Продвигаясь по мере хода восстановительных работ, голов ной отряд к 2 часам дня достиг станции Саншилипу, где в тот момент находился Генерального штаба капитан Одинцов, прибывший из Порт-Артура для проведения рекогносцировки и восстановления связи с маньчжурской армией. Одинцов передал, для доклада командующему важные секретные сведения о состоянии крепости и сообщил, что путь южнее Саншилипу охраняется войсками Порт-Артурского гарнизона.

Проведенная рекогносцировка показала — станция Саншилипу сильно пострадала от пожара и разграблена местным населением. Приняв меры к восстановлению движения и оставив для охраны станции взвод солдат под командованием поручика пограничной стражи Центиловича, Ф. И. Спиридонов вернулся в Вафандян.

Из Вафандяна ему удалось связался по телеграфу с командующим маньчжурской армией. Доложив генералу А. Н. Куропаткину об истинном положении дел, Спиридонов пообещал, что если проводка снарядного эшелона все-таки будет ему разрешена, то «ни одно колесо поезда не попадет в руки неприятеля».

Получив разрешение на проводку поезда со снарядами, головной отряд начал готовиться к операции. К утру предстояло подготовить две «блиндированные» платформы и 39 специальных зарядов для минирования эшелона.

На рассвете 27 апреля на станцию Вафандян один за другим прибыли два поезда со снарядами. Их соединили в один и заминировали. Кроме того, было решено доставить в Порт-Артур два паровоза, ибо в крепости начала ощущаться нехватка подвижного состава.

В 10 часов утра подполковник Ф. И. Спиридонов дал сигнал к отправлению. Впереди поезда шел рекогносцировочный паровоз. На нем находились: поручики барон фон-дер Ропп, Завадский и Экгард, подполковник пограничной стражи Хитрово и писатель В. И. Немирович-Данченко. Человек беспримерного мужества и отваги, личный друг генерала М. Д. Скобелева, Василий Иванович Немирович-Данченко прославил свое имя военными корреспонденциями с театра русско-турецкой войны (1877–1878 гг.). Его легендарное умение находиться в решающий момент в самой опасной точке сражения (за которое, кстати сказать, его особенно ценил М. Д. Скобелев) лишний раз свидетельствует о значении, которое придавалось проводке эшелона со снарядами в Порт-Артур.

Двигаясь впереди основной группы на удалении в 2–3 версты, экипаж рекогносцировочного паровоза должен был в случае обнаружения разрушений дороги остановиться, дать шесть протяжных свистков и ждать восстановительную команду. В случае встречи с неприятелем следовало, не подавая никаких сигналов, дать полный ход и постараться прорваться. Так же должен был поступить и поезд со снарядами.

В голове состава следовало два паровоза. На первом находился подполковник Спиридонов. С ним были поручик Терлицкий и помощник начальника депо станции Вафандян Доброкаки. За паровозами шли две блиндированные платформы. На первой находился со своей полуротой подпоручик Римский-Корсаков, на второй — подпоручик Фролов, также с полуротой солдат. Затем следовало 33 вагона со снарядами. При каждом вагоне находился гальванер, готовый зажечь бикфордов шнур специального подрывного заряда. Замыкали поезд два классных вагона с артиллерийскими офицерами, сопровождавшими опасный груз от Петербурга, чиновниками КВЖД — ревизором движения Рагозой и помощником начальника участка пути инженером Вишняковским. С ними находился офицер 3-го Забайкальского железнодорожного батальона капитан Полуэктов. В его задачу входило наблюдение за гальванерами. Поезд сопровождала кондукторская бригада в составе: обер-кондуктор Пахиневич, старший кондуктор Хмур и младший кондуктор Устинов.

В том случае, если бы составу не удалось прорваться через занятый неприятелем участок, по команде подполковника Спиридонова паровозы и вагоны со снарядами должны были быть подорваны гальванерами.

После взрыва подвижного состава, оставшимся в живых военнослужащим предписывалось с боем пробиваться в расположение русских войск под командованием поручика Козлова^[179].

Все участники операции отнеслись к ней как к предстоящему сражению: надели чистое белье, новые мундиры и, как заметил один из участников, «выглядели так, словно готовились на парад».

Выйдя со станции Вафандян, поезд следовал со средней скоростью 20 верст в час. В ходе короткой остановки на станции Пуландян стало известно, что в окрестных деревнях замечены японские войска. Поэтому было принято решение — дальше следовать без остановок.

В 4 верстах от станции Цинчжоу эшелон был встречен генералом А. В. Фоком, поздравившим подполковника Ф. И. Спиридонова и всех участников операции с выполнением ответственной и крайне опасной задачи. Отсюда состав проследовал в Порт-Артур, а Спиридонов вместе с отрядом вернулся в Вафандян. Причем в момент их возвращения было получено сообщение о захвате и взрыве японскими войсками участка дороги, по которой только что прошел поезд со снарядами.

Докладывая о подвиге подполковника Ф. И. Спиридонова и его подчиненных, командир 4-го Заамурского железнодорожного батальона в своем рапорте привел слова генерала А. В. Фока, ставшие хорошо известными участникам боевых действий в Маньчжурии и Порт-Артуре: «Вот, господа, истинные герои! Не тот герой, кто идет под пули вместе с другими потому, что другого выхода нет, а тот, кто сознательно и добровольно берет на себя дело, за неудачу которого расплатится, почти наверняка, своей жизнью!»

По «высочайшему повелению» подполковник Федор Иосифович Спиридонов был удостоен одной из самых почетных военных наград — Золотого оружия «За храбрость». Все участвовавшие в деле офицеры были награждены боевыми орденами, а нижние чины — «Знаками отличия военного ордена 4-й степени»^[180].

Это был далеко не единственный подвиг воинов-железнодорожников. Военнослужащие железнодорожных частей постоянно демонстрировали мужество и отвагу. Так, за отличие при обороне Порт-Артура 4-я рота 1-го Уссурийского железнодорожного батальона была награждена серебряными сигнальными рожками с надписью «За Порт-Артур в 1904 году», а личному составу введен специальный знак на головные уборы.

Все же, как показал опыт войны, одного героизма воинов на поле боя (если он не подкреплен мудростью полководцев, современным вооружением, развитой системой путей сообщения и обеспечиваемым ими приемлемым соотношением сил и средств на театре военных действий) еще недостаточно для победы. Поэтому весной 1904 года под натиском противника русские войска с боями отступали. В эти тяжелые дни военные железнодорожники не жалея сил осуществляли эвакуацию ценных грузов и оборудования станций, оставляемых врагу, разрушали верхнее строение пути, мосты и искусственные сооружения, выводили из строя водоснабжение.

Отход продолжался до середины мая, когда началось долгожданное наступление. Двигаясь от станции Дашичао, головной отряд приступил к открытию отбитых у врага станций, восстановлению пути и организации железнодорожного сообщения в ближайшем тылу армии.

Однако после боя между 1-м Восточно-сибирским корпусом и 2-й японской армией у станции Вафангоу <1–2 (14–15) июня 1904 года>, русские войска вынуждены были опять отступить. В этих условиях, под непрерывным артиллерийским огнем, головной отряд осуществлял отправку поездов с ранеными и наиболее ценными грузами. Все же, несмотря на героический труд личного состава отряда, значительную часть имущества пришлось уничтожить. Невозможность его эвакуации, в сложившихся условиях, заставила пойти на такой крайний шаг.

Военные железнодорожники и в этой сложной обстановке не раз проявляли самоотверженность и героизм. Так, участник проводки последнего эшелона в Порт-Артур поручик 4-го Заамурского железнодорожного батальона Терлицкий, выполняя служебное поручение на одной из станций, встретил отступавшую роту солдат, все офицеры которой выбыли из строя. По собственной инициативе приняв на себя командование ротой, Терлицкий ввел ее в бой и командовал подразделением до конца боя. Он же при взрыве моста через реку Хунхе, убедившись, что часть зарядов не взорвалась, рискуя жизнью, под огнем неприятеля подполз к уцелевшему пролетному строению, исправил проводку и осуществил подрыв^[181].