— Наперекор фактам? Не выйдет.

— Он мне не понравился. Не понравился, и все. У него такой жесткий взгляд. И он смотрел на меня, слов­но прикидывая, легкая ли я пожива.

— Жесткий? А я и не замечал.

— Где уж вам заметить. Вы только в кораблях и раз­бираетесь... Так или иначе, он мне не понравился. Мне показалось, что он весь напряжен изнутри, а снаружи, наоборот, какой-то дряблый.

— Женское предубеждение, вот и все. Ну что ж, завтра похороны, а потом надо будет постараться как-то все это забыть.

— Пойдемте куда-нибудь в четверг вечером,— пред­ложила Памела.— В театр, например. Вас надо помень­ше оставлять одного.

— Пойдемте,— сказал Джеффри.— Вы — ангел. Он пожал ей пальцы и она вышла из машины.

Инспектор сидел с Джексоном у него в кабинете, и настроение у них обоих было ничуть не лучше, чем у Джеффри. Положив на стол ноги, и надев очки, Джемс курил трубку и перечитывал свои записи. Джексон си­дел за столом в напряженной позе, опершись локтями на стол и подавшись вперед, дожидаясь, когда инспек­тора осенит какая-нибудь идея. Его вера в Джемса нес­колько пошатнулась.

Наконец, инспектор швырнул записную книжку на стол и выругался.

— Ничего не получается. Зря я перед ним петушил­ся. Кросс был прав. Дело останется нераскрытым. У нас была одна надежда, что объявится новый свидетель, который что-то видел, но никто не объявился. У нас в стране люди слишком мало обращают внимание на дру­гих. Увидят на улице, как человек душит собственную жену, и скажут: чудак какой-то... Я просмотрел все бу­маги покойного — дела в полном порядке, ухватиться не за что. Я говорил с его адвокатом и управляющим банка. Ничего. Черт знает что такое. У меня как заноза сидит в душе. Все косвенные улики показывают на Кросса, но...

— Дыма без огня не бывает,—произнес Джексон, пытаясь придумать что-нибудь утешительное.

— Думаете? Я вчера перечитывал показания его пас­сажиров. Они настолько убедительны, что если бы даже Кросс объявил в тот день, что собирается убить дядю, даже если бы кто-то слышал, как он с ним ссорился, даже если бы он был в крови с головы до ног, суд не признал бы его виновным!

— В бессильном гневе Джемс стукнул кулаком по столу.

— Его там не было, черт бы его побрал. Что толку бесноваться? В такую калошу я еще никогда не садил­ся. Придется доложить, что расследование зашло в ту­пик. Нас только одно может спасти — если нам вдруг улыбнется удача. Неужели мы не заслужили, чтобы нам хоть раз повезло? Ведь каждый убийца делает по крайней мере одну ошибку. Не надо, не говорите — я сам знаю ответ. Не каждый. Некоторые убийцы выхо­дят сухими из воды. У Кросса на все есть объяснение. Может быть, не все его объяснения одинаково хороши, но опровергнуть их я не могу.

— Инспектор вздохнул и встал.

— Ну, я пошел в Скотланд Ярд получать нагоняй. Может быть, комиссара что-нибудь осенит. Хотя вряд ли.

Что касается Кросса, то он был в отличном настрое­нии. Во время дознания у него ни разу не екнуло серд­це. Никаких сюрпризов не произошло. Если инспектор и подозревал его, внешне он этого никак не проявил. Кросс оказался ему не по зубам.

Теперь можно начинать строить планы. Рано или поздно нужно будет продать долю в деле: нужны на­личные, и побольше. Но спешить с этим он не будет — пока не отменили ограничений на вывоз валюты за границу, фабрика даже может ему помочь. Можно бу­дет сказать, что он едет в Южную Америку в поисках экспортных заказов, или чтобы открыть филиал, или еще что-нибудь в этом роде. А когда он будет там, он сумеет обойти запрет на вывоз валюты. Многие его обходят.

Кросс дал простор своему воображению. Рио — прекрасный цивилизованный город. По всем сведениям, для человека с деньгами лучше места на земле нет. Ни­каких затруднений с продовольствием, никаких проб­лем с жильем, сколько хочешь первоклассных бифштек­сов. Он себе заведет черноглазую испанку-любовницу — не хуже девчонки Джеффри, но не такую недотрогу. Женщину, которая знает жизнь, с которой можно отлично провести время. Наймет себе роскошную квар­тиру с видом на гавань. Купит огромный лимузин и вдобавок спортивную машину, чтобы ездить по стране. Приобретет ранчо, или виллу, или — как они их там называют — гасиенду — ярко-белый домик, увитый цветущими растениями, с залитой солнцем верандой. И чтобы была куча слуг. Будет приглашать гостей, мо­жет быть, станет заметной фигурой в городе. Наверняка там есть большая колония иностранцев, а он отлично умеет поставить себя в обществе. Если станет скучно, можно соблазнить жену какого-нибудь дипломата. За­хочется — можно поехать, скажем, на Гавайи или в Вест-Индию. Теплый климат, золотые пляжи, яркие одежды, красивые женщины — и досуг, чтобы этим всем насладиться. Плавать в море, заниматься серфин­гом, завести акваплан, быстроходный катер. Воображе­ние Кросса не знало удержу. И свобода от страха — ле­денящего страха, что раздастся стук в дверь и его сно­ва придут расспрашивать о жизни в лагере. Как пра­вильно он поступил, что пошел на риск! Он поставил на карту, которая имела все шансы выиграть, и он выиграл!

На следующий день настроение Кросса еще больше улучшилось. Дядю Чарльза похоронили. Кросс немного устал носить на лице маску уныния, но теперь, нако­нец, можно будет расслабиться. Адвокат Холлисона на­нес визит наследникам и держался с образцовой учти­востью. Дядя Чарльз их не обманул — Кросс всегда знал, что на слово дяди Чарльза можно положиться. Старикан никогда не врал. Оказалось, что его состоя­ние даже больше, чем Кросс предполагал — акции в солидных предприятиях и сама фабрика. Треть всего была завещана «моему дорогому племяннику Артуру». Акции обладали безусловной ценностью — все равно, что наличные деньги. Теперь уж у Артура будет неогра­ниченный кредит в банке. Они с Джеффри обсудили, как быть с фабрикой, и решили подыскивать покупа­теля. Слава богу, дядя Чарльз не сделал сохранение се­мейного дела условием получения наследства, даже не выразил такого пожелания. Он вообще не поставил своим наследникам никаких условий. Кругленькая сум­ма была завещана миссис Армстронг, кое-какие драго­ценности получит жена Джеффри, если он когда-нибудь женится. Не забыл дядя Чарльз и старых служащих фирмы, начинавших вместе с ним дело, Кроссу не было жалко этих денег. Ему даже не было жалко, что Джеф­фри досталось две трети наследства. С него хватит сво­ей доли. Джеффри, конечно, делал вид, что деньги его ничуть не интересуют, но они ему очень даже приго­дятся, особенно, если он женится на этой девчонке. Да, с девчонкой Джеффри повезло, но Кросс ему не завидовал, Она, конечно, красотка, но в мире полно красоток, не все ли равно, какая тебе достанется? А опыта в любовных делах у нее было явно маловато. На­ливное яблочко, ничего не скажешь, но таких на дереве сколько угодно, и ничто не мешало Кроссу хорошенько его потрясти.

Джеффри пригласил Кросса остаться поужинать на Уелфорд авеню, и Кросс, хотя и с неохотой, согласился. Ему было тошно смотреть на вытянутую физиономию Джеффри. Нашел тоже из-за чего убиваться. Смерть у старика была быстрая и легкая, да и все равно когда-нибудь надо умирать.

Кросс вернулся домой около девяти часов вечера. Он собирался часика два почитать, выпить рюмку-другую и лечь спать. Он-таки порядком устал за день. Он вынул из почтового ящика газету и, налив себе виски, уселся в кресло. Это была местная «Газетт», и там уже был напечатан отчет о дознании по делу убийства Холлисона. Кросс перечитал его два раза, и решил, что от­чет его вполне устраивает. Его собственные показания производят хорошее впечатление. Он говорил не слиш­ком много, но и не чересчур мало. Коронер не задал ему ни одного вопроса с подвохом. «Пожалуйста, мис­тер Кросс, расскажите, как вы провели этот вечер.» Кросс рассказал — спокойно, с интонацией искреннос­ти. «Спасибо, мистер Кросс, очень ясно изложено. Толь­ко суть, ничего лишнего.»

«Газетт» поместила фотографии Джеффри и Крос­са — бог их знает, где они их взяли. А также фотогра­фию дома на Уелфорд авеню и план передней с крес­тиком, обозначавшим место, где было найдено тело Холлисона. Фотографии разбомбленного дома не было, с улыбкой отметил про себя Кросс. Никого, похоже, особенно не заинтересовала история о том, как он там понапрасну стучал в дверь и, упав, поранил руку. Это было важно лишь для него самого — и никого другого. «Газетт» проявила куда больше интереса к Памеле Уитворд. Она поместила ее портрет в полный рост. Видимо, сфотографировали у входа в здание суда. На фото­графии она выглядит хуже, чем в жизни, и не видно, какая у нее великолепная фигура. О Памеле сообща­лось довольно много биографических данных. В общем это дело было для прессы великолепной находкой.