— Будем надеяться, что они уже на месте, — успокаивающе похлопала его по плечу здоровой рукой Джин. — Я звонила в Женеву, проволочек возникнуть не должно. Если ваши родственники не позвонят сами, чуть позже я свяжусь с французским послом, и мы всё узнаем. А сейчас мне надо идти к Али…

— Я с вами, Аматула, — оживился Нассири. — Вам трудно будет управляться с ним одной рукой.

— У меня тут много помощников.

— Нет, ханум, позвольте и мне принять участие в судьбе юноши, — проявил Нассири настойчивость.

— Ну что ж, — сдалась Джин, — надевайте защитный костюм и приходите.

Самой ей облачиться в защитную экипировку без помощи Марьям, да еще с одной действующей рукой, было непросто, но, стиснув зубы, Джин справилась с этим. Затем, опираясь на руку Кристофа, направилась к больному и уже издалека увидела его мать: Самаз поджидала её у входа в палату сына. Как только Джин приблизилась, женщина бросилась к ней и, упав на колени, обхватила за ноги. От слабости и неожиданности Джин пошатнулась; Кристоф удержал её, взяв под локоть.

— Поднимитесь сейчас же, Самаз, умоляю! — воскликнула Джин.

— Их всех умертвили, всех… — Самаз запрокинула голову вверх, её сухонькое, испещренное морщинами и измученное страданиями личико было залито слезами. — Всех, госпожа, всех до единого! Я была в коридоре и видела всё собственными глазами! Они даже не прогнали меня, потому что, видимо, собирались умертвить позже и меня вместе с сыном. Потому и не боялись, что я смогу рассказать кому-нибудь об их жестокости…

Подошли Жером и доктор Нассири.

— Пожалуйста, помогите госпоже Самаз встать, — попросила Джин санитара.

Жером подхватил женщину под руки:

— У нас так не принято, госпожа. Вы смущаете доктора.

— Вся наша надежда теперь только на вас, ханум, — коснулась Самаз защитной перчаткой рукава Джин. — Мы с сыном живы до сих пор только благодаря вам и доктору, — она бросила благодарный взгляд на Нассири. — Его бы, я уверена, тоже живым оттуда не выпустили. Чтобы никому ни о чем не поведал. Они уже направлялись к палате Али, когда доктор шепнул мне, что вы, ханум, готовы спрятать нас. Вы нам посланы самим Аллахом, ханум! — Слезы снова ручьем хлынули из глаз женщины, и она, обмякнув, повисла на руках Жерома.

— Успокойтесь, Самаз, — ласково погладила её Джин по защитной шапочке. — Здесь вам ничто не угрожает. Однако нам с доктором Нассири пора идти к вашему сыну, пришло время очередной процедуры. Жером, — обратилась она к санитару, — пока мы с доктором будем заняты, позаботьтесь, пожалуйста, о госпоже Самаз. Отведите её в комнату отдыха, напоите горячим чаем… Впрочем, не мне вас учить.

— Всё сделаю, мадам, — кивнул тот. — Идемте со мной, госпожа Самаз.

Уставшая и ослабевшая женщина покорилась, и Джин с Нассири несколько мгновений молча смотрели ей и санитару вслед. Потом Нассири глухо произнес:

— Признаться, ханум, я только сейчас, со слов Самаз, узнал, что вы и меня спасли от верной гибели. Странно, но там, в госпитале, мне такая мысль даже не пришла в голову… — Он тяжело вздохнул. — Получается, что простая безграмотная женщина оценила ситуацию точнее и дальновиднее, чем я со всеми своими учеными степенями. Как мог я быть таким наивным?! — сокрушенно обхватил он голову руками.

— Самаз почувствовала опасность женской интуицией и материнским сердцем, — успокоила его Джин. — Вы ведь привыкли искать во всем логику и рациональность, а любая диктатура к голосу разума как раз глуха. В своих действиях палачам свойственно руководствоваться самыми примитивными инстинктами.

— Но это же чудовищно! — ожесточенно потер виски пальцами собеседник. — Чудовищно!

— Чудовищно, — мрачно согласилась Джин. — Но пока, к сожалению, мы не в силах этого исправить. И вообще нас ждет пациент, Сухраб.

— Да, да, идемте скорее к Али, ханум, — глаза Нассири быстро приняли осмысленное выражение.

Зеленые датчики размеренно мигали, аппарат искусственной почки работал исправно, давление, подскочившее было из-за промедления с процедурой, снова вернулось к норме. Джин наклонилась к больному: он дышал ровно и спокойно, избавившееся от отеков лицо выражало умиротворение. Али спал. На столике у двери завибрировал мобильный телефон — Джин намеренно отключила звонок, чтобы не разбудить невзначай больного. Жестом попросив Нассири проследить за процессом, Джин взяла трубку и увидела на дисплее номер Марьям. Сердце тревожно сжалось: неужели случилось что-то непредвиденное? Джин тихо вышла в коридор, поднесла трубку к уху и, приподняв край шапочки, сказала:

— Я слушаю тебя, Марьям.

— Ханум, — напряженно зазвенел голос Марьям, — они преследуют меня! Я еду к миссии, но боюсь не доехать — они могут перерезать мне дорогу!

— Кто?! Кто тебя преследует, Марьям?

— Две машины. Номера и стекла залеплены грязью, водителей не вижу. Что мне делать, ханум?

— Для начала успокоиться, — Джин придала голосу учительские нотки. — Теперь посмотри по сторонам: где конкретно ты сейчас находишься?

— Еду по главной городской трассе, скоро — поворот к миссии, но боюсь, именно на перекрестке они меня и подловят. С двух сторон. Я выполнила всё, что вы просили, госпожа. Мне кажется, мастер понял меня. Во всяком случае он очень встревожился и попросил за него не беспокоиться. Просил также передать, что при первой же возможности сообщит вам свой новый адрес. А мне сказал, чтобы я заботилась о вас. Спрашивал о вашем здоровье. Я сказала, что вы повредили руку, и он очень расстроился. Я ничего лишнего не наговорила, ханум? — спохватилась девушка.

— Нет, нет, Марьям, ты всё сделала правильно, спасибо тебе, — ответила Джин, улыбнувшись. И вернулась к расспросам: — Где именно эти машины к тебе привязались?

— Они поджидали меня на выезде из деревни, — доложила Марьям. — Сначала я не обратила на них внимания, но потом заметила в зеркало, что они повторяют все мои маневры. И тогда поняла, они едут за мной, ханум.

— Скорее всего они думают, что за рулем сижу я, — предположила Джин, — поскольку я чаще всех пользуюсь этим «шевроле».

— Но кто они, ханум, и чего от вас — или от меня — хотят?!

— Думаю, ищейки «Министерства информации», — ответила Джин. — Но ты для них интереса не представляешь, я уверена. Так что не волнуйся, Марьям. Просто им надо показать, что они ошиблись в объекте слежки. Поэтому договоримся так: сейчас ты доедешь до ближайшей заправки и спокойно, не обращая на них ровно никакого внимания, выйдешь из машины. Заправишь бак бензином, неторопливо попьешь кофе… Думаю, этого хватит, чтобы твои преследователи поняли свою ошибку и удалились восвояси несолоно хлебавши.

— Хорошо, ханум, спасибо, ханум, — голос девушки зазвучал в трубке гораздо бодрее. — Я позвоню вам с заправки!

— Обязательно. Я буду ждать, Марьям. Будь осмотрительна, пожалуйста.

— Обещаю, ханум.

Джин нажала кнопку завершения разговора, опустила трубку. Рука снова заныла. Пришло время сменить повязку и сделать инъекцию, но Джин пока было не до себя. Она прокручивала в голове рассказ помощницы. Та сказала, что «хвост» прицепился к ней только на выезде из деревни, но неопытная в шпионских делах девушка могла просто не заметить его раньше. Впрочем, тогда бы «министерские» ищейки, думая, что следят за ней, Джин, схватили бы Марьям вместе с Тарани, а не стали бы пристраиваться к ней на обратном пути. Отсюда следует два вывода: или Тарани у них пока вне подозрений, или они взяли его сразу после отъезда Марьям. Узнать, удалось ли Тарани уйти от ареста, Джин, к сожалению, не могла: в отличие от них с Марьям у него не было швейцарской связи, блокирующей прослушивание. И если она сейчас наберет номер его мобильного телефона, то сделает ему только хуже: наведет на Тарани подозрения, которых пока, возможно, у службы безопасности по отношению к нему нет. Нет, рисковать нельзя. Ни в коем случае. Надо просто ждать и надеяться, что мастеру удалось ускользнуть. А визит к нему Марьям можно было легко объяснить: например, у ремонтников-водопроводчиков возникли кое-какие вопросы в связи с установкой изготовленной им трубы. Марьям же — простая сотрудница миссии, которой подобные задания поручают, дескать, по пять раз на дню. Разумеется, агенты рассчитывали, что в свете последних обстоятельств Джин, поняв, что попала в поле зрения службы безопасности, постарается активизировать контакты со своими соратниками. И теперь то, что вместо нее в «шевроле» оказалась медсестра Марьям, должно сбить их с толку.