– Где вы? – крик эхом отозвался со всех сторон и едва не раздавил вопрошающего. – Эй!!! Где вы?!

Глеб не знал, к кому обращается – наверное, к тем, кто должен быть превыше всего… превыше небожителей, превыше бытия. Он глянул вниз и разом сумел обозреть Вселенную: бесчисленные множества миров, наполняющие Правь, Явь и Навь, были доступны для немого созерцания, причём можно было увидеть даже крохотного муравейчика, будь на то воля. Вот так сиди здесь мириады тысячелетий и разбивай основы существования – теперь ты, человечек, увидишь всё, абсолютно всё. Увидишь, как рождаются планеты, как грузнеют они, вынашивая жизнь, увидишь, как галактики по мановению руки могучих сущностей становятся пылью, увидишь завораживающую игру Добра и Зла, которой люди грезят, не в состоянии полностью постичь её.

Одним только мысленным усилием Глеб отыскал родной мирок, узрел начало нового дня и то, как люди пробуждаются в своих жилищах; поднялся взором выше по Мировому древу – Веденея, наоборот, сейчас засыпала; перескочил ниже – Алхимик в своём живом серебряном тереме раздвинул занавески со звёздами, раздумывая над судьбой живцов, придуманных им же самим. Глеб переместился выше – в Ирии-саде дети забавлялись с великолепными, по-небесному прекрасными, цветами. Ещё выше – и вот он снова вернулся в собственное тело.

После такого минутного, но чрезмерно объёмного путешествия Глеб понял смысл фразы «мыслью растекаться по древу», или же, как правильно сказать, «мысью (белкой) растекаться по древу», то есть перемещаться по Мировому древу, остову мироздания, подобно тому, как белка скачет по дереву. «Что же это такое?» – подумал Глеб и ещё раз громко позвал неведомо кого.

В пустоте неожиданно загорелась красная нить, и над головой озарилось неутихающим бурным океаном множество множеств живых сущностей, не имеющих грубого материального воплощения. Все они были прекрасны и бесподобны, однако описать их было нельзя, ибо они каждую долю секунды представали разными, совершенно непохожими на предыдущие образы. Из-за этого Глебу казалось, что над ним разверзлась клокочущая и вечно пестрящая бездна.

Зачарованный, он осознал, что у всех открывшихся ему сущностей есть уникальное свойство – будучи вне времени и вне пространства, они ничем не ограничивались и потому представали такими, какими только возжелают. Здесь царила свое-мерность, то есть каждый сам выбирал для себя свою меру и соответствовал ей ровно столько, сколько хотел. И среди всего этого невообразимого карнавала, где-то там, находился и его дух, слияния с которым Глеб жаждал всей душой.

Хотя всё выглядело доступным – только руку протяни – и несказанно большим, Глеб не мог докричаться или дотянуться до заветной цели. Точно также, взобравшись на вершину самой высокой башни, самонадеянный безумец не может прикоснуться к небесам. Он был готов заплакать от отчаяния, потому что уже алкал не столько разыскать свой дух, сколько вернуться обратно. Невыносимая лёгкость открывшегося существования была слишком мучительной для человечка. Он уразумел, что рано, не успев созреть, запросился очень высоко, его приняли, но высота вызывала и страх, и тошноту.

Глеб признал вину.

Светлый лик не то Солнцевой матери, не то земной женщины, подарившей ему жизнь, возник пред ним и одарил успокаивающей ободряющей улыбкой. Глеб утонул в этом видении, почти что растворился, но тут… Матерь, великая Матерь, властительница судеб (по-старому именуемая Макошь), проводящая через Вселенную красную нить, единожды дунула на человечка. Тотчас вихрь подхватил хрупкое тельце и потащил куда-то. Глеб не сопротивлялся, его устраивало такое решение… он устал барахтаться, сопротивляться, плыть против течения и прыгать выше головы.

Он лежал ниц на молочной траве; в спутанных вихрах торчали листики с веточками, по шее беззаботно пробегали жучки, щекоча малюсенькими лапками и усиками. Красивая ладонь с изящными перстами была протянута ему навстречу. Глеб поднял глаза и увидел знакомое лицо.

– Я снова с тобой, Веденея, – простонал он, поднимаясь без её помощи.

– Неугомонный, – не то с укоризной, не то с восторгом произнесла ясносветлая звезда.

– Зато я побывал там… – кряхтя, Глеб уселся на колени.

Подарок Дивы, утренней зари, практически полностью исчез, хотя продолжал трястись на ветру призрачными лохмотьями. Посоха нигде поблизости не было замечено – о нём-то Глеб и задал вопрос.

– Да, это мой подарок для тебя, – Веденея подтвердила догадку, после чего добавила: – Был…

– Почему «был»? – насторожился Глеб.

– Я не могла отпустить тебя просто так. И Крылатый Со-ман подсказал мне метнуть сквозь пространство посох, который мог бы послужить опорой. Из-за того, что седьмое небо высшая точка Вселенной, моя посылка чуть припозднилась.

– Однако была кстати, – улыбнулся Глеб.

– Хорошо, что я нашла способ помочь тебе, – серьёзно проговорила Веденея, нахмурив брови, чем рассмешила его.

– Где же я был, если седьмое небо – наивысшая точка?

– Ты был за седьмым небом, на самом верху, там, где восьмое и девятое небеса…

– Но никто не говорил про восьмое и девятое небо!

– Потому что туда путь открыт только богам либо Потомкам! – Веденея повысила голос.

– Но я же не божество! – возразил Глеб.

– Нет! – согласилась звезда. – Но тебе помогали Хозяйки Небесного свода! Тебе позволили сделать то, что ты сделал!

– Почему же?

– Не знаю, – честно ответила Веденея. – Наверное, ты очень хотел этого… а если очень хотеть…

– …можно птицей полететь, – он докончил фразу, начатую звёздочкой.

– Верно, – кивнула она. – Так и получилось ныне. Такое случается один раз из ста тысяч.

– Значит, я везунчик.

Веденея махнула ему рукой – дескать, идём. Глеб встал и беспрекословно повиновался. Двое вступили в белый лес и отыскали дерево, под которым без малейшего движения сидел Игнат.

– Ох, – выдохнул Глеб. – Вот же овощ! Как же быть с ним теперь?

– В моём мире течёт река с живой водой. Помоги донести его до берега.

Игнат сам поднялся, когда Глеб только лишь потянул его вверх, и сам же пошёл туда, куда его направили. Белые луга и голубое чистое небо окружали их со всех сторон, чем придавали удивительное ощущение слияния со всей природой. По пути Глеб поинтересовался у спутницы:

– Почему кроме Отца Месяца мы никого не встречали? Где другие звёзды?

– Они живут чуть дальше, – пояснила Веденея, – неподалёку отсюда. Тебя просто так не допустят к ним, так что не тщись узреть их.

– А почему же Месяца ты называла Отцом?

– Потому что он один из властителей шестого уровня бытия.

– А кто ещё владычествует?

– Здесь правит Мара-луна и муж её Месяц, которого мы зовём Отцом, а также их сын Месяц Месяцович.

– Понятно.

Некоторое время безмолвствовали, после чего Глеб опять спросил:

– Дозволено ли мне будет остаться здесь?

– Где? – не поняла звезда.

– На шестом небе.

– Нет! – отрезала она, причём таким тоном, что пропало всякое желание вопрошать о чём-либо ещё.

– Ладно-ладно, не сердись! – примирительно промолвил Глеб. – Долго нам идти?

Они обогнули кручу и остановились.

– Мы на месте, – сказала Веденея.

Перед тремя путниками лежали вязкие светло-розовые берега, в которых мирно текла широкая, почти такая же, как Волга, река. Воды её напоминали молоко – от этого образа в голове у Глеба промелькнули сразу две ассоциации: «Беловодье, край блаженных!», а потом магическая формулировка из народных сказок «Молочная река, кисельные берега!».