Михалыч заметно напрягся и прислушался.
– Сядь, дурень, – проворчал он на товарища, – авось пронесет. Разберутся без нас, обличёвские орлы. Не по нашу душу пришли, и ладно!
Но Тимофеич, наполненный решимостью, запахнул тулуп и,схватив фонарь, направился к выходу.
– Куда, окаянный! – рявкнул на него Михалыч.
– Пойду гляну. Тревожно как-то! Вдруг что случилось!
– А ну-ка сядь!
– Нет. Ты как знаешь, а я пойду.
Тимофеич открыл дверь, и в комнатку ворвался морозный воздух. Мужик поежился и вышел.
Михалыч еще несколько минут посидел с картами в руках. Затем выругался, бросил три туза на стол и кинулся догонять товарища. Не мог он оставить его одного, да и что лукавить,на сердце тревожно было.
Коморка сторожей Митрофановского кладбища была небольшой пристройкой к церкви. Само кладбище находилось в низине, раскинувшись на много миль вокруг. Сторожилы в шутку называли это место полем мертвяков, где из-под земли, словно колосья, там и тут торчали деревянные кресты, каменные мавзолеи и памятники.
Вокруг было тихо. Была одна из тех ночей, когда и родилось в народе выражение «не видно ни зги». Завывал ледяной январский ветер, и мороз пробирал до костей. Михалыч догнал напарника и засеменил рядом, то и дело запахиваяразвевающийся на ветру овечий тулуп.
– Неужто думаешь, случилось что? – удивленно спрашивал Михалыч.
Тимофеич молча шел вперед, не обращая внимания на идущего рядом, лишь изредка останавливался, чтобы сориентироваться среди крестов и каменных надгробий.
Выбрав нужное направление, он ускорил шаг.
На горизонте появился каменный крест. Но, не дойдя до него,Тимофеич остановился.
– Чего ты? – спросил Михалыч, почесывая бороду и недовольно закусывая губу.
– Слышишь? – тихо спросил Тимофеич.
В этот момент у него исчез деревенский акцент, говорил он спокойным голосом и как будто правильной речью. Михалыч удивленно посмотрел на мужика. Он знал-то его всего пару дней. До этого его напарником был горбатый старик, который накануне неожиданно куда-то исчез, и очень кстати вместо него появился Тимофеич.
Михалыч был простым крестьянином, а этот новенький всяк явно был благородного роду и хорошей фамилии. Хотя с первого взгляду Михалыч этого не приметил.
– Ничего не слышу, ваш благородие, – хитро ответил Михалыч.
Второй мужик не обратил внимания на обращенное к нему почтение. Он замер и достал из внутреннего кармана револьвер.
«Как есть мундир, самый настоящий», – мелькнуло у Михалыча.
Тимофеич, или Сергей Тамилин, старший обер-офицер Департамента полиции, тайный агент Особого отдела, пригнулся и осторожно стал продвигаться вперед.
В этот момент тучи расступились, и луна осветила царство мертвых белым зловещим светом, было в этом что-то сверхъестественное и жуткое. Михалыч перекрестился.
Тамилин приложил руку ко рту и издал странный звук, отдаленно похожий на крик совы, и сразу замер, прислушиваясь. Никто не отвечал.
Они подошли еще ближе, и Михалыч заметил, как в земле что-то шевельнулось. Будто мертвяк пытается на волю выбраться.
– Матерь божия, – воскликнул Михалыч.
– Тише! – шикнул на него Тамилин, уже жалея, что этот мужик увязался за ним.
Он обернулся на Михалыча и взглядом приказал молчать. Но в тот же момент Михалыч увидел тень, выскользнувшую из вырытой могилы и легкими кошачьими прыжкамибросившуюся на офицера. Мужик, не отводя взгляда, начал неистово креститься, в немом ужасе видя, как что-то темное изловещее нависло над славным мундирчиком.
Тамилин увидел испуг в глазах мужика. Обернулся и тот же момент замертво рухнул на землю.
Последнее, что запомнил Михалыч, перед тем как броситься бежать, – это бездонные прозрачные глаза, взирающие на него из темноты. Это были глаза самой смерти.
Тут же Михалыч почувствовал резкий укол в шею, затем ощутил жгучую боль. Над кладбищем разлетелся его предсмертный крик. Сделав последний шаг, мужик замертворухнул лицом в морозную землю.
Когда все стихло, воздух наполнился перезвоном колоколов.
Глава 13
Снова ему снился этот сон. Снились ледяные пальцы смерти, смыкающиеся на тонкой шее княжны. Всю ночь Иштван держал Катю за руку, чувствуя ее тепло, но тревожные мысли и беспокойство за нее не уходили.
Утром его разбудил тихий стук в дверь.
Иштван проснулся и, бесшумно, боясь потревожить крепко спавших женщин, вышел из спальни. У дверей караулил офицер. Он чинно вытянулся и отдал полковнику честь.
– Чего хотел? – сонно спросил Иштван, приглаживая растрепавшиеся волосы.
– Внизу вас ждут.
– Кто?
– Некий господин Димитриев, утверждает, что дело необычайной важности.
– Ну раз необычайной, надо идти, – усмехнулся сыщик, офицер лишь слегка дернул уголками губ, что означало, что он тоже улыбается.
Когда-то Иштван был таким же, восковым солдатом, с металлическим стержнем вместо позвоночника, но армейская жизнь в один момент стала казаться ему скучной и обыденной, поэтому Иштван с огромным удовольствием принял предложение уйти в полицию.
Долгая ночь, проведенная на стуле, неприятно отдавалась болью в спине и общей усталостью. Но привыкший к трудностям, воспитанный казармой и закаленный армейской жизнью, Иштван не обращал на это внимание.
На первом этаже он столкнулся нос к носу с полковым командиром и по привычке да с спросонья чуть было не отдал ему честь, но вовремя опомнился и улыбнулся. Командир заметно повеселел, увидев лицо довольно известного в светских кругах человека. По-военному поклонился и прошел в комнату, где сидели его офицеры.
Илларионовцы, как по прошлой памяти называл бывших однополчан Иштван, уже освоились в его доме. Пока несколько человек дежурили у входа, остальные отдыхали в белой комнате. Оттуда доносились их приглушенные голоса и тихий гортанный смех. Иштван покачал головой, слегка напряженный свойским поведением бравых офицеров, и прошел в кабинет.
Там его дожидался Димитриев. Лицо помощника было мрачным, а движения нервными и резкими.
– Что случилось? – спросил Иштван.
– Черт знает что, начиная со вчерашнего вечера и заканчивая этим утром. – Петр осмотрелся в поисках стула, но все давно было вынесено офицерами, и кабинет теперь казался пустым и заброшенным. – Даже присесть негде! А я смотрю, тебя замучила ностальгия по армейской жизни?
– Да брось ты. Его Высочество прислал своих людей, Екатерину Дмитриевну охранять.
Услышав о том, что княжна все еще находится в доме сыщика, Димитриев лукаво улыбнулся.
– От тебя, что ли, ее охраняют? – пошутил он.
– Ты по делу? Давай говори! – одернул друга Иштван.
– Агенты, приставленные к телу графа, мертвы.
– Все? – сраженный известием, воскликнул Иштван.
– Все до одного. Так же, как доктора, в шею, одним ударом, и все… Сегодня сменный караул с расчетом нашел их тела у могилы. Там еще один мужик был, из сторожей, так его тоже, с нашими заодно.
– А граф? – с тревогой в голосе, заранее не предчувствуя ничего хорошего, спросил Иштван.
– Пропал.
Иштван тяжело опустился в свое кресло, единственноеоставшееся в комнате. Вот и все. Троих лучших агентов, словно шутя и играя. Что же это за тварь? И как она действует? Иштван был твердо уверен в надежности и профессионализме своих людей, и так легко с ними расправились. Дело принимало опасный оборот, а они так и не выяснили, что за личность им противостоит.
Димитриев уловил настроение друга и горько усмехнулся:
– Ну что, доигрался, Шерлок? Устроили засаду! Да мы,можно сказать, сами ему графа на блюдечке принесли, и ленточкой повязали… И место же, где взять можно, указали. И время и дату! Что теперь делать?
Не обращая внимания на истеричные нотки в голосе друга, Иштван погрузился в свои мысли, размышляя при этом вслух.
– Я вот все думаю, Петя, – задумчиво поглаживая подбородок, начал он. – Зачем ему нужны эти тела? Ведь несамых обычных он выбирает, а с особенностями. И так он щепетильно за ними охотится. Упустить боится. Зачем? Зачем человеку нужны такие уродцы? Всему должно быть логическое объяснение. Но его поступки совершенно не объяснимы, глупы и не логичны.