Представим съемочный коллектив как групповой портрет. Какое кому

определено здесь место?

Теперь уже никто не отрицает, что в кинематографе звукооператор такой

же художник в своем деле, как композитор или актер.

Но до сих пор не утихает спор: кого же в групповом портрете считать

главным?

Вот мы и вернулись к вопросу, заданному вначале: кто автор фильма?

Один режиссер, говоря, что авторство фильма определяется по старшинству

мысли, распределяет его между всеми, кто делает фильм. Другой утверждает

нечто противоположное: «Я сделал свой фильм...», хотя работали с ним

прекрасные художники, настоящие мастера.

Так давайте попробуем разобраться, кто же из них прав? Сравнения с

другими видами искусства, быть может, нам помогут.

В Ленинграде, например, есть много дворцов и зданий, построенных по

проектам великих архитекторов. Зная это, никто из вас не усомнится в том,

что не сами архитекторы клали стены, лепили барельефы. Строили инженеры

и рабочие, то есть — коллектив. Но ведь они во всем сверялись с чертежами

проекта и не отступали от него. Поэтому их мы можем назвать исполнителями,

а автором — архитектора.

Теперь возьмем пример посложнее: композитор, дирижер, оркестр.

Дирижер может изменить звучание симфонии: у одного скрипки играют более

нежно, другой усилит звук духовых инструментов. Дирижер изменит оттенки,

переставит акценты, замедлит или ускорит темп, даст дополнительные

эмоциональные краски — в этих пределах он свободен. Но и оркестр, руководимый

им, непременно должен сыграть все ноты симфонии — от первой до последней.

Выходит так: дирижер может придать произведению свою трактовку — здесь

он хозяин. Оркестранты, как и строители здания, должны точно исполнить

его указания.

Автором же, безусловно, остается композитор.

Пьесу, написанную драматургом, могут сыграть одновременно два десятка

театров. От степени таланта режиссера и актеров зависит, каким будет

сценическое решение. У слова, как известно, огромные возможности, и в театре его

смысл и звучание зависят от актера — он может произнести одну и ту же

реплику совершенно по-разному.

Художники придумают непохожие декорации. Постановщики театрального

спектакля могут отказаться от какой-либо сцены, реплики героя. Но в

«Ревизоре» они не смогут обойтись без роли Городничего, не переставят местами

акты, потому что находятся в подчинении у художественного произведения,

имеющего своего автора — драматурга.

Как видите, везде: в архитектуре, музыке, литературе — есть один

человек — Автор — и множество исполнителей его творения.

Тут же возникает сравнение, на первый взгляд очень обоснованное: а ведь

то же самое и в кино! Автор — это сценарист, а все остальные исполняют

написанное им. Отличие разве лишь в том, что рядом стоит камера и снимает

все на пленку...

Но не будем спешить. В конце концов, мы способны представить

себе фильм, который снимают без предварительно написанного

сценария, заменив его «устным договором» о сюжете,— так снимали в

начале века. Но вот представить, чтобы фильм был сделан без сценариста,

оператора, художника и актеров, нельзя. Выходит, фильм рождается

только при условии, что собран основной творческий коллектив. Быть

может, он и есть автор?

Однако и здесь мы не можем поставить точку.

Всем известно, что пьесу «Гамлет» написал Вильям Шекспир. Но

ведь в основе этой трагедии — легенда, записанная Саксоном

Грамматиком еще в двенадцатом веке. А кто был автором той легенды? Автора

нет, потому что легенда — творение коллективное.

Кто был автором былин об Илье Муромце или Алеше Поповиче? Мы

его не знаем. А разве случайно многие сказки называются народными? Былины и сказки создавались долго, веками, они передавались из уст в уста и таким образом сохранялись.

Всякий, кто рассказывал сказку, мог внести в нее что-то свое: кто сочинит новый поворот

в сюжете, кто поменяет имя героя. Придет новый сказитель и принесет новую

концовку, где, глядишь, вместо тризны — свадьба.

Сказка проходит по времени через жизнь многих поколений. Похожа ее

жизнь на создание и жизнь кинофильма? По-моему, нет. У фильма всегда

есть конец. Сюжет его никто по своему усмотрению не изменит ни через три

дня после просмотра, ни через тридцать лет. Ничего нового возникнуть в

картине не может. У нее есть определенный стиль, определенная идея, начало,

конец и — подписи всех, кто участвовал в ее создании: автор сценария, автор

музыки, «автор роли» и т. д.

Среди них и надо искать того единственного, кто есть автор всего

фильма.

Гете в книге «Поэзия и правда» рассказывает очень поучительную историю

о французском графе Торане, любителе изящных искусств. Граф постоянно

заказывал местным художникам картины. «Он все пристальнее вглядывался в

работу художников, не мог нарадоваться отдельным удачам, но многое ему все

же хотелось видеть изображенным по-другому. Это послужило толчком к

новой, достаточно странной операции. Поскольку один художник лучше писал

людей, другой — средний план и фон, третий — деревья, а четвертый — цветы,

то графу пришла в голову мысль, объединив их таланты, поощрить

возникновение совершенных живописных творений. Начало было положено немедля

тем, что в готовый ландшафт художнику-анималисту велено было вписать еще

и красивые стада. Но так как для них не всегда хватало места, а художник

не скупился на двух-трех лишних овец, то даже пространнейший ландшафт

вдруг становился чересчур тесен. А тут еще портретисту предлагалось

дополнительно вписать пастуха и нескольких путников, которые, в свою очередь,

отнимали воздух друг у друга, так что оставалось только удивляться, как они

всем скопом не задохнутся среди этих «необъятных далей». Никто не мог

сказать, что из той или иной картины получится, а законченная она никого

не удовлетворяла... Картина, по частям и вперемешку созданная различными

художниками, сколько они ни старались, не производила должного

впечатления, и под конец каждый художник стал полагать, что его работа испорчена,

более того — уничтожена работой коллеги... Все участники этого предприятия

пали духом...»

Затея графа провалилась, оставшись лишь курьезом. Совершенного

творения не вышло.

И не могло выйти! Нам же эта история — пусть и неудавшаяся, именно

неудавшаяся! — сослужит хорошую службу. На нее можно смотреть, как на

притчу о создании фильма.

Каждый, используя законы своего искусства, должен стремиться к

совершенству, отдавать картине все, видеть в ней свою творческую цель. Но при

этом он должен понимать, что его творчество — лишь часть целого. А к целому

надо идти в согласии, иначе все станут «отнимать воздух друг у друга» и

задохнутся среди «необъятных далей» фильма.

Отдать все, сознавая при этом, что ты не единственный,— вот, пожалуй,

творческая и этическая норма для участника съемки.

Но как бы прекрасно ни говорил каждый на языке своего искусства, нужен

единый язык и единая воля, направляющая фильм к цели, держащая единую

линию.