— То, что мы сейчас слышали от г-на Имеретинского, — сказал граф, — требует всестороннего обсуждения. Поэтому после баллотировки предложенного проекта, а я не сомневаюсь, что он будет принят, мы на последующих экстренных собраниях детально его рассмотрим. Первое собрание я предлагаю назначить на послезавтра, то есть на 3-е декабря, чтобы г-н Имеретинский успел окончательно приготовить свой подробный доклад. День назначен по просьбе автора. А теперь приступим к баллотировке.

Несмотря на протесты нетерпеливых членов клуба, председатель, как человек хладнокровный и аккуратный, настоял на баллотировке. Хотя Имеретинский был уверен в благополучном исходе ее, он все же не без волнения ожидал результатов. Что если предложение будет отвергнуто? Где найдет он средства на аппарат? Каким образом он обойдется без помощи клуба «Наука и Прогресс?» Наконец минуты томительного ожидания прошли. Аракчеев объявил результат голосования: проект был принят большинством всех голосов против одного.

Черный шар вызвал общее недоумение.

Кто мог его положить? Решили, что, очевидно, какой-то шутник. Однако, Имеретинскому почему-то почудилась угроза в подобной шутке. Но конечно странный случай был только легким облачком на ясном небе общей радости, и про него сейчас же забыли.

Счастливого изобретателя по русскому обычаю подняли «на ура», при чем совершенно измяли его изысканный туалет, — пустяк, на который, само собой разумеется, никто не обратил внимания. Герой вечера опять взошел на кафедру, краткою речью поблагодарил собрание за поддержку и любезно прибавил, что участие в разработке проекта стольких выдающихся ученых, несомненно, внесет в него много благотворных усовершенствований. На это один из прогрессистов не менее любезно ответил, что он и все его коллеги вполне уверены, что изобретение не потребует никаких улучшений. Затем секретарь Гольцов внес предложение немедленно выбрать Имеретинского действительным членом клуба. На этот раз обошлось без закрытой баллотировки, и новый 251-й прогрессист был избран единогласно и тотчас внесен в списки клуба. Ему еще раз устроили овацию.

В достопамятный вечер была произнесена целая серия речей, дельных и пустых, а в общем высказано так много и столь глубоких мыслей, что мы не решаемся даже просто перечислить их. Мечтам и предположениям также не было конца. Лишь в 3 часа ночи председатель мог закрыть собрание, потому что электричество тухло, да и то многие протестовали.

Так закончилось 244-ое ежемесячное собрание клуба «Наука и Прогресс», самое бурное за все его долговременное существование.

ГЛАВА III

Слава имеет свои тернии

На следующий день, 2-го декабря, телеграф раз-нес известие о докладе Имеретинского по всему свету. Если первое время настроение было несколько нерешительным, как бы выжидательным, то это продолжалось очень недолго, и в общем изобретение произвело колоссальное впечатление. Само собой разумеется, что различные страны, сообразно с характером народа, неодинаково отнеслись к сенсационному событию.

Во Франции в нескольких астрономических и других обществах произошли неприятные столкновения и даже дуэли из-за того, что нашлись лица, выразившие сомнение в исполнимости проекта русского изобретателя; горячие французские головы не могли перенести подобного скептицизма при всеобщем энтузиазме и проучили недоверчивых соотечественников.

Прямо противоположно отнеслось к делу немецкое общество: осторожные бюргеры высказались крайне неопределенно и, очевидно, боялись мистификации. Кроме того, шовинисты, — а где их столько, как в стране Бисмарка? — решительно отказывались допустить, чтобы столь великое открытие могло быть сделано кем-либо, кроме немца. Впрочем, ученый мир Германии оказался податливее; после обнародования подробного отчета об уже описанном и следующих заседаниях клуба «Наука и Прогресс», он вполне согласился с приведенными опытными данными и выводами из них и признал проект строго научным и осуществимым.

Энергичные англичане и американцы, убедившись, что шум поднят не из-за пустяка, немедленно, организовали компанию для разработки богатств, которые будут найдены на других планетах, и даже сделали соответствующее предложение Имеретинскому, но последний ответил, что считает возбужденный вопрос преждевременным.

Даже такие страны, как Китай и Персия, поддались общему увлечению и зачитывались всем, что писалось в газетах о злободневном открытии.

Всколыхнулась и матушка-Россия. На улицах поздравляли друг друга, как с великим праздником. Богомольные люди заказывали благодарственные молебны, а патриоты с гордостью говорили о великой миссии славян и о гнилом Западе. На имя Аракчеева присылали целые кипы писем и телеграмм с предложением материальной помощи, пока он не уведомил всех навязчивых благотворителей, что клуб решил вести постройку исключительно на собственные средства.

Почту и телеграф завалили поздравительными письмами и телеграммами, так что чиновники не успевали разобраться в получившемся хаосе. Не обошлось и без крупных скандалов в главном почтамте из-за несоблюдения очереди при подаче депеш.

Желающих присутствовать на собраниях клуба «Наука и Прогресс» набралось так много, что они не поместились бы даже в огромном зале Дворянского собрания, не то что в здании клуба. Поэтому все получили категорический отказ. Однако самые решительные попробовали силой проникнуть на заседание, и графу Аракчееву стоило больших трудов успокоить недовольных. Не было недостатка и в готовности отправиться в первое небесное путешествие; на это изъявили свое благосклонное согласие ни более ни менее, как 300 человек. Увы, и их ожидало фиаско.

Все стороны общественной жизни были затронуты и заинтересованы в необыкновенном предприятии. Академии, общества и клубы всего мира наперебой выбирали Имеретинского своим почетным членом. Вновь возникающие общества, даже получали названия в честь молодого изобретателя, а многие журналы посвятили себя исключительно обсуждению предприятия и описанию событий, о которых читатель узнает ниже.

Если с одной стороны такая известность и общее сочувствие были лестны и приятны, то с другой — надо помнить, что слава приносит не только розы, но и тернии. Имеретинскому пришлось убедиться в этом по собственному опыту на следующий же день после 244-го собрания клуба «Наука и Прогресс», когда о вышеописанной всемирной популярности еще не могло быть и речи, а известность его не выходила за пределы Петербурга.

С решившего его судьбу заседания Имеретинский вернулся усталый, умственно и физически, но в самом радужном настроении. Что значат все предыдущие неприятности и труды, раз, наконец, поняли и оценили грандиозную важность его идеи! Однако, когда счастливый изобретатель, совершенно обессиленный, разделся на скорую руку и с наслаждением лег в мягкую постель, воспоминания долго не давали ему заснуть. Он вспомнил себя лет шесть тому назад, только что кончившим математический факультет студентом. Выход из университета не означал для молодого человека конца научной деятельности. Он так пристрастился к физике и астрономии, что даже не мог себе представить жизнь иначе, как посвященной любимым наукам. Еще очень рано, в старших классах гимназии, идея утилизации силы света занимала талантливого юношу; в университете она получила дальнейшее развитие и научное обоснование. Теперь, по окончании высшего учебного заведения, нужно было ее разработать и применить на практике. Все небольшое состояние, которым владел будущий изобретатель, ушло на опыты, вполне оправдавшие теоретические расчеты.

Собственная судьба нисколько не беспокоила Имеретинского, хотя он и решил не связывать себя постоянной службой: частные уроки и сотрудничество в специальных журналах обеспечивали ему приличное существование. Но как же аппарат? Неужели из~за недостатка средств отказаться от прекрасного, детально разработанного проекта? Может быть, другие так и поступили бы, но Имеретинский был не из их числа. Он решил во что бы то ни стало добиться своего. Если бы молодой изобретатель жил в Америке или в Западной Европе, средства, несомненно, скоро нашлись бы, но добыть их в России оказалось не так легко. Естественно, что Имеретинский прежде всего обратился к своему дяде, как к ближайшему родственнику; тем более, что последний владел огромными золотыми приисками в Сибири, и состояние его исчислялось миллионами. Несмотря на горячие доводы и просьбы, дядюшка оставался непреклонен и денег тратить на пустые, по его мнению, бредни не желал. Тщетно изобретатель доказывал, что от осуществления его идеи не только выиграет чистая наука, но и практическая польза будет огромна: ведь на других планетах могут оказаться богатства, значительно превосходящие те, которые скрыты в недрах земли, — миллионер его выслушивал и неизменно отвечал: — «Так-то оно так, а денег я тебе все-таки не дам!»