Факт передачи «Розы Исфахана» в нужные руки должен был подтвердиться (либо опровергнуться) зашифрованным электронным сообщением от Дэвида, но тот пока молчал. Джин встала, неспешно прошлась по комнате. Поврежденная рука снова заныла. Однако мука неизвестностью была ничуть не легче «ядерной боли», и с этим приходилось мириться. Надо ждать. Ждать и надеяться. И попутно терпеть проклятую боль…
Экран лэптопа неожиданно мигнул, на синем фоне высветился значок электронной почты. Джин бросилась к компьютеру. Дрожащей здоровой рукой подвела курсор к значку, прочитала во всплывшем окошке адрес отправителя: «Ахмет Байян, полицейский участок Эль-Кута». Слезы снова прихлынули к глазам. Джин могла даже не читать доставленное сообщение, поскольку уже поняла: рисковала она не зря. Ведь если бы специалисты не получили свинцовый шарик с несколькими волосками Эбаде, Дэвид не прислал бы ей экстренное сообщение в дневное время, когда, как правило, её не бывает в миссии. Данный способ связи был предусмотрен только для передачи очень срочной информации, которую она ждала и могла прочитать сразу. Значит, он не сомневался, что она ждет. И был прав.
Открыв почту и мельком взглянув на фотографию Ахмета, изображенного на фоне цветущего тамариска, за которым маячил двугорбый белый верблюд в цветастой упряжи, Джин извлекла сообщение и быстро расшифровала его.
«Великий Герцог Черному Орлу».
— Письмо начиналось, как обычно. —
«Материал доставлен, экспертиза проведена. Установлено, что радиоактивный изотоп полония-210 в высокой концентрации был получен с целью военного применения в дальнейшем. Металлический висмут доставлен с Верхоянского месторождения в России, где, предположительно, выделен из полиметаллической породы тоже искусственным путем. По предварительным данным, висмут поставлен в Иран легально — для строительства атомной электростанции в рамках заключенных между странами контрактов, — но используется принимающей стороной не по назначению. Участие в данном процессе самого поставщика будет тщательно проверено. В связи с ценностью предоставленной вами информации командование решило представить вас к награде, о чем с радостью и сообщаем. О необходимости предоставления убежища семье доктора проинформированы, можете на нас рассчитывать. О любой помощи, в которой нуждаетесь вы или те, кто работает вместе с вами, немедленно информируйте: Госдепартамент поставлен в известность и готов принять для этого все необходимые меры. Посольства Франции и Великобритании в Тегеране также выразили готовность оказать вам любую помощь и даже предоставить людей, которыми располагают. Ждем ваших сообщений».
Джин дважды пробежала текст сообщения глазами. Забыв о боли в руке, прижала обе ладони к лицу. Снова захотелось плакать, но уже от радости. В висках стучало только одно: мы спасены, спасены, спасены… И доктор Нассири, и Али со своей мамой, если Сухраб привезет их сюда, и она сама. Что бы теперь ни предъявил им Тегеран, у её правительства есть на руках козырь, который нечем крыть, и иранские муллы вынуждены будут искать компромиссы. Не исключено, правда, что миссию Красного Креста вообще теперь выпроводят из Ирана, выслав вслед какие-нибудь высокие восточные награды. А может, еще и доплатят, лишь бы иностранцы уехали поскорее. Но это уже не важно. Главное, что задание удалось выполнить!
В коридоре послышались шаги, и Джин быстро уничтожила полученное сообщение, хотя ей хотелось перечитывать его снова и снова. Впрочем, она и без того запомнила каждое слово. Кто-то остановился за дверью и, чуть помедлив, растворил её. Джин обернулась. На пороге стоял бледный как мел доктор Нассири, правый рукав его костюма был залит кровью.
— Что случилось, Сухраб?! — вскочила Джин.
— Я привез Али и его мать, — глухо проговорил он, прислонившись к дверному косяку. — Нас обстреляли, Аматула! — его голос дрогнул. — Как преступников и заклятых врагов, как будто мы и не граждане Ирана вовсе!
— Вы ранены, коллега, вас нужно срочно перевязать, — бросилась к нему Джин. Поддерживая, подвела к стулу: — Присядьте, Сухраб. — В спешке распахнув дверь больной рукой и на мгновение зажмурившись от пронзившей ладонь боли, позвала санитара: — Жером! Ко мне! — Пояснила доктору Нассири: — Марьям уехала по одному очень важному делу, но скоро вернется.
— Я здесь, мадам, — вырос на пороге санитар.
— Жером, окажите, пожалуйста, доктору первую помощь, — попросила она. И снова повернулась к гостю: — Сухраб, где Али и его мать?
— В моей машине, внизу, у входа…
— Позвольте, — Жером поднес к окровавленному рукаву доктора ножницы, чтобы разрезать его.
— Да, да, конечно, — поморщился Нассири.
Пока Жером обрабатывал рану пострадавшего, Джин вышла в коридор. Окликнула второго санитара:
— Кристоф, внизу стоит машина доктора Нассири, в ней — больной с радиационным нефритом. Марьям сказала, что специальная палата для него уже готова…
— Так точно, мадам…
— Перенесите больного в эту палату и подготовьте аппарат гемодиализа к работе, я сейчас подойду.
— Слушаюсь, мадам.
— Аматула, вам лучше вернуться в постель, — из операционной вышел доктор Франсуа Маньер, высокий сухощавый француз с тонкими чертами лица и кудрявой рыжей шевелюрой. — Я вполне могу справиться с этой работой и сам.
— Нет, Франсуа, — отрицательно мотнула головой Джин.
— Почему? — удивился тот.
— Объясните мне лучше, Франсуа, почему вы до сих пор не в защитном костюме? — вопросом на вопрос ответила Джин. — Разве Марьям не передала вам мое распоряжение?
— О, передала, конечно, — смутился Франсуа. — Просто я еще не успел, простите.
— Вы очень легкомысленны, Франсуа, — укоризненно покачала головой Джин. — И, пожалуйста, вернитесь к своим основным обязанностям — к помощи пострадавшим от землетрясения. — Она опустила больную руку, так как держать её на весу было трудно. — А проблемы с радиацией я возьму на себя, раз уж оказалась к ним причастна.
— Но, Аматула, вы же не совсем здоровы… — Доктор автоматически поправил на переносице очки в тонкой золотой оправе.
— Возражения не принимаются, Франсуа. В конце концов глава миссии — я, значит, мне и принимать решения, — примирительно улыбнулась она ему и вернулась в свою комнату. — Как дела? — спросила Жерома.
— Ранение поверхностное, мадам. По касательной царапнуло, — ответил тот, накладывая на рану Нассири повязку.
— Сущая ерунда, я же так и сказал с самого начала, — машинально пробормотал раненый, но безысходная грусть в глазах выдавала, что его мысли сейчас далеко. И действительно: стоило Джин приблизиться, как он снова заговорил о том, что волновало его сейчас больше всего: — Я не понимаю, Аматула! Как они посмели обстрелять нас?! Они же знали, что в машине только я и тяжело больной юноша со старухой-матерью! И что все мы безоружны и не сможем себя защитить! Мне словно в сердце выстрелили, Аматула…
— Они выполняли приказ своего насмерть перепуганного начальства, — вздохнула Джин. — Представляете, Сухраб, какой резонанс в обществе вызовет доставка в миссию Красного Креста больного, зараженного полонием?! К тому же полонием, предназначенным для военных целей. Уверена, кстати, что они стреляли не для того, чтобы только попугать вас, а для того, чтобы убить. И сейчас наверняка очень сожалеют, что промахнулись.
— Но что же нам теперь делать? — растерянно взглянул на нее доктор.
— Ждать, — просто ответила Джин. — Лечить Али и ждать. Рано или поздно ваши преследователи явятся сюда и огласят свои требования. Вот тогда и узнаем, чего они хотят. Об одном прошу, Сухраб, — понизила голос Джин, — не верьте ни одному их слову и не соглашайтесь ни на какие их предложения, даже самые заманчивые! Обманут. Кстати, вы успели связаться с семьей?
— Да, еще там, в госпитале, — кивнул Нассири. — Сказал Парванэ, так зовут мою жену, чтобы немедленно собирала всех членов семьи и ехала с ними во французское посольство. А теперь вот то и дело набираю номера то жены, то сына, но ни один из них не отвечает, — сокрушенно развел он руками. — Моя Парванэ — редкая копуша, всегда долго собирается. А я тут переживай за них…