Впервые в истории Железнодорожных войск на театре военных действий широкое применение нашли узкоколейные железные дороги конной тяги, которые, несмотря на некоторые недостатки в практике их использования, в основном оправдали себя. В то же время война показала — существующая система специальной подготовки в Железнодорожных войсках не обеспечивает необходимый уровень обученности личного состава приемам строительства и эксплуатации узкоколейных железных дорог конной тяги. 

5.2. Условия и особенности службы в Железнодорожных войсках России в конце XIX — начале XX веков. Участие личного состава войск в событиях 1905-1907 годов

К концу XIX — началу XX столетия в основном сложилась структура Железнодорожных войск России, сформировались их традиции, а военные железнодорожники прославили свои войска многочисленными боевыми и трудовыми подвигами во славу Отчизны.

Однако говорить о личном составе Железнодорожных войск России как о едином целом в этот период мы, к сожалению, не можем. В самом общем виде это понятие объединяло две крупные группы военнослужащих — солдат и офицеров, укомплектованные, в условиях Российской империи, как правило, выходцами из разных общественных слоев. Так, офицерский состав военных железнодорожных частей очень часто представлял собой замкнутую, довольно изолированную от солдат группу военнослужащих, тоже, в свою очередь, весьма неоднородную, социальный состав которой существенно менялся с течением времени.

Эти изменения вызывались теми же процессами, которые были характерны для русской армии конца XIX — начала XX века. Одним из них являлось падение престижа воинской службы вообще и службы в Железнодорожных войсках в частности.

Действительно, самая почетная в XVIII — начале XIX века профессия — офицер — во второй половине XIX столетия постепенно теряет свою привлекательность. Прежде всего этому способствовало быстрое развитие капитализма, потребовавшее большого количества способных, энергичных, предприимчивых людей, труд которых исключительно хорошо вознаграждался.

Констатируя это явление, военный министр А. Н. Куропаткин в 1900 году вынужден был доложить Николаю II: «С течением времени комплектование офицерского корпуса все более затрудняется. С открытием большого числа новых путей для деятельности лиц энергичных, образованных и знающих, в армию идут наряду с людьми, имеющими призвание к военной службе, также неудачники, которым не повезло на других дорогах»^[196].

Еще более снизился престиж военной службы после трагического поражения России в войне с Японией, а также в результате широкого привлечения армии к выполнению карательных функций в ходе подавления революционных выступлений 1905–1907 годов^[197]. Многие из офицеров добровольно оставили военную службу, а часть была уволена за сочувствие революционному движению^[198].

Не обошли эти процессы и Железнодорожные войска. Первоначально, когда железнодорожные части, по специфике своей деятельности находившиеся во второй половине XIX века на самом острие технического прогресса, были еще немногочисленны, службу в них нередко несли офицеры, принадлежавшие к самым знатным аристократическим родам России — князей Гагариных, Хилковых. Служба в Железнодорожных войсках была для них своеобразным трамплином. Так, выпускник Николаевской академии Генерального штаба полковник Михаил Семенович Андреев с высокой и почетной должности начальника штаба 37-й пехотной дивизии назначается, по его просьбе, командиром 2-го Закаспийского железнодорожного батальона, командует им более 6 лет, после чего довольно быстро достигает должности командующего Приамурским военным округом и выходит в отставку в звании генерала от инфантерии, а старший инженер 1-го резервного (Закаспийского) железнодорожного батальона, выпускник Пажеского корпуса князь Михаил Иванович Хилков впоследствии становится министром путей сообщения.

Командир 2-го Закаспийского железнодорожного батальона полковник Михаил Семенович Андреев (впоследствии командующий войсками Приамурского военного округа, генерал от инфантерии)

Однако в дальнейшем, с ростом численности войск, дислоцированием частей вдали от культурных центров, отсутствием, несмотря на тяжелые условия, каких-либо привилегий и преимуществ, появлением еще более передовых в техническом отношении частей, например авиационных, престиж службы в Железнодорожных войсках падает. Дело дошло до того, что, когда в 1914 году сына известного русского поэта Федора Ивановича Тютчева — подполковника Федора Федоровича Тютчева назначили командиром 2-го эксплуатационного батальона Кавказской парковой конно-железнодорожной бригады, боевой офицер счел себя оскорбленным и подал несколько рапортов о переводе его на фронт^[199].

(Эти проблемы не коснулись 1-го железнодорожного батальона (с 1909 года — 1-го железнодорожного полка), который существовал на правах гвардейской части и, по условиям службы, быта, принципам комплектования резко отличался от других железнодорожных формирований).

Положение усугублялось тем, что служба в железнодорожных частях требовала наличия специального образования, которого офицеры из-за существенных недостатков, имевшихся в системе комплектования войск командным составом, как правило, не имели. В преддверии русско-японской войны только немногим более 40% из служивших в Железнодорожных войсках 428 офицеров имели техническое образование, да и то большинство из них несло службу в 1-м железнодорожном батальоне. Даже единственная кузница военных инженерных кадров — Николаевское инженерное училище — не располагало ни одним специализированным отделением по подготовке офицеров для службы в Железнодорожных войсках, хотя и давало неплохую общеинженерную подготовку.

Низкий уровень профессиональной подготовки, очень тяжелые условия службы, многие годы которой проходили в дальних регионах империи, частые и длительные командировки вызывали у офицеров желание как можно скорее покинуть войска.

Отсутствие должной мотивации к службе в Железнодорожных войсках усугублялось общим для всей русской армии недостатком — крайне низким денежным вознаграждением за тяжелый и опасный ратный труд (см. приложение 10). Действительно, младший офицер вел, практически, нищенское существование, получая в 80-х годах XIX века всего лишь 39 рублей 75 копеек в месяц при прожиточном минимуме 50 рублей. Поэтому некоторые офицеры не могли себе позволить такой «роскоши», как завтрак, и довольствовались чаем с булкою^[200]. Более того, из своего мизерного денежного содержания офицеру приходилось расходовать значительные суммы на вещи, далекие как от службы, так и от потребностей семьи. По воспоминаниям А. А. Игнатьева, относящимся к началу XX века, «из этих денег шли вычеты на букеты великой княгине и обязательные обеды, а мундир с дорогим гренадерским шитьем обходился не менее ста рублей, комнату дешевле чем за двадцать рублей в месяц в Москве найти трудно, вот холостые и спят в собрании на письменных столах»^[201].

Более того, по мнению ряда исследователей^[202], почти все офицеры, начиная со времен русско-турецкой войны, отмеченные одной из самых почетных боевых наград Российской империи — Золотым оружием «За храбрость» — будучи людьми небогатыми, получали вместо него деньги, соответствующие его стоимости^[203]. Сами же заказывали себе оружие с позолоченным эфесом и выгравированной на нем надписью «За храбрость». Эта операция называлась «отделкой оружия на манер золотого» и стоила 4 рубля 50 копеек^[204].