— А может, Краб связан с этим Клешневым и оба находятся на нелегальном положении?

— Вот это и надо проверить. — Майор хлопнул старшего лейтенанта но плечу: — Ничего, не горюй, Саша! Скоро распутаем этот клубок. Главное — настойчивость и терпение. Готовь запросы во все организации, которые могли направить геолога работать на Север, а я займусь Пудовым.

— Что? Решили брать?

— Да, пора.

— А Николаева?

— Нет. Пусть еще погуляет. Я думаю, что к нему еще Краб обратится. А за старым Крокетом контроль надо усилить.

В душе Крокета росла какая-то смутная тревога. Уже давно не было у него такого скверного самочувствия. Отличаясь предельной осторожностью, он, казалось, обдумывал каждый свой поступок, каждый шаг, строго придерживался выработанного им самим правила: на «дело» всегда ходил в обличье Краба, к Борзовой — Клешнева. Крокет также старался маскировать и машину, на «дело» выезжая под номерами, добытыми с помощью Николаева. Вот только Пудов малость подкачал. Оказывается, не такой уж он вездесущий волшебник. Документы, сфабрикованные им на имя Фролова, вызвали подозрение у сотрудника госавтоинспекции. Пришлось оставить в его руках «липу» и смываться как можно быстрее. Правда, милиция практически ничего о нем не знала. Поэтому серьезных оснований для беспокойства вроде бы и не было, а тревога все нарастала и нарастала.

Крокет сожалел, что потерял парня, который подсел в его машину. Зорким, наметанным глазом он сразу же уловил странное настроение своего «пассажира». «Должно быть, у чувака что-то не склеилось, — предположил Жора. — Поддал что надо, а вот, видишь, настроение совсем поганое. Надо его приласкать».

Да, Крокету до зарезу нужен был надежный помощник. И случайно встреченного парня он прочил на эту роль. Только чудом тому удалось избежать расставляемых сетей.

«Какой карась сорвался! — досадовал Жора. — Черт бы побрал этого мильтона! Прицепился как банный лист… в мешок загнал. Ноги едва унес. В следующий раз надо быть более осторожным. Под этими номерами ездить буду только в крайнем случае».

Краб попытался выяснить причину своего тревожного состояния. Он мысленно перебрал всех своих знакомых. «От кого ждать подвоха? — гадал он. — От Пудова? Вряд ли — железный мужик. От Николаева? Тоже свой в доску. От кого еще? Горелов? Нет, не заложит. Правда, но пьянке может сболтнуть лишнее. Людка? Что она знает обо мне?! Ослеплена любовью…»

Так и не смог Краб разобраться в терзавших его сомнениях. Он направлялся к заводу, где работала Борзова.

Здравствуй, Пудов!

Следователь Савич, еще раз посоветовавшись со своим старым другом Ветровым, поставил перед руководством вопрос о задержании Пудова. Начальник управления, прежде чем дать «добро», как всегда, взвесил все «за» и «против». Генерал лично поговорил с Ветровым, Ковалевским и Севидовым. Все они поддержали доводы Савича: собранных материалов достаточно, чтобы арестовать Пудова. Ветров был уверен, что временное пребывание на свободе этого человека работникам уголовного розыска уже не поможет.

— Посмотрите, пожалуйста, товарищ генерал! — убеждал он Романова. — Если верить Николаеву и Шубаку, Краб уже воспользовался помощью Пудова и имеет поддельные документы. Была у него «липа» и на имя Фролова. А из этого следует, что к Пудову в ближайшее время он не будет обращаться, и, значит, сейчас отвлекаться на него нет никакого смысла. В то же время у меня есть полная уверенность, что нам удастся развязать ему язык. Доказательств его вины достаточно: у Батурина мы изъяли поддельный паспорт. Если мы заставим Пудова говорить правду, то сможем получить выход на Краба.

К концу дня генерал сказал «Да». Было решено, что Пудова задержат Ветров и Тростник в тот момент, когда он будет возвращаться домой с работы. Савичу, Майскому и участковому инспектору Рыбникову поручалось произвести в его квартире обыск.

Игорь Николаевич дождался Тростника в машине. Тот выбежал из здания управления и уселся на заднее сиденье.

— Поехали, Миша, — сказал Ветров и повернулся к Тростнику: — О связи с дежурным договорился?

— Да, все в порядке.

Дальше они ехали молча. Вот и типография. Здесь работает Пудов. Ветров приказал шоферу ждать их поодаль, по ходу движения Пудова, и кивнул Тростнику:

— Пошли.

Ждать пришлось долго. Ветров уже намеревался проверить — на месте ли Пудов. Но в этот момент тот вышел из проходной. Подходить к нему не торопились. Требовалось удостовериться, не встретится ли он с кем-нибудь по пути. Пудов прошел один, затем второй квартал. Никто к нему не подходил. Ветров по карманной радиостанции передал приказ водителю подъезжать ближе, а сам ускорил шаг. Они догнали Пудова и пошли рядом с ним: Ветров справа, Тростник слева. И, когда рядом остановилась машина, Ветров тронул Пудова за рукав:

— Гражданин Пудов?

— Да, я. Что вам надо?

— Мы из милиции, — в руках майора мелькнуло удостоверение в красной обложке. — Вам придется проехать с нами. Прошу в машину.

Лицо Пудова побелело как снег, мгновенно покрылось холодной испариной. Ни слова не говоря, он направился к машине. Пока все рассаживались по своим местам, шофер сообщил по радио дежурному по управлению, что Пудов задержан. Это послужило сигналом для Савича и Майского: можно отправляться на квартиру Пудова. Работники милиции знали, что в это время его жена должна быть уже дома.

Вскоре машина подъехала к управлению. Тростник предложил Пудову выходить. Они прошли в дежурную часть. Началось обязательное в таких случаях документальное оформление факта задержания подозреваемого лица.

Ветров поднялся на второй этаж, в кабинет Севидова, и доложил о выполнении задания. Было решено, что до окончания обыска Пудова допрашивать не следует. Стали ждать приезда Савича, Майского и Рыбникова.

Прошло более двух часов, пока приехал Савич. Он тут же прошел в кабинет Севидова, где уже находились Матвеев, Ковалевский и Ветров. Савич поставил на приставной столик тяжелую сумку и облегченно вздохнул:

— Думал, что в типографию попал. И чего там только нет! Шрифты, печати, бланки различных документов. Вот! Посмотрите! — Следователь положил на стол чистые бланки паспортов на автомашину и удостоверений на право управления автомототранспортом. — А это — записная книжка. В ней помечена фамилия Клешнева и Фролова.

— Хорошо! — удовлетворенно сказал Севидов. — Владимир Николаевич, вы приступайте к допросу. Ветров поможет. А потом решим, что будем делать дальше…

Пудов уже немного пришел в себя. Встретившись с Савичем и Ветровым, он попытался протестовать:

— Кто скажет, на каком основании меня арестовали?

— Я скажу, — ответил Савич. — Но для начала представлюсь: старший следователь по особо важным делам управления внутренних дел майор милиции Савич. Уточняю, что вас не арестовали, а задержали как лицо, подозреваемое в преступлении.

— Это что же? Я подозреваюсь в преступлении!? — Пудов сделал удивленное лицо. — Чушь какая!

— Нет, не чушь, Анатолий Сергеевич. Я уверен — вы это сами прекрасно понимаете. Вас только гложет сомнение, знаем ли мы все ваши трюки. Поэтому, чтобы развеять всякие сомнения, мы кое-что напомним. — И Савич обратился к Ветрову: — Как, Игорь Николаевич, напомним?

— А как желает Анатолий Сергеевич?

Пудов молчал. Тогда Савич спросил:

— Так что же, Анатолий Сергеевич? Напомнить вам?

— Слушаю вас, — глухо ответил Пудов.

Савич взглянул на Ветрова:

— С чего начнем?

— Да безразлично. Поговорим хотя бы о Крабе, Николаеве, Батурине. Вот этот паспорт покажем.

Ветров положил перед Пудовым поддельный документ.

— Анатолий Сергеевич, эту оригинальную вещицу вы изготовили для Батурина, а эту, — он положил на стол технический паспорт и права на имя Фролова, — для Краба. Но это — между прочим. Сообщаем, что в вашей квартире произведен обыск. Это позволило нам обнаружить и изъять многие вещественные доказательства. Теперь, надеюсь, вы не будете противоречить. Правдивыми показаниями, хотя бы в какой-то степени, вы сможете облегчить свою участь.