Капитан Глеб Никитин один раз за последние дни уже насладился своим обострившимся слухом.

– Кажется, к нам едут гости…. Боевая тревога, сынок. Но без паники.

Сашка вскочил, растерянно уронил из рук в огонь банку с питьём.

– Говорю же, не дёргайся. И не шуми.

В пронзительно морозном воздухе до них доносилось еле различимое урчание медленного автомобиля. Где он двигался, было не совсем понятно.

– Кажется, недавно свернул с просёлка на лесную дорогу…. Будет ехать к нашему обрыву.

Глеб и Сашка переглянулись.

– Это он?

– А кому другому эти дебри в такой мороз понадобились? И зачем?

– Чего делаем?

– Мирно жарим колбасу и думаем о ситуации. Тихо! Слышишь?

– Не-а….

– И я тоже ничего не слышу.

Глеб привстал, нахмурился.

– Остановился где-то рядом, полкилометра, не больше….

В минуты страшного ожидания каждый из них по-разному, по-своему, но одинаково пронзительно ощутил, как удивительно красиво шумят вверху сосны, как кричат где-то совсем рядом с ними маленькие птицы, как шуршит красными углями уже ставший привычным за эти дни огонь костра.

Грохнул выстрел.

Сашка упал на снег без команды, капитан Глеб рванулся с приготовленным ножом в близкий густой ельник.

Бежать пришлось недолго.

Тёмная тень, то большая, то незначительная в заснеженных кустах, мелькая иногда впереди него в полосах предвечернего неверного света, быстро исчезала в зарослях.

– Стой! Стой, сволочь!

Глеб задохнулся на бегу морозным воздухом, больно ударился коленом о незаметный под снегом еловый корень.

– Стой…

Сердце грохотало под курткой, рот забила откуда-то внезапно взявшаяся противная слюна.

Зарокотал совсем близко двигатель, мощный чёрный автомобиль взревел глушителем. С разворота включились, пересекли ярким светом сумрак подлеска мощные штатные фары и прожекторная люстра на крыше кабины.

Машина рванулась с места по просеке.

Показалось, что прошло всего лишь несколько мгновений, – и никаких технических звуков вокруг Глеба не стало слышно.

Вынужденно пришлось немного посидеть под сосной.

Пять минут – а думалось уже легко, и даже дышалось теперь гораздо лучше.

«Кто это был? И зачем он появился здесь? Стоп, а где же мой Сашка…».

По обратном пути, скорым шагом возвращаясь к костру и к сыну, капитан Глеб Никитин всё-таки остановился у дерева, из-за которого стрелял незнакомец.

Натоптано было немного, человек стоял здесь недолго.

Огонь их костра был, конечно, с этого места виден, но никак не траекторией, пригодной для прицельного выстрела.

«Тогда зачем? Испугать?».

Следы мужские. Обувь новая, специальная, но особо по камням не ношенная…

«Парень хочет казаться охотником».

В снегу, под ногами Глеба, блеснул латунью патрон. Не пустая, стреляная гильза, а именно целый патрон, чёрный с металлическим донышком.

«Вдобавок он ещё и раззява…».

Задумчиво покачав в ладони находку, капитан Глеб решительно направился в сторону костра.

Там сын.

«А здесь – картечь».

Костёр горел мирно.

– Эй, ты где? Живой? Сы-ын, вылезай, отбой воздушной тревоги!

Сашка послушно вылез.

Поднялся с колен, со снега, почти выполз из-за подножия ближней толстой сосны. Комбинезон на животе от долгого лежания мокрый, пальцы на руках без сброшенных впопыхах рукавиц – тонкие и мокро-красные.

– Здравствуйте, сын.

– Привет, а кто это был?

– Мужичок один приезжал к нам в гости. На броневичке…

– А где он сейчас?

– Уехал.

– Это тот, который Вадима…?

– Возможно. Короче, ты жив, здоров, а я – спокоен. Пока бегал за неуловимым мужичком по местным-то лесам, увидал рябину с кучей ягод. Пойду, пособираю.

– Я с тобой.

– Конечно. Без тебя мне такую добычу не унести.

Не столько за ягодами, сколько продышаться, помолчать вдвоём, перевести дух, тщательно подумать.

Но и чёрных, засохших прямо в гроздьях на ветках, рябиновых крупинок Глеб с Сашкой собрали в этот раз столько, что возвращались к костру, радостно обсуждая только почему-то ранее не замеченное ими изобильное дерево.

– Сейчас я буду угощать тебя рябиной на кипятке. Очень полезно и даже совсем недорого, по нынешним-то временам.

Но и к выстрелу они всё равно вернулись разговорами быстро.

– А он не приедет ещё раз? С оружием же, подкрадётся ночью…. Как спать будем, по очереди?

– Очередь нам не поможет, в любом случае. Да и стрелок этот не вернётся.

– Почему ты так думаешь?

Капитан Глеб задумчиво поболтал ножом ягодную взвесь в своей банке.

– Судя по имеющемуся времени суток и по торопливости мужичка-снайпера, он рассчитывал чрезвычайно быстро провернуть свою презентацию, чтобы обязательно успеть на машине на вечерний грузовой паром. Он же не мы – ночевать в сугробе ему здесь явно неприятно….

Тем более что цель, по его мнению, достигнута, – он приехал нас сильно испугать, и считает, что это ему удалось. Испугал ведь он нас с тобой, а?

– Нет, только немного встревожил.

– Ну, не сын, а человек-отвага! Горжусь. Ладно, пока мы с тобой всё равно не спим, да и света в лесу ещё хватает – пошли дровишек потаскаем. Пригодятся.

Мёртвая рябина, заваренная в своём большом количестве, горчила. Но с небольшими добавками отдельных брусничин, крошек засохшей малины и прутиков смородины, была очень даже хороша.

– Почему ты сам в своей банке ножом эту смесь болтаешь, а меня отговаривал?

– Правильно, поначалу-то у нас в рационе только шиповник был, а он, то есть семена его, сильно колючие, жёсткие, ты горло бы себе запросто мог попортить. А сейчас у нас пошли ягодки помягче, поразваристей, их нужно часто помешивать, взмучивать, да и кушать эту гущу с удовольствием, а не только пить отдельную вкусную водичку.

Сашка хмыкнул, попробовав.

– Действительно…

Дрова в свой спокойный вечерний костёр отец и сын подбрасывали по очереди.

Солнце уже давно проткнуло дальний лес своим последним багровым лучом и в беспамятстве упало за неровные заросли на горизонте.

Темнело.

– А мужичок-то наш дурак, дурак…

Сашка, вздрогнув от неожиданности, остро взглянул на отца.

– На потерянном патроне явно будут отпечатки. Его, не его, неважно…. Это, во-первых. В местных охотничьих магазинах тоже легко смогут определить, где и когда продавался такой приметный боеприпас. А по роскошной осветительной аппаратуре, установленной на его внедорожнике, машину явно запомнит кто-нибудь из экипажа парома. Номер и дату рейса мы знаем. Это, во-вторых…

– И что это нам даст?

– Нам? Ничего. Разве что следствию…

Капитан Глеб, остыв от текущих забот и переживаний, уже думал о следующем дне и в очередной раз удобно приспосабливал на короткой рогатой ветке свой рыболовный крючок.

– А почему ты в поход белые носки надел? Специально? Для рыбалки?

– Ну, некоторое предусмотрительность, конечно, в этом поступке имелась…. Но, в целом, это правило.

– Какое?

– Моё, личное. Белые носки – только со спортивной обувью, чёрные – исключительно с деловыми костюмами или на земляные работы.

– Круто.

– Прежде всего – гигиена. Ну, и самодисциплина, конечно.

Говорить уже ни о чём не хотелось.

Отупляющая усталость, слабость и тихий звон в ушах мешали каждому из них, и отцу, и сыну, придумывать какие-то новые, необязательные, посторонние в эти минуты слова.

Только о том, что было перед глазами.

Сашка, надев на два длинных прутика промокшие за день варежки, задумчиво сушил их, удобно устроившись лежать у края костра.