«Ефим хорош. Сам накосячил, всегда орёт, что только он решения принимает…, потом стонет.… И младший его, тоже был неправ. Только бандитов мне здесь и не хватает.

Да и Кирилл, конечно, паренёк способный, мыслит по-новому, ему легче с теми из молодых, кто всё больше сейчас наружную рекламу-то заказывает, разговаривать. Правда, и он смешной, глупый пока…. Суетится, думает, что делает свои дела от нас незаметно… Лет пять бы назад ему за такие фокусы ноги запросто переломали, а сейчас нет, нельзя, сейчас мы просто наблюдаем…. Перспективы у него, конечно, есть, да и конкретные подходы к этим, москвичам, через него вполне возможны. Но ведь и Кириллу нужны советы опытного человека…».

В пустом коридоре раздался звонкий и острый стук тоненьких каблуков.

Сначала возникла мгновенная досада оттого, что ему помешали, но через мгновение он уже улыбался.

– Проходи, чего там-то стоишь!

– Нет, папа! Привет! Я к тебе только на маленькую минуточку. А ты чего сегодня так долго?

Ева смущённо переминалась на пороге, не вынимая рук из карманов маленькой, отделанной мехом розовой курточки.

– Ты соскучилась, что ли?

– Ага, соскучилась! По твоему маленькому симпатичному кошелёчку скучаю! Пап! Мы тут с девчонками собрались сейчас на одно мероприятие, а у меня деньги внезапно так кончились. Вот я по пути и заглянула к тебе. Хорошо, что застала!

– А чего не позвонила?

– Опыт, папочка, огромный жизненный опыт! Ты сказал бы мне тогда что-нибудь такое важное и сложное, про мои ужасно большие потребности и про возраст; что уже уезжаешь из офиса куда-нибудь на важную встречу, но денег бы точно не дал! А так… Я вот, я здесь, и ты не посмеешь мне, твоему любимому человеку, прямо так, жестоко отказать!

Дочка улыбалась, сияя тёмными глазами на румяном лице.

– Ладно, лисичка.… Умеешь ты разговаривать на нужные тебе темы.

Николай Дмитриевич открыл большой шкаф, достал из кармана пальто портмоне.

– Сколько же тебе дать-то, а? На вот, держи.

– Ой, папуля, спасибо тебе большое! Выручил в трудную минуту! Всё, пока-пока! Убегаю.

– Постой, на секундочку задержись.

Громоздкий фигурой даже в своём обширном кабинете, Татаринов помялся, исподлобья поглядывая на красивую дочку.

– Ты, это…. Про замуж-то свой что думаешь?

– А ничего не думаю!

Она легко махнула в сторону рукой.

– Нет у меня больше жениха. Понимаешь, нет его вообще, нет….!

– Как это?!

Посверкивая поверх стёкол очков крохотными медвежьими глазками, Николай Дмитриевич удивлённо уставился на Еву.

– Нет его больше в моей жизни! И не уговаривай меня, ничего у нас с этим Вадимом не получится!

– Дочка, так ведь я же тебя и не уговариваю…

– Знал бы ты, как он ко мне относится!

Теперь она была уже не такой.

Рассерженная, обиженная, усталая…

Вечерняя зимняя свежесть, сохранившаяся на какие-то минуты после улицы, понемногу исчезала с её щёк.

– А что он вытворяет с другими! И вы все, все…. И ты тоже! Вы всё знали и заставляли меня с ним…

– Евушка, ты толком-то хоть можешь мне объяснить, что произошло?!

Как невесомую он держал её за тонкие плечи, за прохладную розовую курточку.

– Не буду. Я ударила его и убежала! Вот он какой, ваш любимый Вадим! Гуляет сейчас где-то…

Но слёз пока ещё не было видно.

Не замечая ничего перед собой, Татаринов всё крепче и крепче сжимал её плечи. Ева поморщилась, пытаясь освободиться.

– И что же это ты…? Почему так скоро всё надумала?

– А я совсем не скоро, я давно!

– Чего же тогда мне ничего не говорила? Не посоветовалась, ничего.… Как-то, даже странно, понимаешь, всё у нас с тобой получается.

– Ничего и не странно!

Он прошёлся по кабинету, поправил невнимательно шахматные фигурки.

– Паренёк-то твой из леса сигналов не подаёт? Живы они там?

– И не мой он совсем…. Не знаю.

– А Кирилл тебе не звонил?

– Нет, а чего такое?

– Позвонила бы ты ему, погуляли бы, человек-то он серьезный вроде…

– Да брось ты, папа! Прекращай заботиться о моём замужестве! Хватит твоих глупых сценариев! Я теперь буду справляться с этим сама! Ну, всё! Я побежала! Целую!

«Как же она так не вовремя-то! Эх, дочка, дочка…».

Оставшись в окончательном одиночестве, он привычно шагнул к холодильнику. Икнул, наклоняясь к еде. Прямо там, в холодном электрическом освещении, налил себе стопку водки и выпил. Ещё налил и ещё раз с размаха, не чувствую ледяного холода, опрокинул в рот густую водку.

«Надо же… Я ведь и не предполагал! Впрочем, так ему и надо!».

Пришёл черёд послушных и преданных ему шахмат.

День четвёртый

СРЕДА

Создание Солнца, Луны и Звезд, чтобы правили днём и ночью во славу Божию

И опять, когда в очередной раз всходило долгожданное доброе солнце, погода с утра начинала становиться такой, что хотелось совершить подвиг.

Капитан Глеб сидел в привычной позе, привалившись спиной к нагретой огнём стене корней упавшего дерева, в полной мере пользуясь редкой возможностью с пристальной заботой рассматривать близкое лицо своего сына.

Сашка спал измученным рассветным сном.

…Чёрные круги во впадинах под глазами, светлая неуверенная небритость, полосы грязи от нечаянных костровых порывов, липкие крошки варёных красных ягод в уголках рта, искусанные, обветренные, запекшиеся губы.

Глеб глухо застонал, грохнул кулаком по ближнему утоптанному снегу.

«Я обязан, обязан…».

Прикрыл глаза.

– Да не кручинься ты так. Я же рядом…

Сашка лежал и просто смотрел на него, не шевелясь под криво запахнутой курткой.

– И даже есть уже не очень хочется.

Капитан Глеб восхищённо покачал головой.

– Ну, ты даёшь! Я уж думал, передумал, какую же тебе ещё сказку предложить, чтобы умываться заставить!

– Сказку давай. А умываться не пойду – неохота.

– Ах ты…!

Действительно, голодная слюна уже не была такой горькой, как в прежние дни.

– Сегодня середина нашего срока. Среда – «горбатый» день, неделя пополам. Подремлешь ещё или делами займёмся?

– Какими?

– Пока лёд на заливе для рыбалки не окреп, сходим, проверим силок, привяжем ещё один, из других ниток, покрепче…

– А зверь? Тот, что кричал ночью в кулёме?

– Да, и к нему пройдёмся. Обязательно. Только гулять будем понемногу и потихонечку, согласен?

– Почему это?

– Потому что, милый друг, ты сегодня ужасно слаб и, при необходимости, даже пожилого ёжика догнать не сможешь…

Сашка бросил короткий незаметный взгляд на лицо отца. Опалённые брови, щетина на подбородке.

«Упрямый. То, что надо».

Действительно, даже добрести до поляны, где они вчера насторожили петлю на птиц, было трудней, чем прежде.

Нагнутая веточка торчала нетронутой. Около петли на снегу было много натоптано мелкими крестиками.

– Не судьба…

Капитан Глеб опустился на колено, высыпал поверх недоклёванных семян шиповника новую порцию.

– Прилетят, куда они денутся от такого-то славного угощения! Давай-ка, ещё одну петельку приготовим. Посерьёзнее существующей.

Оранжевые нитки из распущенного овощного мешка выглядели, действительно, прочней, чем белые, носочные.

– А ничего, что они такие заметные, на снегу-то?

– Припорошим чуть-чуть…

Второй силок получился даже краше, чем первый.

Отец и сын одинаково залюбовались сделанной работой.

– Ну, теперь двинулись к нашей засаде.

Капитан Глеб Никитин по давней педагогической привычке хотел было не допускать сына до ужасного зрелища, но опомнился и передумал.