Казалось, его сознание было полно дыр, из которых мысли вытекали, не успев толком зародиться. Или, быть может, мысли были настолько ужасающи, что избавление от них было за благо.
Ему предоставили элементарный выбор. И неудивительно — серьезные решения всегда просты. Он предаст Джакса Павана и заманит его в ловушку, расставленную Дартом Вейдером…
Или Вейдер уничтожит весь его гхош.
Ник не сразу в это поверил. Клан Росту кочевал по крупнейшему высокогорному плато на Харуун — Кэле вместе со своим скотом — огромными траводавами, которые составляли основу жизни всего народа. Как Вейдер мог выследить его племя?
Разумеется, ответ был прост — ему и не нужно было. Вейдер мог запросто уничтожить с орбиты все плато.
Звездный разрушитель обладал для этого достаточной огневой мощью. Все, что требовалось, — приказ темного повелителя. И Вейдер ясно дал понять, что его не будет мучить совесть, если придется отдать такой приказ.
Инфразвуковая вибрация ионных двигателей расслабляла; в ее гармонике не было изъяна. Да, если подумать, «Скиталец» был весьма неплох. Предыдущие владельцы хорошо о нем заботились — во всяком случае, обо всем, что касалось механики и электроники. И в определенной мере грузовик можно было назвать невидимкой: не то чтобы у него была маскирующая система, просто сотни таких корабликов сновали туда — сюда по планете, как огненные осы вокруг стручковника, и никто не обратил бы внимания на еще один.
Да, это был отличный корабль. Целиком и полностью его корабль. Жаждешь опасных приключений в открытом космосе — пожалуйста! Больше не нужно мыкаться по городским каньонам Корусканта — ведь теперь у него есть звездолет. Ник мог улететь куда угодно, заняться чем угодно и стать кем угодно. Он мог сменить имя, раздобыть новые регистрационные номера и отправиться в Неизведанные Регионы, начав жизнь с чистого листа. Возможно, он будет возить спайс по Дуге Кесселя. Или вступит в Солнечную стражу в звездном скоплении Корбетт. Или станет гонщиком на космическом ралли.
Выбор огромен. Вся галактика — точнее та ее часть, что не подчиняется Империи — открыта для Ника…
Нужно лишь сдать Джакса Павана Дарту Вейдеру.
Выбор за ним. Привольная жизнь в космосе… или вечное заключение на Безнадеге — наедине с мыслью, что ты стал причиной смерти тысяч родственников и земляков.
Ник наклонился вперед и утопил лицо в ладонях. Что же ему делать?
Покинув заброшенную остановку подъемника, Джакс остался наедине со странными и противоречивыми эмоциями.
Он ничего не имел против дроидов, но и привязанности к ним не питал. Просто машины, которых используют, потому что это удобно. По правде говоря, Джакс не очень — то часто с ними сталкивался. Он провел большую часть жизни в стенах Храма, где машин было отнюдь не так много, как снаружи. Большинство храмовых дроидов были протокольными моделями серий 3ПО или 3Д–4Икс: тихие, практичные и услужливые — вплоть до раболепия. Джакс мог понять людей, которые привязываются к дроидам, как к старому скиммеру, с которым съели не один пуд соли. Он даже допускал, что некоторые могут относиться к дроидам как к домашним животным — в тех случаях, когда они проявляли особую преданность.
Но, насколько Джакс мог судить, между И–5 и его отцом были совершенно другие отношения. Лорн Паван относился к дроиду как к равному. Как к другу. А в последние дни их сотрудничества — и как к брату.
В этом было что — то противоестественное, почти извращенное. То, что его отец считал ходячую груду шестеренок и сервомоторов равной органическому существу, мягко говоря, беспокоило. Джакс, конечно же, ничего не знал об отце — его вырастили джедаи, и именно они были его семьей. Ему, в общем — то, не на что было жаловаться: его любили, с ним дружили, его наставляли. Разумеется, когда он был маленьким, он хотел узнать, кто его родители и, быть может, даже встретиться с ними. Но то были детские мечты, а Джакс больше не ребенок.
Однако теперь, когда он уже смирился с тем, что никогда не узнает родителей, появляется этот дроид и как бы невзначай взрывает настоящую бомбу. Джакс узнает единственный факт из жизни отца — и этот факт свидетельствует о том, что папа был психически неуравновешен.
Возможно, он неправильно истолковал слова И–5. Проще было признать это и сослаться на неисправность синаптических узлов дроида — или даже на то, что его умышленно запрограммировали на эту нелепую шутку. Но Джакс видел все в Силе. Он видел связь между человеком, который был его отцом, и этой… машиной.
И, если быть честным до конца, он увидел некоторые основания предполагать, что И–5 — нечто большее, чем просто дроид.
Джакс встряхнул головой. Сейчас эти мысли были ему совершенно ни к чему.
Глава 25
Ден поднял взгляд на И–5. Его переполняли самые разные чувства, начиная с презрения и злости и заканчивая сочувствием, но Ден хранил молчание. Эмоции, которые излучал дроид, — боль и разочарование — были слишком хорошо знакомы любому разумному органическому существу.
Наконец салластанин произнес:
— Ты бы уже деактивировал этот свой… мм, деактиватор.
И–5 не ответил. Да и не было нужды: Ден знал, что деактиватор напрямую подсоединен к главному процессору, поэтому его нельзя просто отключить. Но он хотя бы попытался заполнить неловкое молчание.
— Что теперь? — спросил бывший репортер.
— Я пойду за ним, — ответил И–5. Голос прозвучал отстраненно. — Буду держаться на расстоянии, пока он… не привыкнет ко мне и не станет чувствовать себя спокойно в моем обществе.
Ден последовал за дроидом. Они шли по движущейся дорожке, которая уже давно не двигалась. Вокруг были и другие прохожие, но почти отсутствовало движение как воздушного, так и наземного транспорта: это было самое пустынное место на Корусканте, которое Ден когда — либо видел. Ветер подхватил несколько обрывков флимси и другого легковесного хлама. Вечные корускантские сумерки дополняли картину, создавая ощущение, что идешь по городу — призраку.
— А если он так и не привыкнет?
— Не знаю, — тихо ответил И–5. Он развел руки ладонями наружу — таков был его эквивалент пожатия плечами. — Просто не знаю. Я… не уверен.
Ден удивился. И–5 всегда знал, что делать, и никогда не колебался в выборе. В отличие от органиков, у него не было подсознания, которое подсказывало бы иррациональные решения.
Или все же было? Могло ли развитие зачаточного подсознания стать результатом обретения разума? Если И–5 стал разумным, значило ли это, что он в определенной степени стал невротиком?
Ден покачал головой. Это философское болото было опаснее черной дыры.
— Ну, — сказал он, — ты всегда можешь продолжить свою карьеру дроида — няньки.
Дроид бросил на друга испепеляющий взгляд.
— Только если ты пойдешь в комедианты. Хотя тебе придется выступать на ходулях, чтобы люди тебя заметили.
Ден ухмыльнулся. Приятно было снова увидеть проблеск старого доброго И–5. В последнее время его друг и напарник стал неестественно угрюмым.
Но ухмылка исчезла, когда Ден вспомнил о грубости Павана. Он и представить не мог, как тяжело сейчас И–5. Дроид отнесся к последней просьбе Павана — старшего очень серьезно, и теперь, когда он наконец выполнил ее, его оттолкнули, вырубили фигурально и буквально.
«Возможно, это к лучшему, — подумал Ден. — Быть может, И–5 скоро перестанет бегать за Паваном и вспомнит, кто его настоящий друг?» Ревность, которую он испытал ранее, снова дала о себе знать. Ден с удивлением заметил, что его первоначальная неприязнь к Джаксу Павану переросла в настоящую ненависть.
«Ты можешь выдать его властям».
Ден удивленно моргнул: голос, прошептавший в его голове эти слова, ему не принадлежал. Но голос говорил правду. Всего один звонок. Ден даже знал, как обставить предательство так, чтобы ни один след не привел к нему. И–5 мог бы что — то заподозрить, но никогда не узнал бы наверняка.