Глеб и Арина, переполненные восторгом и радостью от неожиданной встречи, весь день провели вместе. Сначала пошли в ресторан, потом в кинотеатр, после чего до позднего вечера гуляли в парке и не могли наговориться. Всё было замечательно и сказочно, но только барабашки периодически надоедали Глебу своими подозрениями.

– Это уже не та Арина, – вздыхал Серый. – Совсем не та…

– Да почему? – еле слышно прошептал Глеб.

– Она же нас не замечает! – выпалил Будораж. – Она ничего не замечает!

– Я сам вас время от времени не замечаю, – отмахнулся Глеб.

– Да нету в ней того света, нет искры! – настаивали на своём барабашки. – Ты чего, тоже ослеп, что ли?

– Не ослеп!

– Тогда приглядись повнимательнее!

– Что вы ко мне пристали, а?

– Мы ведь порождение мыслей твоих! Мы от тебя никуда!

– Удружили!

– Сам поблагодаришь после…

Лучезарная Арина подошла к нему, спросила, как бы невзначай:

– С кем разговаривал?

– Да так, мысли вслух…

– Ты узнал аллею?

– Да, она ведёт к дому, где мы снимали раньше квартиру. Как можно было её не узнать?

– Ты раньше не любил ходить здесь, вот я и спросила.

– Я изменил своё отношение к этой аллее. Кстати, ты тоже изменилась…

– Правда? Это как же? – кокетливо спросила Арина.

– Покрасила волосы, подстриглась, – он пристально всматривался в неё.

– Раньше ты не замечал таких глупостей, – засмеялась она.

– Так-то было раньше.

– Не хочешь зайти?

– Ты снова снимаешь здесь квартиру? Я думал, ты съехала, как мы разругались.

– Да, я снова снимаю ту самую квартиру. Я, если честно, даже не помню причины нашей глупой ссоры…

– Я тоже. Да и не столь это важно, чтобы вспоминать. Давай представим, что мы никогда не расставались.

– Тогда пойдём домой пить чай.

Они поднялись в квартиру. Как показалось Глебу, обстановка осталась прежней, только его вещей не хватало. Арина поставила чайник и попросила подождать её на кухне. Стоило остаться одному, как дар зрячести тут же дал знать о себе: пуще прежнего зашумели барабашки, спрятавшиеся в ушах, из-под раковины вылез квартирный домовой – приветственно помахал узловатой лапой и забрался обратно, мимо прошмыгнул какой-то пузатый коротышка – наверное, жировик или какой-нибудь другой безвредный представитель полуяви.

Арина вернулась в красивом вечернем платье.

– Тебе нравится? – обворожительно сверкнув очами, спросила она.

– Ты восхитительна, – Глеб встал, обнял Арину за талию, нежно поцеловал в губы.

И тут в голову вползли навязчивые мысли о правоте барабашек. Он не почувствовал того, что чувствовал до разлуки, соприкасаясь с ней. Арина стала другой, будто лишилась тепла, лишилась глубины своей внутренней, истинной, сущности.

Было сложно словами выразить то, чего не хватало. Не хватало присутствия той уникальной составляющей, которую ещё в Бхагавад-Гите принято было именовать понятием «Атман». Да-да, именно к своему Атману устремился Глеб, когда Веденея даровала ему полное прозрение, именно через связь со своей подлинной, нематериальной, духовной сущностью, то есть Атманом, Глеб желал достигнуть абсолюта чистого разума. Но позже, когда Старый Со-ман научил их с Ариной строить вне времени и пространства, когда был воздвигнут Град нерукотворный, Глеб осознал, что не нужно бездумно рваться ввысь. Если желаешь соприкоснуться со своей истинной сущностью, которая непоколебима при любых обстоятельствах, которую невозможно уничтожить, над которой даже время не властно, – всего-то и нужно, что быть творцом. Нужно творить, жить творчеством, дышать творчеством – только так можно стать творцом. Для этого необходимо отцепиться от реальности и полностью погрузиться в действительность.

Только в действительности можно заниматься творчеством, а не искусством, которое, по сути, всего лишь переработка прежних форм, но не созидание новых. Действительность предъявляет ряд жёстких требований: во-первых, она не терпит привязанностей, во-вторых, необходим полнейший самоконтроль – ни пища, ни эмоции – ничто не должно влиять на деятельность разума человека. Проще говоря, действительность впускает в себя только личность, цельную и прочную личность. И неспроста предъявляется такое условие, потому что только личность способна нести ответственность за поступки. Ни мораль, ни другие нормы и критерии, придуманные человеком и для человека, не способны служить всеобъемлющим мерилом дел, только лишь личная ответственность.

Чтобы соприкоснуться со своей истинной сущностью, достаточно было всего лишь укреплять душу, которая служит мостиком между материальным телом и духовным, и укреплять свои душевные качества. Развитость именно этих качеств выражается тем, что у человека в груди возжигается божья искорка. Такая искорка, которую Глеб заметил у Арины в момент их первой встречи и которая теперь отсутствовала.

– Где… искра? – спросил он, опешив.

– Какая искра? – не поняла Арина.

– Где твоя душа? Что ты с ней сделала? Что случилось с тобой? Ответь мне! Что случилось с тобой после разрушения Града?!

– Какого Града?

– Что значит «какого»? Разве ты не помнишь Со-мана, Города, горемык? А то, как стрибожичи помогали нам строить нашу благословенную землю?

– Ах, Глеб! – Арина всплеснула руками и опустилась на стул, закрыла лицо ладонями и тихо заплакала. – Откуда тебе известны мои сны? Это только сны – про Город, про странного человека Со-мана, про тебя и про меня! Мы строим чудесный город, а в конце сна он разрушается и превращается в пустыню. Я вижу эти сны каждую ночь в понедельник, среду и пятницу и каждый раз просыпаюсь и плачу. Это только лишь сны, но мне нестерпимо больно и обидно, зачем ты напоминаешь об этом? И откуда ты знаешь о моих снах?

– Арина! – Глеб сел рядом, заглянул ей в глаза, взял за руку. – Разве ты перестала видеть полуявь?

– Видеть что?

– Ну, Зеркалицу, барабашек…

– Это всё тоже – сны, – как-то вяло промолвила девушка.

– Нет, Арина, нет! – Глеб встряхнул её за плечи и начал рассказывать во всех подробностях их прошлую жизнь, вернее, те эпизоды, которые были тесно сопряжены с полуявью. Он напомнил ей о том, как повстречал Веденею, как сам познакомился с высшими измерениями, как потом повстречал Арину и пробудил её зрение, как они устроили гадание, а потом повстречали Старого Со-мана и отправились с ним в промежуточное пространство между первым и вторым небом. Вспомнил и самое печальное – создание Града и последующее его разрушение.

– Всё это не сон! – твёрдо произнёс Глеб, желая убедить в своих словах Арину. – Мне жаль, мне очень жаль, что мы не сберегли Город, но сейчас я понимаю, что в этом нет ни крохи того, из-за чего нам следовало бы расставаться! Мы можем, мы должны быть вместе! Мы построим новый Город, но теперь будем умнее! Не дадим ни себя, ни наше творенье в обиду никому!

– Почему Со-ман оставил нас тогда? – Арина вытерла влажные от слёз щёки.

– Он сам не раз говорил, что является вестником Вселенной, вмешиваться – не в его компетенции.

– Знаешь, Глеб, – Арина потупила взор. – Мы ничего уже не сможем вернуть…

– Почему? Что случилось с тобой после того, как мы расстались?

– Я н-не знаю… я помню, будто бы я падала куда-то вниз… и очутилась в каком-то странном пугающем месте… Я была нема и безрадостна, я не чувствовала ничего, кроме горечи и отчаяния.

– И всё? – уточнил Глеб.

– Может, её душа рухнула в полунавь? – предположили барабашки, также внимательно слушавшие историю.

– Нет, не всё, – Арина задумалась, стараясь припомнить то, что раньше хотела поскорее забыть. – Там был человек… очень страшный человек, он испугал меня. Он был в чёрном плаще, у него хищное лицо… тонкий острый нос, глаз не помню… на глазах очки, необычные очки – стёкла напоминают значок инь-ян… на груди у него был медальон в виде буквы «Г»… с ним была женщина… я не знаю, как она выглядит, я не помню, совсем не помню её…

– Неужели… – Глеб обмер. – Я не думал, что когда-нибудь пересекусь с ним…