И Минотавр любезно мне пояснил:

– Бертолет! Это меня так китайцы научили! Им мой соус, видите ли, слабоват показался! Кстати, выгоняет желудочных паразитов. Не хочешь отведать?

Мой обожжённый желудок, надеюсь, не повредит его пищеварению, а мне уже было всё «глубоко по барабану».

И в конце концов, я уже проголодался!

На столе стояли и другие его специи: нефть, чистый спирт, нашатырь, динамит.

Я наложил себе двойную порцию, щедро посыпал её бертолетом и залил сверху спиртом.

– Подайте Буратино, Минотавр Посейдонович!

Он внимательно посмотрел на меня.

Такой наглости, видать, здесь сроду не видывали: жертва чего-то просит от такого гиганта, и даже без дежурного «пожалуйста»!

Агалиарепт отвлёкся от кроссворда, ожидая увидеть уже привычную развязку.

Я подпалил салат от тлеющего полена, и влил всю эту полыхающую смесь себе в рот.

Этот номер понравился им обоим.

Вероятно, это и решило мою судьбу!

* * * * *

Минотавр, уже совсем дружелюбно, ехидно захихикал, когда я начал дико хрипеть и ловить ртом воздух:

– Бывали у меня и факиры из Индии. Такие тощие, ну совсем никаких калорий! Их кобры намного вкуснее их самих оказались! Закуси Горгоной, тебе сразу полегчает!

Он ловко подцепил задним копытом медузу с пола и кинул мне.

Я рефлекторно поймал её и пропихнул себе в рот, вдогонку за салатом.

Она пылала жаром и обжигала мои руки, но во рту оказалась абсолютно безвкусной. Зато теперь я мог говорить!

Минотавр вернулся на своё место:

– А ты мне даже понравился! – и он наложил себе порцию травы, «с верхом». – Короче, пацан! Я на диете, организм твой вреден для моего пищеварения, да и настроение у меня сегодня хорошее. Тем более, на тебе браслетик особенький: не хочу по пустякам ссориться с твоим Дамиано. Но отпустить тебя просто так не могу – это не по правилам! Давай сделаем так: ты задаёшь Агалиарепту один вопрос. Он знает все загадки прошлого, настоящего и будущего. Знает, сколько осадков выпадет в Сахаре через сорок лет и четыре года, за что Иван Грозный убил своего сына, и почему капитана Кука съели туземцы. Если он ответит, придётся тебя съесть, а с твоим хозяином этот вопрос я как-нибудь улажу. Но если поставишь его в тупик, получишь шанс выйти отсюда. Он весь Интернет наизусть знает, так что не тешь себя напрасными иллюзиями.

Открылась дверь, и официант принёс упаковку дихлофоса, поглядывая на меня:

– Ваш заказ, синьор!

Я кинул в него тлеющего Буратино:

– Приправы надо подавать вовремя, халдей номер шесть!

Но, к сожалению, я не попал: он профессионально увернулся.

* * * * *

Агалиарепт довольно ухмыльнулся:

– Только умоляю тебя: не надо вашей привычной пошлости – загадка Сфинкса или теорема Ферма! И ваш глупый вопрос «когда русские бросят пить?» мне тоже смертельно надоел. Сразу скажу: «никогда!», да ты это и сам отлично знаешь!

Он поставил на стол статуэтку в виде голого мальчика:

– Думай, чужеземец!

Официант вернулся, и залил в рот скульптуры бутылку жёлтого лимонада.

Мальчик сразу начал писать тонкой струйкой.

– Это мне из Брюсселя привезли,[35] – с умилением сказал Минотавр. – Депутат Европарламента гостил тут недавно. Тощий такой, одни кожа и кости – и никаких татуировок! Никакой пользы от него, даже на дверную обивку неинтересно было его кожу приколачивать. Но ты думай, пока малец нужду справляет, а то у меня и аппетит проснуться может!

Как в той пошлой викторине: «Время пошло, господа телезрители!»

* * * * *

«Думай, кладбище дешёвых бифштексов, думай!»

Но ничего толкового в голову не приходило.

И как только я увидел, что струйка у мальчика ослабевает, то задал вопрос, который мучил меня с самого детства:

– Есть ли совесть у Дьявола?

Мальчик оказался застенчивым, и, закончив своё дело, одел трусики и застыл с ехидной улыбкой: «Это не я! И вообще, я тут случайно проходил!»

Минотавр выронил вилку. Агалиарепт тоже опешил.

– Ты правильно задал вопрос? Обычно спрашивают о Боге! – переспросил меня демон.

– Правильно! На тот вопрос ответ я и сам знаю. Повторяю для особо одарённых: «Есть ли совесть у Дьявола?»

Минотавр перестал жевать, с интересом посматривая на Агалиарепта:

– Приплыл, очкарик? Это тебе не шахматы, тут думать надо! Если тебе нужен «звонок в студию», не забывай: я на бюллетне, меня не беспокоить! – и продолжил поглощать травку.

Агалиарепт почесал лысину:

– Налей-ка ещё мальчику!

Официант опять залил лимонад в статуэтку.

– Правильный ответ я-то знаю, но про начальство нельзя говорить плохо! – задумчиво пробормотал демон.– Если скажу, что у него нет совести, он может и обидеться, и непременно накажет. А если скажу, что она у него есть, так он и это припомнит: скажет, что считаю его слабохарактерным.

Кубики Рубика вдруг переместились в обратную сторону.

Туда же сами собой полетели и все журналы с выцветающими прямо на глазах чернилами.

– Слушай, Минни, – обратился Агалиарепта к Минотавру. – Гони ты его лучше в шею! Все равно он худой, а пивной животик у него лишь через пять лет появится. Так всем нам лучше будет!

Минотавр задумчиво почесал рога, щёлкнул пальцами, и в пещере опять нарисовался официант.

– Забери этот дихлофос! – приказал Минотавр. – Нет, один баллончик оставь!

Он пшикнул им себе за загривок:

– Проклятые оводы, совсем закусали, мало на них полковников Феррари![36]

Минотавр задумался, проглотил какую-то пилюлю и достал термометр из промежности:

– Двести лет назад температура у меня стабилизировалась. Я почему это запомнил: как раз тогда какой-то ненормальный пришёл Сфинксу нос отстреливать, а не загадками с ним баловаться. Лицо бедняге покалечил, но и сам плохо кончил, как мне потом говорили!

– Точно! – подтвердил Агалиарепт. – Сослали его сначала на маленький остров, а он оттуда сбежал. Сто дней побыл на воле, и даже «в почёте» – и опять «на шконку», но уже подальше! Там он и «откинулся», прямиком к Люцику. Маленький такой был, а толстый – до безумия. Кстати, совсем недавно на аукционе его член высушенный продали!

– Ни черта себе! – расхохотался Минотавр.– Так ему и надо! Напомни, как его звали?

– Бонапарт. Его в Шестой определили, уровнем выше тебя!

На меня они, как показалось, уже не обращали внимания, но я заметил, как шевелятся их уши: так размышляют многие животные.

Наконец, Минотавр вынес свой вердикт:

– Короче! Даю тебе шанс: выходишь отсюда, и поворачиваешь направо. Пройдёшь сто шагов, там увидишь две двери. Одна из них ведёт на волю, а другая – в колодец, откуда никто никогда не выбирался. В нём на стенках висят крючья, а вниз лететь – минут восемь.

Агалиарепт его поправил:

– Восемь с половиной, воздух там стал уже поплотнее: сероводорода от разложения всяких неучей много скопилось. Неплохо бы тебе тела их убрать, переполнится совсем скоро! И пусть он там не курит в полёте, нам и Везувия хватает!

Минотавр махнул на него копытом, призывая помолчать:

– Возле дверей будут стоять два охранника. Один всегда врёт, а другой иногда говорит правду, но только через раз. «Who is who?» – я тебе не скажу. Имеешь право задать им вопрос. Любому из них, но только один. Если мозги свои не совсем ещё пропил – то выкрутишься. А если это уже свершилось – приятного тебе полёта! Только не порти мне крючья, пока вниз лететь будешь: их так трудно ремонтировать! До встречи!

И он вернулся к своей трапезе.

* * * * *

Не веря своему счастью, я покинул его пещеру.

И действительно, ровно через сто шагов я упёрся в массивные двери, которые охраняли два гоблина-швейцара. Они выпучили на меня глаза – видать, не так часто Минотавр отпускал свои жертвы.

Эту простенькую задачку от Смаллиана я знал ещё с детства.

Надо спросить любого из них:

– Если я попрошу показать мне дверь на волю, на которую покажет твой напарник?