Величественное есть форма бытия возвышенного, но не тождественно ему. В нем зафиксированы определенные состояния последнего, это, как бы «застывшее» возвышенное, один из моментов его существования. Художники глубоко чувствовали это своеобразие величественного. Так, один из крупных представителей высокого Возрождения XV в. Леон Баттиста Альберти — архитектор и теоретик, взращенный на идеях флорентийского гуманизма, — связывает величественное с определенными значительными и устойчивыми архитектурными типами зданий. Рассматривая специфику храма и виллы, он пишет: «Место, где стоит алтарь, должно являть больше «величия» (maiestas), чем «изящества» (venustas)... Огни в храме должны иметь не столько «изящества» (venustas), сколько «величия» (maiestas)... Фронтон является одним из средств подчеркнуть «достоинство» храма. В частных зданиях фронтон не должен ни в коем отношении приближаться к величию (maiestas) храма,.. «Вечность» и «разнообразие наслаждений во времени» — таково другое выражение для противоположности храма и виллы» [62.127].

Величественное и движение, изменение действительно несовместимы. Даже применение этого понятия в обыденной жизни подчеркивает эту его особенность. Например, мы часто говорим: «величественная осанка», «величественные манеры», «величественная походка», «величественная поза» и т.д., фиксируя в этом определенную устойчивость и неизменность.

Восприятие возвышенного также очень определенно раскрывает его отличие от величественного. Величественное вызывает у человека чувство успокоенности, удовлетворенности и уважения. Возвышенное же вызывает совершенно противоположные чувства. При его восприятии у нас возникают чувства восторга, преклонения, восхищения, а иногда тревоги. Эти чувства амбивалентны, двойственны, в них соотносится ограниченность Моего бытия и безграничность бытия возвышенного. Это переживание затем перерастает в ощущение значительности моего Я, возвышенное становится как бы содержанием субъекта. Этот процесс превращения чувств в противоположные при восприятии возвышенного глубоко раскрыл Гете в «Фаусте». Когда перед Фаустом является могучий и грозный дух земли, он восклицает: «В этот блаженный миг я чувствую себя столь ничтпожным — сколь великим» [выделено мной. — Е.Я.].

Восприятию возвышенного свойственны существенные элементы пафоса «больших, значительных переживаний и чувств. Пафос тем и отличается от житейских чувств и страстей, что призван удовлетворить эту потребность, приобщить наш дух и душу к большому миру» [47.136].

Конечно, состояние пафоса возникает преимущественно при восприятии искусства, но и объективно существующие природные, социальные, духовные возвышенные явления способны его вызвать. -

Соцальное значение возвышенного заключается в том, что оно формирует в человеке благородство и широту взглядов, нравственно совершенствует его, способствует формированию активной жизненной позиции. Это особенно ярко проявляется в катарсическом воздействии возвышенного на человека, когда к нему приходит чувство обнаружения огромных жизненных ценностей. «Неожиданное» осознание этого является величайшим импульсом к действию, к творческому преобразованию себя и мира; в нем человек порывает со своим эгоизмом и живет высокими социальными интересами.

И именно поэтому в искусстве возвышенное органически связано е эстетическим идеалом, так как в нем наиболее полно и концентрированно выражена тенденция социального и духовного развития, совершенствования человека. Эта тенденция присуща и возвышенному, которое через идеал воплощается, как правило, в эпических формах искусства. (В эпических по содержанию, а не только по форме. Так, например, рассказ М. Шолохова «Судьба человека» написан не в эпическом жанре, но эпичен по своей сущности.)

Действительно, поэмы Гомера, «Давид» Микеланджело, «Фауст» Гете, «Потерянный рай» Мильтона, симфонии Бетховена, «Мыслитель» Родена, фрески Сикейроса, «Герника» Пикассо, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Освобожденный человек» С. Коненкова — все эти произведения, относящиеся к различным историческим эпохам, к различным видам и жанрам искусства, едины J в одном — в них заключено величие человеческого деяния, возвышенный характер человека, совершающего подвиг в борьбе и труде.

Для искусства, в котором наиболее полно выражено возвышенное, характерно также стремление художника скрыть себя в объективно развертывающихся возвышенных событиях или явлениях и вместе с тем раскрыть его безграничность через ограниченность своего художественного Я. Тем самым возвысив себя и преодолев ту совершенную дисгармонию, которая есть суть возвышенного, художник в эпическом произведении реализует диалектику всеобщего и единичного, сверхличного и личного.

О таком эпически возвышенном творчестве мечтал зрелый Александр Блок:

О, я хочу безумно жить:

Все сущее увековечить,

Безличное — вочеловечить,

Несбывшееся — воплотить. [20.16]

Еще в середине XVIII в. великий французский просветитель Дени Дидро предвидел будущее буржуазного общества — его бездуховность и прозаизм, а следовательно, и антивозвышенность.

В «Племяннике Рамс» он писал: «Перед моим взором встают наши потомки со счетными таблицами в карманах и с деловыми ! бумагами под .мышкой. Присмотритесь получше, и вы увидите, что поток, увлекающий нас, чужд гениальному» [54.503].

Как правило же, гениальные художники всегда воплощали возвышенное в своих творениях, и сами их творения были прекрасно или трагически возвышенны. .

Современная «массовая» культура и «массовое» искусство являются выразителями стандарта поведения и жизни этого общества! они по сути своей не могут даже прикоснуться к возвышенному, так как вообще снимают проблемы вечного и преходящего, проблему их диалектического единства и борьбы.

Отсутствие возвышенного делает это искусство эфемерным и антиэстетичным, разрушает его как таковое. Однако некоторые теоретики считают, что эта эфемерность есть достоинство и новое качество современного искусства.

Так, >Как Фернан в докладе «Эфемерное в современном пластическом искусстве», сделанном на VII Международном эстетическом конгрессе (Бухарест, 1972), говорил: «В самом деле, архитектура больше не создает ничего вечного, скульптура использует такие материалы, долговечность которых тоже вызывает сомнение, живопись использует нестойкие краски... Произведение должно быть эфемерным... Не означая упадок пластического искусства, такого рода эфемерные произведения оберегают общество от потребительского искусства и возвращают ему истинный смысл: отвергать природное как таковое, утверждая это природное в действии» [104.37—38].

Мысль Фернана о том, что такое эфемерное искусство не потребительское, весьма сомнительна. Наоборот, использование недолговечных материалов и «утверждение природного в действии» как раз говорит о его потребительском характере, о том, что оно создается для сиюминутного использования.

Для Леона Баттисты Альберти вечность воплощалась в величии архитектурного сооружения и была, в определенном смысле, его синонимом, признаком истинности такого искусства. Для Фернана эфемерность становится существенным признаком современного искусства.

Современное общество «массового потребления» чуждо возвышенному, так же как был ему чужд императорский Рим Калигулы, Рим социального, духовного и нравственного распада. И те оценки, которые дает автор первого известного нам в истории «Трактата о возвышенном» этому распадающемуся римскому эллинистическому миру, вполне применимы и к современному обществу. И у первого и у второго все в прошлом: и величие и возвышенность.

В категории трагического в первую очередь следует подчеркнуть его объективно-социальное содержание. В нем эстетическое в своей онтологии существует как отрищтехьно-совершенное, т.е. как социальная дисгармония, в исторической перспективе преодолеваемая социально прогрессивной силой.

Трагическое всегда несет в себе элементы оптимизма, неизбежности победы светлого, разумного и возвышенного над темным, иррациональным и низменным в человеческой жизни.