– А есть что-нибудь покрепче?

– Водка и коньяк. Могу предложить «отвёртку» или «кровавую Мэри».

– «Мэри» потянет!

При упоминании этого имени во мне взыграли гормоны: со времени последней «случки» с Дженни прошло уже больше недели.

Да и недавнее лицезрение обнажённой Вики, когда с неё писали ту картину, настраивало меня совсем не на тургеневские размышления!

Минут через десять я его подозвал к столику:

– А скажи-ка, любезный, как у вас в городе с бабами?

– С бабами у нас очень хорошо, а вот без баб – совсем плохо! – невозмутимо ответил он. – Каких предпочитаешь:«платных», или «не очень»?

Я отпил коктейль:

– Непрофессиональные «профессионалки» меня иногда раздражают, у таких всё по минутам расписано: сунул, высунул, отряхнулся – и привет семье! И бывают даже такие: достанет она на твоих глазах зубную щётку, и ещё поинтересуется, где тут умывальник. А мне подавай другое: и прелюдию, и послелюдию, и прощальный поцелуй на пороге!

Его не смутила моя наглость: это был тёртый калач!

Он язвительно поинтересовался:

– И чтобы такая дама ещё и фантазию проявила, и сказку тебе на ночь рассказала, и Шекспира процитировала? Со знанием шести языков и античной культуры четырёх цивилизаций тебе подойдёт?

Пожалуй, этот бармен даже меня в словоблудии переплюнет!

– Языков мне и одного хватит, даже в школьном объёме. Только сильно не люблю косноязычных и шепелявых.

– А почему бы тебе к тем двум девочкам не пристроиться? Это Света и Катя, слева направо. Берут совсем немного, и чаще всего не деньгами. Предпочитают «сухое» и «полусухое». Но капризные немножко: дорогие сигареты любят, к ним даже с мятным «Винстоном» можешь не подкатывать, они и на «Парламент» косо смотрят!

Я внимательно посмотрел на этих «любительниц».

Вполне ничего «бабуськи»: симпатичные, грудастые, и совсем нетолстые. Но сегодня меня к таким не тянуло.

– Нет, ты мне вампиршу подавай! Чтобы такая в глаза мои посмотрела, фразу тайную произнесла – и полетели бы мы с ней на её метле на вечерний шабаш! А это – заурядные тёлки из профтеха!

Бармен посмотрел на меня исподлобья:

– Что-то я никак не пойму, кого тебе всё-таки надо: вампиршу, или Шахерезаду?

– Обе две, и в одном флаконе! Но я вижу: достал я уже тебя. Сколько с меня?

Любой нормальный бармен был бы рад поскорее избавиться от такого приставучего клиента, но этот почему-то решил по-другому:

– Не спеши, посиди ещё немного. Возьми себе ещё «кровавенькую».

«Вот так, совсем ненавязчиво, раскрутил меня ещё на один стакан!»

Но он тут же добавил:

– Этот будет бесплатно!

И бармен достал телефон:

– Тильда! Тут для тебя появилась «тридцатка». Романтик, с длинным язычком, но без бородатых анекдотов. Нетолстый, и почти без выкрутасов. Нежадный, но не слишком показушный. Похоже, гастролёр, но с какой-то ностальгией. С высшим, сто процентов!

Я опешил:

– Характеристика и краткая, и очень точная, как в ментуре. Ты там, случайно, не работал?

– Я могу продолжить работу? Там меня уже человек ждёт!

– Несомненно, только объясни, что это означает: «тридцатка»?

Он, не моргнув глазом, ответил:

– Твой возраст. А если бы я когда-нибудь работал в ментуре, звонил бы ей из подсобки, и ты бы даже слова нашей беседы не услышал. С тебя четыреста: двести – за «Мери», а двести – за вызов!

Я опять был несказанно удивлён:

– Всего двести рублей, за вызов «девочки»? Она хоть симпатичнее, чем Баба-Яга? Я предпочитаю Василис Прекрасных! И сколько сама по себе она стоит?

– Сколько ей полагается отстегнуть, с ней обсудишь. Когда Тильда приедет, сравнишь: и с Бабой-Ягой, и с твоей Василисой Прекрасной. Мне один раз только за её номер десять тысяч предлагали. Пришлось отказать: такой у нас с ней договор! Кому захочет – сама звонит, да и телефоны она часто меняет. Извини, мне надо работать. Сядь вот там, под зонтиками, там есть пепельницы. Она тоже курит.

Только сейчас я заметил, что он сильно хромает, и что-то с пальцем на левой руке у него не в порядке.

* * * * *

Чтобы как-то убить время, ожидая эту «бабочку», я раскрыл местную газету.

Вот за что люблю провинциальную прессу – за её искренность: там, если страсть, то неистовая, а если безграмотность – то безграничная!

Объявления об услугах: «Четыре позы за три минуты, всего за сто рублей!»

Так дёшево и заманчиво, и я сразу же набрал этот номер.

– А какие позы входят в вашу цену? А это можно делать на люстре?

Но это оказалось не предложением секса, а всего-навсего рекламой местного фотосалона, попавшее не в ту рубрику.

Всё понимаю: корректора уволили за систематическое нарушение режима, но должен же сам редактор хотя бы иногда бывать трезвым!

Я не заметил, как к бару тихо подкатил элегантный джип не старше двух лет.

Оттуда выпрыгнула длинноногая рыжеволосая девица лет двадцати пяти, в тёмных очках, мини-юбочке розового цвета и жёлтой маечке.

Метнув на меня оценивающий взгляд, она кинула сумочку на мой столик:

– Посторожи, я сейчас!

И тут же нырнула в помещение.

Сам я по природе – порядочный наглец, и тут же подвесил её косметичку у самого свода зонтика.

Минут через пять она вышла из бара с маленьким стаканчиком коньяка, призывно покручивая бёдрами. Но, увидев, что её сокровище болтается высоко под куполом, она грозно подошла, и отчеканила сержантским голосом:

– Я просила посторожить мою сумку! Как она там оказалась?

У меня задрожали руки, но не от похмелья: я когда-то слышал этот голос, и, похоже, где-то её видел!

* * * * *

В психиатрии существует понятие: «дежавю».

Это когда кажется, что нечто подобное с тобою уже происходило.

Или что сейчас мимо промчится синий автомобиль с неисправным глушителем, и он на самом деле проезжает по твоей улице через минуту!

А иногда в незнакомом городе, тебе кажется, что ты тут уже прохаживался!

Бармен ничуть не соврал: девочка была просто шикарной!

Если бы тут проводился конкурс красоты, она бы заняла на нём первое, второе и третье места: у остальных не осталось бы ни единого шанса!

Изумительная фигурка, длинные ноги, осиная талия, прелестное личико: Лив Тайлер и Бритни Спирс отдыхают!

Только хватит ли мне денег на подобную красотку?

Она встала на стол, доставая косметичку.

Первый раунд был за мной, но она присела напротив, заложив ногу за ногу.

– Кофе, шампанского, сока? – промямлил я в нерешительности.

Даже дураку было ясно, что теперь уже я «у неё в кармане».

– Подними челюсть! – с нескрываемым презрением посоветовала она.

– А у тебя, случайно, нет подруги попроще? Блондинки какой-нибудь? Ты мне не по карману.

– Карманы твои не успела проверить, да и не в моих это правилах. Но ты больше предпочитаешь брюнеток, не так ли? Мне кажется, я тебя уже где-то видела. Как тебя зовут?

– Виктором, – ответил я, сглатывая слюну. – Но вряд ли мы знакомы. Последний раз я здесь был года три назад. А тебя как зовут?

– Тильдой.

– Это такое «погоняло»?

– Имя! Меня никто, и нигде не погоняет! Усвоил?

– Извини! Это на жаргоне означает: «прозвище». А имя это – ну совсем не типичное!

– Зато ты – просто «хам типичный»! И не надо меня учить русскому!

Неплохо бы попросить у бармена деньги назад.

Но, увидев моё замешательство, она так рассмеялась, что вся моя злость улетучилась.

– Возьми пузырь «Hennessy», и поехали! – сказала она, ставя стопочку на стол.

Я попытался что-то вякнуть:

– Мы ещё ни о чём не договорились: ни о цене, ни о времени!

Она кинула на стол «пятисотку»:

– «Hennessy» стоит четыреста. Возьми ещё шоколадку, а сдачу себе оставишь. Жду тебя в этой «Тойоте».

И она глянула на часы:

– А времени у нас ... четырнадцать часов сорок три минуты. Как раз к «Discovery» успеем!