он шутит.

– Приятно познакомиться, – говорю я, несмотря на то, что мгновенно забываю их имена.

– Ты идешь на вечеринку в честь Хэллоуина? – спрашивает один из парней.

– Э… что? – Я хочу забрать слова обратно, едва произнеся их. Кто не понимает слов

«Хэллоуин» и «вечеринка»?

– «Альфа Сигма Фи», – поясняет другой парень. – Каждый год мы устраиваем вечеринки.

Вход только по приглашениям, но мы сделаем исключение.

В прошлом году Марсела получила приглашение, и я пошла на эту вечеринку, одетая

распутной русалкой, и она была потрясающей. Они превратили место в дом с привидениями –

в комплекте с пуншем, с добавленным в него алкоголем, и резиновыми звездочками,

замороженными в кубиках льда, – входить позволялось только в «настоящих» костюмах:

никаких попыток убедить людей, что ты Facebook, написав на лбу «book».

– О, спасибо, – говорю я, стараясь спрятать свой интерес, как наркоманка, будучи три дня

без дозы, может притворяться, что не жаждет амфетамина. – Но в тот вечер я должна работать.

– Это не совсем правда, «Бинс» закрывается рано на Хэллоуин, чтобы предотвратить разгром,

который, бывало в прошлом, учиняли пьяные студенты. Костюмы делают людей

бесстрашными – уж мне ли не знать. После того, как мы с моим вроде как бойфрендом