— Что еще следует предпринять?

— Я считаю, что Николаева можно задерживать и сразу же допрашивать его сестру в связи с фотообъективом, фигурирующим в деле. Необходимо делать очные ставки с Сиваковым.

— Разрешите, Владимир Михайлович? — обратился к полковнику Ветров.

— Да, пожалуйста, Игорь Николаевич.

— Я думаю, что нельзя торопиться с задержанием Николаева. Мы забываем, что номерные знаки, которые обнаружены на машине неизвестного, ранее принадлежали машине Николаева. Поэтому Скалов должен продолжать игру с ним. Тем более, как мне сказал Тростник, ему удалось выбить Николаева из колеи на весь субботний день. Тот не смог изготовить ни отмычек, ни каких-либо других инструментов для кражи. А это значит, — улыбнулся Игорь Николаевич, — Скалову не придется вместе с ним совершать преступление. Это — во-первых. Во-вторых, мне кажется, если Краб и пойдет на встречу с неизвестными нам подозреваемыми, то только с Николаевым. И мы не должны терять этот шанс.

Севидов с минуту поразмышлял и, как бы резюмируя предложения, высказанные Ветровым, заключил:

— Решено. С Николаевым продолжаем работать. Что есть по Пудову?

Докладывать начал Тростник:

— Нам известно, что Пудов подделал паспорт Батурину. Паспорт изъят. Батурина допросил следователь Савич. Тот сказал правду и подтвердил, что паспорт — фальсификация Пудова.

— Надо иметь в виду, — вмешался Савич, — что о Пудове говорят и Николаев, и Шубак. И тому и другому надо будет представить Пудова для опознания.

— Что еще есть по этому человеку? — спросил Севидов.

Тростник продолжал:

— По имеющимся оперативным сведениям, он изготовил какие-то документы. Но какие именно — мы пока не знаем.

— Хорошо, — сказал полковник. — На очереди Крокет. Что есть у вас, Игорь Николаевич?

— Первое: Крокет находится на нелегальном положении. Второе: мы не исключаем, что он связан с Крабом и приезжал на кладбище, где похоронены Рогальские. Тогда непонятно, почему он приводил свою спутницу к памятнику супругов Рогальских. Крокет, судя но всему, живет под чужой фамилией. Нам необходимо допросить его отца, установить, где находится его машина. Не знаю, как у вас, товарищи, но чует мое сердце, что Крокет не последняя фигура, и, повторяю, я уверен, что он связан с Крабом.

В этот момент Ветров подумал: не поделиться ли сейчас с сотрудниками тем, о чем он размышляет? Майор уже давно начал догадываться, что Краб и Крокет одно и то же лицо, но доказательств у него пока никаких не было. Прежде чем высказать свое мнение, он всегда взвешивал все «за» и «против». Так было и на сей раз. Подумал, подумал и решил, что говорить о догадке без убедительных доводов — это только вызвать снисходительные улыбки у присутствующих. А коль таких доводов нет — лучше помолчать.

Севидов спросил:

— Что будем делать с Гореловым?

— Я полагаю, что этого пьянчужку еще можно заставить вести нормальный образ жизни. Его необходимо держать под постоянным контролем, и участковый обязан это сделать. Краб вряд ли у него больше появится.

Севидов обратился к следователю Савичу:

— Владимир Николаевич! Какая вам нужна помощь?

— Пока я работал только над экспертизами и допросами потерпевших и второстепенных свидетелей. Теперь вижу, что работы прибавится. Сегодня мне надо передопросить Батурина, а завтра — Шубака. Единственное, что я хотел попросить, — это подключать меня к делу в любое время суток, если сотрудники будут задерживать кого-либо из подозреваемых. Постановления на производство обысков в квартирах Николаева, Крокета, Пудова и Горелова мною заготовлены и санкции прокурора получены.

— Хорошо. Что еще у присутствующих есть?

Все молчали. Тогда заговорил полковник…

Кто дал Крокету номерные знаки

Скалов встретился с Николаевым, как и договаривались. Леонид после работы вышел из проходной. Поздоровались.

— Как дела? — спросил Скалов.

— Хреново. Понимаешь, ничего сделать не смог. Все время около меня то мастер, то начальник цеха крутились. Не будешь же у них на глазах отмычки делать.

— Конечно. Но ничего, не рискуй. Когда будет возможность, тогда и сделаешь. Я все-таки надеюсь, что Краб появится. С ним легче было бы. Горелов как-то мне говорил, что Краб может машину достать.

Николаев усмехнулся:

— Конечно, может. Я ему номерные знаки сварганил. Он мне рассказывал, что у него кореш один машину имеет, но не хочет под своими номерами на дело ездить.

— Ты что — сам сделал?

— Нет. Понимаешь, раньше был у меня «Москвичок». Надоело с ним возиться, и я продал мужику одному. Однажды иду вечером, а моя бывшая колымага у соседнего дома стоит. Вспомнил, что Краб просил добыть номера. Я достал из кармана плоскогубцы и снял их.

— Леня, куда Краб пропал? В последний раз он немного поспорил с Сашкой, обвинил его, что плохо слепок сделал, и исчез. К тебе не приходил?

— Да не беспокойся ты о нем. Когда ему что-то надо, то сам, кого захочешь, под землей найдет.

Они решили поужинать в ресторане. Когда Николаев пропустил уже несколько рюмок, Скалов спросил:

— Не понимаю, почему Краба все боятся? А сколько гонору! Будто перед ним пацаны сопливые. Никто даже не знает его настоящей фамилии, каждому не доверяет.

— Знаешь, я тоже об этом задумываюсь. Вот, возьми меня. Я же от души — все, что мог, делал.

— Говорят, — перебил его Василий, — что он старается обмануть даже тех, с кем кассы берет.

— Это я на себе прочувствовал, — ухмыльнулся Николаев. — Мужик тоже как-то жаловался.

— Леня, а куда он делся?

— Краб, что ли? Черт его знает. Не волнуйся — появится. Я уверен, что скоро придет. А может, послать его подальше?

— Я тоже об этом думаю, но нам машина нужна. А машина, как видишь, — у Краба. Он еще может пригодиться. На дело вместе выедем. Но одурачить себя не дадим. Когда к тебе придет, ты с ним ни о чем не балакай. Договорись о встрече на следующий день, а сам найди меня у Горелова. Вместе с ним поговорим. И если он согласится все поделить поровну, то берем его. Не согласится — сами придумаем что-нибудь.

На этом они и расстались.

Где машина?

Майскому было поручено найти, где же на самом деле находятся «Жигули», которые купил себе старый Крокет. Александру пришлось потрудиться в поте лица. Он объездил все деревни, где проживали родственники Крокета, опросил десятки людей, но злополучная машина — как в воду канула. Конечно, Майский мог бы пойти к самому Крокету и спросить, где хранятся «Жигули». Но тогда приход Майского предупредил бы старика: не трудно было бы понять, что работники милиции о чем-то догадываются, и если сын использует машину в преступных целях, то почему бы не предпринять защитные меры, чтобы уйти от ответственности.

Да и Крокету-старшему легко будет отделаться от непрошеного посетителя: моя, мол, вещь — кому хочу, тому и даю. И ничего ему не сделаешь.

«Нет, — рассуждал старший лейтенант, — здесь надо придумать что-то другое. А что, если…»

У Майского появилась идея. Он поехал в ГАИ, и вскоре госавтоинспектор Сухоцкий появился у дома Крокета. Старик, как всегда, долго не открывал калитку. Сухоцкий решил, что приехал понапрасну, хотел было отправляться обратно ни с чем, как во дворе показался хозяин. Не торопясь он подошел к калитке и открыл ее.

Сухоцкий представился и спросил, почему машина не прошла технический осмотр.

Крокет растерялся:

— Я ведь думал, что это можно и позже сделать.

— Позже, позже, — проворчал старший лейтенант, — мы же вам две открытки прислали, а вы не являетесь. Нехорошо так, гражданин Крокет. Сегодня пятница. День представления вашей машины на техосмотр — следующий четверг, и не заставляйте меня, пожалуйста, приезжать к вам снова.

Сухоцкий козырнул, сел на мотоцикл, лихо развернулся и укатил. Прошло около часа, и Майский, который издалека наблюдал за домом Крокета, увидел, как последний вышел со двора и направился вдоль улицы. На углу он подошел к висевшему на стене небольшого магазина почтовому ящику и опустил в него письмо. Майский подождал, пока он уйдет, и, приблизившись к ящику, прочитал, когда производится выемка писем. Получалось, что надо ждать полтора часа.