– Может быть, сама что-нибудь предпримешь? – выкрикнул он в адрес Арины.

Девушка ответила презрительной ухмылкой и закружилась в ломаном танце, вернее, в дикой пляске, чем-то напоминающей шаманские беснования и неловкие движения Веденеи. Арина собирала вокруг себя воронку белой созидающей энергии, желая перенаправить её на останки Града. Однако в одиночку она не сумела справиться с настолько мощным потоком, удержать этот поток, а потому воронка попросту рухнула на неё – девушка вспыхнула ярким белым огнём. Прогорев, словно факел, измождённая Арина упала на колени, целая и невредимая, но разочаровавшаяся во всём содеянном.

Наконец, вереницы иссякли и последний не то бывший горожанин, не то горемыка маячил вдали размытым пятном. Глеб тихо позвал Арину, на что она ответила, что больше они друг для друга – никто, утрачено совместное творение, иному – не бывать. Он понимал, что в ней говорят обида и досада, печаль и опустошение, но боли от этого не убавилось. Мятущаяся душа Арины низринулась обратно, на Землю, оставив постепенно растворяющуюся локацию. Она более не способна была продолжать борьбу.

Оставшись в одиночестве среди пустыни и пепла, Глеб поднял глаза к ледяным небесам, где узрел исполинский силуэт Старого Со-мана, который печально взирал на произошедшее. В руках его был инструмент – не барабан или бубен, как обычно, а скрипка и смычок. Со-ман заиграл грустную музыку, и порывы ветра, в коих скользили души стрибожичей, вторили сиим звукам, наполняя округу скорбью и сожалением. Глеб закрыл очи, по щеке медленно скатилась слеза, напоминающая янтарную бусину. А когда он распахнул веки, то находился в собственной комнате родного дома, на Земле, в привычном и реальном мире. В мозгу пронеслись воспоминания всего того, что было с телом в момент отсутствия души – они с Ариной якобы жили вместе, потом поссорились и разъехались. Вот так всё просто, как будто бы и не отсутствовал он, и не было никакого Града, никакого Со-мана и никаких горемык.

«Это конец», – как будто подводя итог, промолвил Глеб самому себе.

Ртуть

– И почему же ты с Ариночкой поссорился? – заботливо спросила матушка, накрывая на стол к обеду. – Такая приятная девочка… в кого ты у меня такой оболтус?

– Мам! – вяло опротестовал Глеб. – Давай не сейчас.

– Давай не сейчас, конечно, – вздохнула матушка. – Ещё скажи, что заучила тебя. А чего не поучить, раз у самого мозгов нету? Ну, не зевай! Ешь!

– Ем-ем. Игнат, кстати, здесь? Не уехал?

– Не уехал. А чего ты за него волнуешься? У него всё прекрасно, вон вчера видела, как он с какой-то девушкой допоздна гулял.

– Когда ж это ты успеваешь всё видеть? – усмехнулся Глеб.

– Ой, только не надо! Никого я не выслеживаю, сами под окнами все шастают туда-сюда, туда-сюда, тут не захочешь, а увидишь!

– Понятно-понятно! Очень вкусный суп! Спасибо!

– Погоди, куда ты?

– Пойду, поговорю с Игнатом.

– А пюре? С подливкой!

– Я наелся, мам, попозже попробую.

– Дался тебе этот Игнат. Кому я наготовила, а? Отец на работе задержался, ты – убегаешь!

– Пятнадцать минут – и вернусь! – пообещал Глеб из прихожей.

Игнат копошился во дворе своего дома; завидев соседа, он пригласил войти, но тот отказался, предпочтя пообщаться на свежем воздухе.

– Как жизнь? Прям цветёшь и пахнешь.

– Вот ты сам и ответил на вопрос – цвету и пахну, – улыбнулся Игнат.

– Давно не видывал тебя таким довольным.

– Я… – он склонился к самому уху Глеба. – Я… порвал с Гасителем. Я свободен.

– Что?

– Нет, я серьёзно! Я вырвался из западни!

Глеб не поверил бы соседу, но, поглядев, как блестят у него глаза, понял, что он не притворяется и не сошёл с ума.

– Рассказывай! – выдохнул Глеб, превращая морозный воздух в клубы пара.

Игнат поведал всё как на духу – о своём поиске профессионального экстрасенса, о том, как наткнулся на Ольгу и обратился к ней за помощью, и что Ольга пожелала встретиться с Гасителем.

– И что же? У неё получилось?

– Не знаю, – честно ответил Игнат. – Но я почувствовал облегчение. Будто спрут, сжимавший меня своими щупальцами, отпустил, и я теперь могу свободно дышать, двигаться, делать что пожелаю!

Восторженность соседа отзывалась горечью и завистью в душе Глеба, недавно потерпевшего жестокую неудачу.

– Ты сохранил способность видеть полуявь? – поинтересовался он.

– Да, – Игнат тряхнул копной чёрных волос. – Теперь мне это не доставляет неудобств. Даже наоборот – я научился разбираться в людях. Всё то, что ты рассказывал мне про искры, воронки и пустоту под сердцем, – оказалось правдой!

– Вот это новость, – сыронизировал Глеб.

– Да ладно тебе! Не обижайся! Пока я общался с Гасителем, моя зрячесть была узко ограничена, я видел только, что мне позволяли видеть. Теперь же я прозрел окончательно, мне стало проще жить.

– Рад за тебя. Когда свадьба?

– Летом, – не думая, выпалил Игнат и тут же удивился: – Откуда тебе известно?

– Мама сказала, что видела тебя с подружкой.

– Ну, да, – немного смутился Игнат. – Познакомился с девушкой…

– Молодчина.

– А у тебя что? Ты вроде тоже…

– Расстались, – перебил Глеб, не дав закончить фразу.

– Ты мрачный какой-то, – заметил Игнат.

– А ты весёлый.

– Ага. Я попросту позволил себе быть таким. Знаешь, проснулся однажды утром и осознал, что счастлив. Я всего-то не знал, что можно улыбаться без повода, просто от души, можно радоваться, можно делать всё, что пожелаешь. Попробуй, у тебя получится.

– Обязательно. В следующий раз попробую.

– Вот видишь, а мог бы начать прямо сейчас – пойти и улыбнуться.

Благостное состояние Игната причиняло неудобство – не позволяло в полной мере насладиться выпавшей тоской и грустью об утраченном. Конечно, улыбнись – и тут же улетучатся эти упоительные чувства. Правда, Глеб не отдавал себе полного отчёта, ибо не желал утруждаться общением с самим собой и понимать себя. Поэтому, желая сменить тему, он спросил:

– Как думаешь, Ольга встретила Гасителя?

– Не могу утверждать, но полагаю, что это так.

– Любопытно, зачем ей это нужно? Считай, добровольно в рабство… Чем, интересно, они сейчас заняты?

– Не знаю…

– Пустяки. Риторический вопрос. Ладно, пойду домой.

– До встречи, Глеб.

– Пока.

Вернувшись к себе, Глеб не переставал думать о Гасителе, будто предчувствовал что-то. Ещё его насторожила эта история с Ольгой. Какой нормальный человек без надобности станет искать пожирателя света и жизни? Да и что за надобность такая? Но потом он вспомнил многочисленные примеры в мифах и классической литературе – неисчислимое количество раз продавали свои души не только никчёмные, отчаявшиеся обрести что-то людишки, но и лучшие представители человечества. Да что уж тут говорить? – вспомнить хотя бы Фауста и Мефистофеля.

Гаситель же тем временем слонялся по полуяви в своём коконе, точно в капсуле, повсюду сопровождаемый Ольгой. В её преданности он не сомневался ни на миг. Зрение после поединка с ясносветлой звездой слабенько восстановилось за минувшую неделю, однако на регенерацию потребовалось затратить слишком много сил, практически весь запас, почерпнутый в мирах тёмной материи. Поэтому сейчас Гаситель не мог позволить себе охотиться на звёзды, да и вдобавок ко всему старался избегать встречи с собратьями – для демонических созданий, вроде него самого, он сделался также лёгкой добычей.

– Как же так? – удивилась Ольга. – Ведь вы – соратники!

– Дура! – огрызнулся Гаситель, пребывающий под личиной Мистика. – В пределах Нави-Праха достаточно тех, кто не откажется сразить меня, когда я нахожусь в упадке. В своё время, я немало уничтожил ясносветлых и вобрал в себя их свет. Если сейчас какой-нибудь выскочка из тёмных миров прихлопнет меня, то задарма получит накопленную мною силу. А я ведь её по крупицам, по крохам собирал. Видишь, как тяжело даётся могущество!