– Летим по кратчайшей! Главные ориентиры: гора Блоке и Шварцвальд!

Но перед тем, как окончательно отрубиться, я успел спросить Вику:

– Скажи, где сейчас твоё тело?

– Там, где сейчас Лилит!

Глава 29. Дежавю

– Ну, ты и горазд спать! Двадцать часов продрых, даже к пиву не пристроился, – в голосе Ивана я услышал насмешку.– То во сне то какие-то задачки решал, то полётом руководил. Кстати, где успел волосы опалить? Сегодня ты даже курить не вставал!

Я стал протирать глаза: никакого лабиринта, коридоров или оливковых рощ, а я лежу во времянке Василия.

– Мне приснилось, что я заплутал в Лабиринте, у самого Минотавра. А у него гостил знакомый демон, эрудит – невообразимый. И я их победил!

– В нашем деле, если решаешь какую-то проблему, самое сложное – не наделать после этого в штаны от радости! При вашем водоснабжении просто негде будет помыться. А что тебе приснился Минотавр, так это не страшно. У него было хорошее настроение?

– Неплохое: он только травку жевал, и есть меня даже не собирался.

– Увидеть во сне доброго Минотавра – это хорошая примета. Она значит: у тебя появился какой-то могущественный покровитель. Завтракать будешь?

– Буду! Ты что-то там про пиво лопотал.

Демон был совершенно прав: никакого похмелья наутро!

Я отхлебнул пару глотков, и присел на кровати.

Иван принёс стаканчик какого-то винца:

– Пока ты тут дрых, я сгонял в ближайший винно-водочный. Нашёл там даже наше, неаполитанского разлива, оно вполне неплохое. «Седьмое небо» называется!

* * * * *

Я был поздним и единственным ребёнком в семье.

Когда родители вышли на пенсию, мне только стукнуло восемнадцать.

Почему так вышло, и как первые роды у матери в сорок лет оказались удачными – этим вопросом тогда я даже не задавался.

После окончания школы с золотой медалью я поступил в технический колледж: это было бесплатно, и зачисляли туда по результатам экзаменов, а не платежей.

Родители болезненно восприняли крушение империи: галопирующая инфляция, банкротства банков и пенсионных фондов, постоянные кризисы и обмены денег.

Не вписавшись в новую систему, они уехали в Россию, оставив мне квартиру, а себе купили домик в одном провинциальном городке.

После института я устроился в маленькую фирму, которая с трудом, но всё-таки выживала в условиях затяжного спада.

Сначала я ездил к родителям каждый год. Но чем дальше, тем это становилось всё труднее: визы и билеты дорожали, а моя реальная зарплата падала.

Сначала умерла мать, а несколько лет назад и отец.

Я не стал продавать их дом, а поселил там квартирантов.

Их и искать не пришлось: неподалёку жили две сестрички, и обе они мечтали жить отдельными семьями.

Ещё бы: пять карапузов на двоих, не считая мужей, кошек и собак.

В нашем договоре было особо отмечено: они будут присматривать за теми могилами.

* * * * *

– Иван! В ста километрах отсюда похоронены мои родители. Я должен там побывать!

– Пусть меня проклянут ещё раз, если скажу хоть слово против. Но я поеду с тобой: все равно мне здесь делать нечего.

– Предупреждаю: гостиницы там особые. Завтрак в постель не подают, да и шведский стол не везде бывает. И не все их номера с ванной.

– Я и не такое видывал! Если что, телевизор посмотрю, или книжки почитаю!

Отель «Звёздный» в реальности выглядел совсем не так, как на картинке в Интернете.

Но нам-то и надо было переспать в этом номере пару ночей!

Затем опять контрольный визит к Василию – и уже можно домой!

Это дело было сугубо моим личным, и я оставил Ивана в номере одного.

Отец просил принести ему клюквы.

А где её в это время искать? Только на рынке!

Но семеро человек, торговавших лесными дарами, только развели руками, зато восьмая тут же спросила:

– А много ли тебе надо, сынок?

– Пол-литра.

– Дома у меня есть немного. Я с ней капусту квашу, с осени осталась. Подходи сюда через часик!

– Почём отдашь?

– Да недорого: двести рублей баночка!

– Ты таблетки от мигрени принимаешь? Ей красная цена – сто пятьдесят за килограмм!

– Ну, походи по рядам, может, и найдёшь где-нибудь.

Она была права: торг был неуместен!

Через час я вернулся, как мы с ней и договорились.

Жила эта торговка почти рядом, и из тёмного погреба, наконец, вынесла заветную баночку.

Получив свою «двухсотку», она вдруг разговорилась:

– Может, грибочков ещё у меня купишь? У меня такие вкусные опята!

– Спасибо, хозяюшка, не надо! Я нынче на мухоморы подсел, как лось: других грибов не признаю. А бутылочки у тебя, случайно, не найдётся?

Она посмотрела на меня недоверчиво: а вдруг я достану из кармана какое-нибудь удостоверение?

Но жадность в ней всё-таки победила:

– А как же! Зимой сами греемся, а летом «за место» расплачиваемся!

И она вынесла мне водку.

Я глянул на ту этикетку: типичная рязанская толстушка, с надписью «Дура».

– Нет, мамаша! С такой бутылкой – только к тёлкам под ёлку. А мне на кладбище надо побывать, родителей помянуть. Принеси лучше что-нибудь нейтральное!

– Тогда только самогон!

– Годится! Но только без вашего «дихлофика» для крепости! Не смотри на меня так, я всё знаю: и рецепты, и технику, и как это всё проверять!

Торговка помялась:

– Есть одна такая. Для такого дела грех левый товар подсунуть: господь непременно накажет!

И через пару минут она вынесла пластмассовую литруху.

Фирменную самогонку у нас продают даже в магазинах, и стоит она дороже иной водки. Но здесь – дело совсем другое!

Я продегустировал чуток: натуральная «саманя», безо всякой химии и куриного навоза.

На тарелочке она горела ровным синим пламенем, не стреляя, и я окончательно убедился: хозяйка со мной не жульничает!

– Сколько с меня?

– Да сколько душе не жалко, можешь и так забирать!

Она содрала с меня семь шкур за клюкву, а эту самогонку просто дарила!

Вот он, наш знаменитый русский бизнес: «украсть ящик водки, загнать его по дешёвке, а все вырученные деньги пропить!»

Я положил ей ещё двести рублей:

– Помолись за меня: самому мне не положено!

* * * * *

Кладбище находилось далеко за городом, но у его входа всегда можно было купить цветы и свечи.

Квартиранты держали своё слово: загородка в порядке, скамеечка чистая, и трава подстрижена.

Народу на погосте сегодня не было, и я положил цветы у изголовий, рассыпал всю клюкву по траве.

Первый стакан я выпил залпом, второй вылил на землю, а третий накрыл куском чёрного хлеба, поставил его на землю, поближе к памятнику.

Во «флакушке» осталось ещё больше половины, и я кинул её назад, в сумку.

На выходе я протянул сторожихе довольно крупную купюру:

– Присмотрите, пожалуйста, за тем участком.

Она её взяла, и понимающе кивнула, перекрестив меня:

– Спаси тебя Бог, и душу твою сохрани!

Я даже не знал, что ей ответить.

* * * * *

В автобусе была невыносимая духота.

Несмотря на очень жаркое лето, все его вентиляционные люки и окна были наглухо задраены.

В таком катафалке я взмок уже через две минуты, и решил выйти на первой же остановке в черте города.

Напротив раскинулся настоящий оазис: пивбар с зонтиками!

Возвращаться в эту душную гостиницу у меня не было никакого желания, а дом, где теперь жили квартиранты, посмотреть я ещё успею!

Широкоплечему мужчине на вид было лет сорок.

На боксёрском ринге он смотрелся бы намного естественнее, чем за стойкой бара, хотя по его повадкам было заметно, что он тут не просто наёмный работник, а хозяин.

Он молча положил передо мной меню.

Под зонтиком две девчонки лет двадцати развлекались лёгкими коктейлями.

Несмотря на жару, пива мне совсем не хотелось.