Пудов окончательно сник. С дрожью в голосе он спросил:

— Скажите, жена была, когда делали обыск?

— Да, была, — ответил Савич.

— Как она перенесла это! Ведь ни разу в жизни не сталкивалась с милицией.

— Что вам сказать? Конечно, наше появление радости ей не принесло… Ну как? Начнем говорить?

Пудов сидел опустив голову. Он колебался: с одной стороны, думал он, вроде бы все ясно — работники милиции имеют столько сведений, что упираться бессмысленно, но, с другой стороны, не подведет ли он Краба?

Ветров сел напротив Пудова:

— Анатолий Сергеевич, мы знаем, что за вами, кроме подделки документов, других преступлений не числится. А вот те, кто воспользовался вашими услугами, совершили более тяжкие и опасные преступления, в том числе и убийство. Поэтому выслушайте добрый совет: не испытывайте судьбу, не отягчайте свою вину.

Пудов после таких аргументов и столь категорического предупреждения отбросил в сторону все колебания:

— Хорошо, я скажу всю правду. Сам вижу, что некуда деваться. Брать на свою душу дополнительный грех не буду.

— Скажите, какие документы вы изготовили Крабу?

— Он как-то пришел ко мне домой и попросил переклеить фотографию на паспорте. Я это и сделал. Тогда Краб попросил подработать на ту же фамилию, что была записана в паспорте, технический паспорт на автомашину и удостоверение на право управления автомобилем. Я оформил и это.

— Сколько он заплатил?

— Пятьсот рублей.

— На какую фамилию изготовлены документы? — спросил Ветров и внутренне сжался: «Скажет или не скажет?»

— Что-то не припомню. Эту фамилию я занес в записную книжку. Лежит в кармане пиджака… в шкафу.

Савич встал, подошел к сумке, стоящей в углу, и вытащил записную книжку:

— Эта?

— Да. Разрешите — найду фамилию?

Савич подал книжку. Пудов перелистал несколько страниц:

— Вот — Клешнев Георгий Михайлович.

Ветров и Савич молча переглянулись. Савич тут же задал еще один вопрос:

— А самого Клешнева видели?

— Нет.

— Краб говорил, где он взял паспорт Клешнева?

— Нет, — односложно ответил Пудов.

Ветров написал на листке бумаги: «А что, если ему предъявить на опознание фото Крокета?» — и передал записку Савичу. Тот прочитал и спокойно ответил:

— Готовь. Я пока запишу показания.

Ветров вышел из кабинета и нашел Майского:

— Саша! Принеси мне, пожалуйста, фотографию Крокета-младшего и несколько аналогичных фотографий других лиц.

— Что? Решили предъявить Пудову на опознание?

— Конечно. Кстати, ты запрос в Красноярск о Клешневе сделал?

— Сразу же, как только узнал, что он туда выехал. Я просил наших коллег ответ дать по телетайпу.

— Скорей бы, — вздохнул Ветров и поторопил: — Ну, давай фото…

Ветров не ошибся. Пудов сразу же уверенно указал на фотографию Крокета и пояснил:

— Фотографию этого человека я приклеил в паспорте Клешнева…

Игорь Николаевич пододвинул к Пудову технический талон и удостоверение на право управления автомобилем на имя Фролова:

— Это ваша работа?

Пудов, взяв документы, повертел их в руках и, очевидно, решившись, сказал:

— Да, моя.

— Когда это было?

— Несколько месяцев назад. Краб встретил меня после работы. Зашли в парк. Там он попросил изготовить на эту фамилию техпаспорт и права.

— Зачем они понадобились?

— Он сказал, что часто ездит на машине с другими номерными знаками. Боюсь, говорит, погореть. Нужны, говорит, еще одни ксивы.

— Сколько он вам заплатил?

— Пятьсот.

— Деньги сразу дал?

— Нет. Когда я выполнил работу.

— Какие еще документы вы изготовили?

— Я? Больше никаких.

«Врешь, голубчик, — подумал Ветров. — Художества твои получат заслуженную оценку. Но это впереди. Сейчас важно поднять на поверхность все то, что имеет отношение к Крабу».

Вскоре Савич закончил записывать показания задержанного и вызвал конвой.

Пудова увели.

Следователь взглянул на оперативного работника:

— Как считаешь, он все рассказал?

— Что касается Краба, думаю, все, в отношении самого себя — скромничает. Но ничего, посидит в следственном изоляторе, подумает на досуге и начнет говорить, — заключил Ветров. — Да, вот что, Володя: ты допросил парня, который ночью с Крабом ехал?

— Это Красина? Допросил. Но, к сожалению, он мало чего нам даст.

— Самое главное Красин уже дал: не совершил преступления. Парню нужна помощь. Тростник связался с заводом, куда он хотел пойти работать. Его возьмут. Кстати, от Красина мы все-таки кое-что получили. Ты забываешь, что у нас появился снимок Краба.

— Фотография, что наклеена в правах на имя Фролова?

— Конечно. Мы ее увеличили, размножили и раздали нашим работникам.

— Это хорошо, — заметил Савич и добавил: — Ну а я предъявлю это фото Пудову для опознания, чтобы процессуально привязать Краба к машине с похищенными знаками. — Он помолчал с минуту и, перелистывая запись показаний Пудова, задумчиво сказал: — Откуда берутся такие типы? И семьи у них, и живут в достатке, а вот на преступление тянет.

— Ты имеешь в виду таких, как Пудов?

— Разумеется. Допустим, Краб, Николаев, да и Горелов — это подонки, которых нелегко переубедить. Они морально готовы пойти на подлость.

Ветров подошел к окну и взглянул на улицу. Начал накрапывать дождь. Асфальт, постепенно намокая, становился темным и скользким. «Вот так и с человеком подчас бывает, — подумал майор, — стоит ему подмочить свою репутацию один раз, второй, третий, глядишь, и потемнела его совесть, уподобилась скользкому асфальту». И, повернувшись к Савичу, сказал:

— Ничего, Владимир Николаевич. Таких людей становится все меньше. А чтоб их вовсе не было, на то и мы поставлены. Давай прикинем, что будем делать дальше.

И они склонились над материалами уголовного дела…

В поле зрения — Краб

Ветров по личному опыту знал, что как бы рецидивист ни заметал следы, как бы ни прятался, каким бы хитрым ни был, если действия оперативных работников хорошо продуманы, четко спланированы, то преступление всегда будет раскрыто. Порой человек, не посвященный во все детали работы сотрудников уголовного розыска, скептически машет рукой: тоже мне — задержали преступника, раскрыли криминал. Случайность помогла!

Ветрову, конечно, были известны примеры и такого случайного раскрытия порой даже опасных и сложных преступлений. Но и подобные случайности, как ни странно, тоже имеют под собой закономерность, если правильно ведется работа со стороны милиции. Игорь Николаевич подумал об этом, как только ему позвонил Щербаков, рабочий цеха, где работал Николаев. Он рассказал майору, что вчера утром, когда шел на работу, увидел у проходной Николаева. Последний разговаривал с каким-то заросшим типом, похожим, как выразился Щербаков, на обезьяну. Как раз в этот момент незнакомец что-то передал Николаеву. И вот сегодня во время обеденного перерыва Щербаков выяснил, что Николаев изготовляет ключ от сейфа. Ветров поблагодарил своего добровольного помощника и, положив телефонную трубку, вызвал Майского. Тот появился сразу же.

— Как раз к вам собрался. Пришел ответ из Красноярска. Клешнев жив, здоров, чего и нам желает. Пропажу паспорта он обнаружил после отпуска, когда возвратился домой из нашего города.

— Вот видишь: еще одна деталь прояснилась. Только сейчас, Александр, не до этого. Найди Тростника и заходите в кабинет Севидова. Есть срочная работа…

Минут через пять Ветров рассказывал сотрудникам, собравшимся в кабинете начальника уголовного розыска, о телефонном звонке Щербакова.

— По всей вероятности, — говорил майор, — Краб завтра или послезавтра придет к Николаеву за ключом. Из этого следует вывод, что у него все готово для новой кражи. Я предлагаю, товарищ полковник, организовать за Николаевым непрерывное наблюдение. После того как он встретится с Крабом, необходимо переключиться на последнего, а Николаева задержать. Правда, меня интересует, будет ли Николаев встречаться со Скаловым. Ведь у них договоренность: если Краб придет к Николаеву, то тут же об этом будет знать лейтенант. По идее, Краб должен нанести визит сегодня. Скалова необходимо предупредить, чтобы он не отпускал из квартиры Горелова.