Джеффри ухмыльнулся..

— Если бы не мог, меня бы здесь не было. Он отпер каюту.

— Тут довольно уютно,— неуверенно сказала Паме­ла.— Гораздо просторнее, чем я ожидала. И все так удобно устроено. Прямо жилая комната.

Она открыла висячий шкафчик и заглянула внутрь.

— Только, кажется, немного сыро.

— Верно. От сырости можно избавиться только, когда живешь на борту все время. Сейчас я открою иллю­минаторы и проветрю каюту.

Джеффри открыл маленькую дверь.

— А это — камбуз. Раковина из нержавеющей ста­ли. Вода подается из бака по правому борту. Вот посуда. Кастрюльки, сковородки и тому подобное. Здесь туа­лет. Консервы — в рундуке под койкой. Разве плохо?

— Да, мне здесь больше нравится,— сказала Паме­ла.— А спальных мест только два?

— Есть еще два — ближе к носу. Он показал ей где.

— А в этом ящике — цепь.

— А для чего она?

— Для якоря. Ее конец намертво приделан к этому кнехту.

Он широко улыбнулся.

— А как вам нравится морской язык? Я знаю массу подобных словечек. Вообще я ужасно осведомленный человек.

— А я-то думала, что вы мне яхту расхваливаете. Ну что ж, продолжайте.

— Так вот, ей конечно, далеко до ультрасовремен­ной яхты, но она добротно сделана — дуб и тиковое дерево, у нее хороший киль и легкий вес. Это — мор­ская яхта, она предназначена не только для прогулок по реке. Насос для откачки из трюма воды работает от моторов, а под трапом есть еще ручная помпа. Руб­ка защищает рулевого в непогоду, и в то же время не портит ходовых качеств.

— Давайте немного покатаемся,— вдруг предложи­ла Памела.— У нас есть время? Уже почти четыре часа, а сейчас рано темнеет.

— Позвольте вам напомнить, мадам,— укоризненно сказал Джеффри,— что я звал вас на целый день. Давай­те сделаем так: немножко пройдем по реке — просто чтобы вы увидели яхту на ходу, а потом вернемся сю­да, поставим ее на место и будем пить чай при свете лампы. Идет?

— Превосходная мысль.

Других судов на реке не было и, как только Джеф­фри освободил «беглянку», она тихо поплыла вниз по течению. Он прошел в рулевую рубку.

— Будете рулевым. Это несложно — то же самое, что управлять автомобилем. Возьмите немного налево.

Между прочим, когда крутите штурвал, не забывайте, что яхта поворачивает кормой — тут она отличается от автомобиля. Представьте себе идущую женщину.

— Вы нахал,— сказала Памела.

— Ничего подобного. Я не хотел вас обидеть, но

это_ очень важный момент: иначе вы можете задеть

что-нибудь кормой. Нам хватит времени пройти малый шлюз и засветло вернуться к чаю. У «Беглянки» осадка только пять футов.

— Что это такое — малый шлюз?

— Это такое сооружение в Ричмонде, которое про­пускает суда, когда вода достигнет определенного уров­ня. Там есть и настоящий шлюз, но большинство выжи­дает, когда можно пройти через малый.

— Не поняла. Слишком сложно для меня,— сказала Памела, судорожно сжимая штурвал.

— Вот сходим в плаванье раз-другой и привыкнете к жаргону. Даже не заметите, как усвоите словечки барочника с Темзы. Вас это не должно затруднять — вы же тоже привыкли оперировать терминами. А хоти­те переименуем все части судна по анатомическому атласу?

— Нет уж, не надо,— торопливо проговорила Паме­ла.— Могу себе представить. Ой, Джеффри, впереди мост! Что мне делать?

— Не впадайте в панику — до моста плыть еще ми­нут пять. Подайте право руля. Вот так. А теперь дер­жите твердо по курсу. И не крутите штурвал туда-сю­да. Руль этого не любит. Сейчас я прибавлю газу.

Оба мотора разом взревели, гребные винты вгрыз­лись в воду. «Беглянка» ринулась вперед, и позади ее разошлась весьма приличная кильватерная волна.

— Вы уверены, что я справлюсь?— спросила Паме­ла, мертвой хваткой вцепившись в штурвал.— По-моему, мы несемся чересчур быстро.

— Это только кажется. Мы делаем около девяти уз­лов—это меньше, чем скорость велосипедиста. Впрочем, нам пора поворачивать назад, а не то мы не увидим причальных бакенов.

— Ой! Пароход идет навстречу!

— Это просто караван барж. Возьмите право руля — право, говорю!— вот так. Представьте себе правое пред­сердие, или что-нибудь в этом роде. Прибавьте немного газу — времени у вас достаточно. Осторожно! Ну вот, прекрасно. Только не подходите слишком близко к берегу, а то сядем на мель и просидим всю ночь. Скажет еще, что я это нарочно подстроил.

Сосредоточившись на навигационных проблемах, Памела пропустила его последнее замечание мимо ушей. Буксир пропыхтел в двадцати ярдах от яхты.

— А теперь берите лево руля,— скомандовал Джеф­фри.— Круче! Она развернется почти что на месте. Только не надо класть ее на бок. Так, развернулись. Поддайте газу. Обойдите буксир со стороны берега. Озябли?

— Нисколько,— ответила Памела.— Когда тут озяб­нуть — то одно, то другое.

Когда они приблизились к месту стоянки, Памела начала нервничать.

— А как ее остановить?

— Ничего нет проще, дорогая. Сбросьте газ — нет, не глушите моторы, прекратите доступ топлива — пусть работает вхолостую. Вот так. Мы идем против отлива, так что скорость погаснет. Сейчас будем прича­ливать. Осторожно — спешить некуда. Есть, конечно, задний ход, но мы его включать не будем — и так при­чалим. О! Готово! Вы — прирожденный рулевой. Я вас оставлю на минуту.

— То есть как?

— Я просто пройду на нос и пришвартуюсь. Держи­те нос точно на бакен. Как швартуются, я вам покажу в другой раз. Это не так-то просто, особенно в сумерках.

Джеффри быстро пошел на нос, и вскоре яхта бы­ла прочно закреплена.

— Теперь выключайте мотор,— крикнул он. Мотор умолк, и на реку опустилась тишина; слышен был только плеск воды и шум ветра.

Джеффри вернулся к Памеле. Ее волосы растрепа­лись на ветру, щеки горели и вид был ликующий.

— Ну как?— спросил Джеффри.

— Вы — неплохой инструктор.

— Я еще многому могу вас научить...

— Но поведение ваше оставляет желать лучшего. Будем пить чай?

— Да, займитесь этим. А я погляжу, какая вы хозяй­ка. Где мы держим чашки, тарелки, ножи, ложки, чай­ник для заварки и молочник, я вам показал. Сгущенное молоко найдете в шкафчике слева. По-моему, под кой­кой с правого борта есть скатерть. Сейчас я разожгу примус.

Джеффри заправил примус, зажег его, потом налил В чайник свежей воды. Из пакета, который он захватил из дома, он достал хлеб, масло, джем и банку крабов.

— Вы любите крабы?—спросил он Памелу.— Я ук­рал эту банку у миссис Армстронг. Попробуйте только сказать, что вы их не любите!

— Я умираю от голода,— ответила Памела.— Дайте мне хлеб и масло, я нарежу куски потолще. Можно я зажгу лампу?

— Пожалуй, лучше я сам. Об нее легко испачкать­ся, и стекло трескается, чуть что не так.

— Любите же вы командовать,— заметила Памела.

— На борту судна должен быть капитан, мадам. Если будете бунтовать, я прикажу заковать вас в цепи.

Джеффри зажег керосиновые лампы, растянулся на койке и стал смотреть, как Памела режет хлеб.

— Вода вскипела, капитан-лейтенант. Джеффри заварил чай и выключил примус.

Они ели, как проголодавшиеся дети на дне рождения. Наевшись, растянулись на койках по обе стороны сто­ла. Памела закурила сигарету, а Джеффри принялся на­бивать трубку.

— Ну что может быть лучше?— сказал Джеффри со вздохом полного удовлетворения.— Знаете что, в сле­дующий раз надо будет дойти до Нора.

— Это вы всерьез?

— А почему бы нет? Погода налаживается, топлива у нас достаточно. Правда, на такую прогулку уйдет це­лый день. И нам придется провести ночь на борту.

— Джеффри, не говорите вздор!

— Придется сначала, конечно, пожениться,— ни­чуть не смутившись, заявил Джеффри.— Нет, правда, мне бы очень хотелось сходить с вами в Эстуарий. Это удивительное место. На любой вкус. Хочешь общест­ва — плыви по фарватеру. Там полно пароходов и до­ков. Хочешь уединения — есть сотни тихих проток и островков, отгороженных от посторонних глаз дюнами. Конечно, все это на любителя — серая трава на солон­чаках, бесконечная грязевая равнина, дикие утки, при­летающие с болот, чайки и кроншнепы. Но такое прос­торное небо, такие закаты, и никто к тебе не пристаёт с правилами и запретами. Бывают и опасные приключе­ния. Между прочим, берега Темзы — чуть ли не самое предательское место в мире. Просто удивительно, как тут умудрились построить лондонский порт.