— Воздушный шар, имеющий объем в 5400 к. м., вы, будучи инженером, называете громоздким!? Для меня это прямо непостижимо. Да разве вы не знаете, что один из первых аэростатов, построенный знаменитым Монгольфьером в 1784 г., равнялся 20.000 к. метр., что шар Жиффара в 1852 году вытеснял 2500 куб. метров, что его ballon captif имел 12.000 кубических метр., что управляемые аэростаты графа Цеппелина имели 15.000 куб. метр., что в Германии был сооружен дирижабль в 20.000 куб. метр. и т. д.? Вы не можете не знать всего этого. Неужели же современное инженерное искусство не стоит четверти того, чего достигли еще в XVIII веке?
Но нам даже незачем придерживаться тех, вовсе не колоссальных размеров, о которых вы говорили; мы построим два или три шара меньшей величины, что будет и дешевле и удобнее. Они легко поднимут аппарат на 10–11 килом. над уровнем моря, и нам не придется лезть на обледенелые вершины Эльбруса или Монблана, высота которого может при этом оказаться совершенно недостаточной; а в таком случае нас ждет полное фиаско, так как лучевая энергия, ослабленная толстым слоем атмосферы, не сдвинет аппарат с места. Неправда ли, приятная перспектива?
Гораздо серьезнее я считаю другое возражение, что от шаров нелегко будет отделаться. Однако я не сомневаюсь, что наши талантливые инженеры, в том числе и вы, Павел Петрович (имя Стремоухова), справятся с этим затруднением. Может быть у кого-нибудь уже есть соответствующий проект? — заключил он вопросом, грузно опускаясь в кресло.
Имеретинский, Добровольский и Гольцов зааплодировали Люмьеру и даже противники его казались слегка сбитыми с позиции и стали оживленно вполголоса переговариваться между собой.
— Мне кажется, — спокойно заговорил Имеретинский, — удалось выработать план, который позволит нам в нужную минуту избавиться от аэростатов, не покидая вагона. Мы поставим его на круглую металлическую платформу, прочными канатами соединенную с системой шаров. Пока лучевое давление будет слишком слабо, чтобы поднять наш аппарат, он не сдвинется с платформы, а воздушные шары понесут его все выше и выше, туда, где атмосфера реже и Солнце светит ярче. Когда же сила его лучей станет достаточной, аппарат, увлекаемый ими, сорвется с места и умчится в эфирное пространство, оставив аэростаты в пределах земной атмосферы. Нужно только укрепить их повыше над платформой, чтобы они не заслоняли зеркала от солнечного света.
— Я уверен, господа, — воскликнул Гольцов торжествующим тоном, — что больше не может быть двух мнений, и что проект Валентина Александровича пришелся всем по сердцу. А потому…
— Виноват, — прервал секретаря Аракчеев, — я, действительно, готов бы отказаться от прежнего плана поднятия аппарата на гору, если бы вы разрешили одно мое сомнение: какой величины будет платформа, поддерживающая аппарат?
— Я не понимаю, в чем затруднение, — не задумываясь ответил Гольцов. — Платформа должна быть такая, чтобы на нее свободно стал вагон, основание которого равно, приблизительно, 7 кв. метрам. Ну, значит, она займет около 10 кв. метров. Кажется, это не чересчур много.
— А зеркало-то вы забыли? Чтобы и оно поместилось, нужна платформа минимум в 100 кв. метров. Она будет так тяжела, что для ее поднятия понадобятся аэростаты, сравнительно с которыми шар Монгольфьера покажется карликом.
Возражение поставило секретаря в тупик, и он сконфуженно замолчал.
— Позвольте, князь, вывести вас из затруднения, — с незаметной иронией проговорил Имеретинский. — Граф Сергей Павлович сильно преувеличивает. Платформу мы сделаем, действительно, всего в 10 квадратных метров; от нее в противоположные стороны будут выдаваться две полых металлических балки, к концам которых привяжут воздушные шары. Так как радиус зеркала равняется 17 м., то придется взять балки такой же длины. Их вес будет, конечно, довольно значителен, но все-таки не больше 2–3 тысяч килограммов вместе с платформой. Таким образом, всего получится около 5000 килогр. и, чтобы их поднять, понадобится 4 шара (по два с каждого конца) по 50 кв. м., принимая во внимание вес оболочек.
Сторонники аэростатов решительно побеждали. Стремоухов попробовал прибегнуть к последнему аргументу — большой стоимости шаров, но не имел никакого успеха, даже у своей партии. На его слова: «Ведь это обойдется не менее 100 тысяч!», остальные категорически заявили, что денежный вопрос не имеет никакого значения, так как клуб «Наука и Прогресс» открыл строительной комиссии неограниченный кредит.
— Кроме того, — сказал Аракчеев, — мы истратим даже гораздо меньше, чем на некоторые предприятия. Считайте: стоимость снаряжения экспедиции я определяю, благодаря дорогим инструментам, приблизительно, в 10.000 р.; вагон и зеркало 125.000, платформа и воздушные шары — 110.000; непредвиденные расходы — 5.000; всего же — 250.000 р. Тогда как, например, паровой котел князя Гольцова, так печально закончивший кратковременное существование, унес с собою более миллиона. Нет, господа, теперь и я присоединяюсь к мнению Валентина Александровича.
После этого единогласно решили поднять аппарат посредством воздушных шаров по проекту изобретателя.
На очереди стоял последний вопрос: о времени отъезда экспедиции. Ответить на него взялся Добровольский, который и сообщил комиссии следующие данные.
— Венера, — сказал он, — бывает ближе всего к Земле тогда, когда она находится между последней и Солнцем. Это и есть самое благоприятное время для отъезда экспедиции. Однако, надо помнить, что путешествие потребует 41 день. Принимая во внимание это обстоятельство, я рассчитал, что аппарат должен покинуть Землю 20-го августа этого года; тогда, падая по прямой линии к Солнцу, он 30-го сентября достигнет орбиты Венеры как раз в том месте, где в этот день будет находиться сама планета.
Вместе с тем астроном показал чертеж, разъясняющий его слова.
Работа строительной комиссии была закончена, и Имеретинский уже хотел закрыть последнее заседание, когда неугомонный секретарь неожиданно прервал его вопросом:
— А как же мы назовем наш небесный корабль?
Удивительно: газеты, журналы, общества и собрания всего мира на разные лады обсуждали предприятие клуба «Наука и Прогресс», часто переливая из пустого в порожнее, но нигде не поднимался этот вопрос.
Члены комиссии молчали; они с честью выходили из затруднения технического или теоретического характера; каждый проявил массу остроумия и изобретательности и обнаружил разнообразные и глубокие познания, но быть крестным отцом не умел никто из них. И, может быть, еще долго просидела бы в недоумении ученая коллегия, если бы Добровольскому не попалось случайно на глаза объявление о каких-то велосипедах в лежавшей перед ним на столе газете.
Астроном торжественно поднялся с места с газетой в руках и прочитал два первых слова объявления: «Победитель пространства».
Князь Гольцов крикнул: «ура!», остальные его поддержали, и таким образом был окрещен аппарат. Название подходило как нельзя лучше, и выбор строительной комиссии был одобрен всем миром.
ГЛАВА IX
Взрыв
15-го марта ровно в 9 часов вечера раздался давно желанный свисток, означавший окончание работ на Обуховском заводе, близ Петербурга. Усталые рабочие поспешно бросали свои станки, машины и рычаги и расходились до следующего утра. Огромные корпуса завода быстро пустели, и кое-где уже начинали тушить электричество. Больших срочных работ не было, и кипучая жизнь этого людского муравейника на ночь совершенно замирала; только дежурные сторожа изредка проходили по пустынному лабиринту, среди самых разнообразных машин и приводов. В такое время завод казался замком злого волшебника, полным причудливых чудовищ, на каждом шагу угрожавших несвоевременному пришельцу. В одном из корпусов не оставалось уже никого, когда туда вошел рабочий, вероятно, что-либо забывший. Он быстро огляделся и, убедившись в том, что никто его не видит, направился к середине помещения. Здесь, в полумраке, можно было различить очертания какого-то странного, блестящего предмета цилиндрической формы и значительных размеров. Он напоминал исполинскую гранату. Рабочий некоторое время приглядывался к снаряду и затем нажал ручку небольшого рычага на его поверхности. Совершенно бесшумно часть стенки отодвинулась и образовалось отверстие, открывающее доступ внутрь. Неизвестный вынул из-под пальто небольшой сверток и развернул его; это была адская машина с часовым механизмом на 24 часа; поставив стрелку на 8 часов вечера следующего дня, злоумышленник скрылся внутрь гранаты. Когда он вышел обратно, в руках его не было ничего. Быстрыми шагами выйдя на двор, таинственный посетитель миновал несколько зданий и снова вошел в другой заводский корпус. Но там еще оказалось человек пять запоздавших рабочих; они с удивлением посмотрели на позднего гостя и спросили: «Что нужно?» Он торопливо ответил: «Ничего, виноват, ошибся», и спрятался за углом ворот.