— Оставьте ее в покое, — отрезал Саймон и вырвал руку из хватки демона.

— Нежить, — выдохнул демон и протянул свои длинные паучьи пальцы к щеке Саймона. — Должно быть, твое сердце билось очень сильно, когда оно билось.

— Отпусти его,- сказал Джейс, доставая свой меч. — Он наш, а не твой. Нефилимы защищают то, что принадлежит нам …

— Нет, — сказал Саймон. Он весь дрожал, но спину держал ровно. — Джейс, не надо. Это единственный способ.

— Так и есть, — сказал Асмодей. — Никому из вас не по силам сражаться с Принцем Ада на территории его властвования. Даже тебе, Джейс Эрондейл, дитя ангела. Или тебе, Кларисса Фэйрчайльд, с твоими трюками и рунами.

Он слегка шевельнул своими пальцами. Меч Джейса с грохотом упал на землю, а Джейс дернул руку, морщась от боли, будто бы обжегся. Асмодей удостоил его лишь мимолетным взглядом, прежде чем снова поднять свою руку.

— Там ворота. Посмотрите.

Он показал в сторону стены, которая мерцала и становилась четче. Через нее Клэри увидела смутные очертания Зала Советов. Там были тела Омраченных, лежащие на земле красной кучей. Там были и Сумеречные Охотники, которые бегали по залу, спотыкались, обнимались, прижимались друг к другу — победа после сражения.

Там была и ее мать с Люком, которые удивленно оглядывались по сторонам. Они молчали, и были в той же позе, как на помосте: Люк стоял, а Джослин сидела на коленях с телом ее сына на руках. Другие Сумеречные Охотники только начали замечать их, смотря на них удивленно, будто они появились из ниоткуда — что так и было.

— Там все, что вы хотите, — сказал Асмодей, когда ворота сверкнули и потемнели. — И взамен я должен забрать бессмертие Светолюба, и вместе с этим его воспоминания о Сумеречном Мире — все его воспоминания о вас, обо всем, что он узнал, о том, кем он был. Вот мое желание.

Саймон выпучил глаза. Сердце Клэри сжалось от ужаса. Магнус выглядел так, будто его ударили ножом.

— Вот оно, — прошептал он. — Уловка, лежащая в основе этой игры. С демонами всегда так.

Изабель посмотрела с недоверием.

— То есть Вы хотите, чтобы он забыл нас?

— Все, что касается вас, и что он когда-то вас знал, — сказал Асмодей. — Я предлагаю вам такой обмен. Он будет жить. У него будет обычная жизнь примитивного. Он вернется к своей семье, матери, сестре. Друзья, школа, все атрибуты нормальной человеческой жизни.

Клэри отчаянно посмотрела на Саймона. Он дрожал, и то сжимал, то разжимал свои руки. И ничего не говорил.

— Определенно нет, — сказал Джейс.

— Хорошо. Тогда вы все здесь умрете. Тебе на самом деле больше ничего не остается, маленький Сумеречный Охотник. Что такое воспоминания по сравнению с огромной ценой жизни?

— Вы говорите о том, кто есть Саймон, — сказал Клэри. — Вы говорите о том, чтобы отнять его у нас навсегда.

— Да. Ну, разве не замечательно ли это? — улыбнулся Асмодей.

— Просто смешно, — сказала Изабель. — Говорите, Вы заберете его воспоминания. А что остановит нас выследить его и рассказать ему все о Сумеречном Мире? Познакомить его с магией? Мы уже делали это раньше, мы можем сделать это снова.

— Прежде чем узнать вас, он уже был знаком с Клэри, — сказал Асмодей. — Теперь он не будет знать никого из вас. Вы все будете незнакомцами для него, и почему он должен слушать каких-то ненормальных? Кроме того, вы знаете Закон Конклава так же, как и я. Вы его нарушите, если расскажете ему про Сумеречный Мир без всякой причины, тем самым подвергая опасности его жизнь. Раньше были особые обстоятельства. Теперь нет. Конклав сотрет все ваши руны, если вы только попытаетесь.

— Кстати, Конклав, — сказал Джейс. — Вряд ли им понравится, если Вы швырнете примитивного обратно в его жизнь, где все, кого он знает, думают, что он вампир. Все друзья Саймона в курсе! Его семья знает! Его сестра, его мать. Они расскажут ему, даже если мы этого не сделаем.

— Понимаю, — недовольно сказал Асмодей. — Это все усложняет. Наверно, мне стоит взять бессмертие Магнуса …

— Нет, — сказал Саймон. Он выглядел шокированным, у него подкашивались ноги, но голос звучал твердо. Асмодей посмотрел на него жадными глазами.

— Саймон, заткнись, — с отчаянием в голосе сказал Магнус. — Возьми меня вместо него, Отец …

— Я хочу Светолюба, — сказал Асмодей. — Магнус, Магнус. Ты так и не понял, какого это, быть демоном, так? Питаться болью? А что такое боль? Физические муки — это так скучно. Любой самый обычный демон может это сделать. Чтобы быть мастером боли, чтобы создавать агонию, очернить душу, превратить чистые побуждения в мерзость, а любовь в наваждение, а потом и в ненависть, превратить источник радости в источник пытки — вот для чего мы существуем! — прозвенел его голос. — Я отправлюсь в мир примитивных. Я сотру все воспоминания твоих знакомых о Светолюбе. Они будут помнить его только, как смертного. Клэри они не будут помнить вообще.

— Нет! — закричала Клэри, а Асмодей откинул голову назад и засмеялся. Завораживающий смех напомнил ей, что когда-то он был ангелом.

— Вы не можете забрать наши воспоминания, — с яростью проговорила Изабель. — Мы — нефилимы. Это равносильно нападению. Конклав …

— Свои воспоминания можете оставить при себе, — сказал Асмодей. — То, что вы будете помнить Саймона, не доставит мне проблем с Конклавом, кроме того, это будет мучить вас, что только удваивает мое удовольствие, — ухмыльнулся он. — Я проделаю дыру в сердце вашего мира, и когда вы это почувствуете, вы вспомните обо мне. Вспомните!

Асмодей притянул Саймона ближе, скользнул рукой к его груди и сжал ладонь так, словно пытался добраться до его сердца.

— Мы начнем отсюда. Ты готов, Светолюб?

— Стойте! — Изабель вышла вперед, держа в руке свой кнут, глаза ее горели. — Нам известно твое имя, демон. Думаешь, я побоюсь убить самого Принца Ада? Я повешу твою голову на стену, как трофей, и если ты посмеешь прикоснуться к Саймону, я тебя найду. Я потрачу всю свою жизнь, охотясь за тобой …

Алек обвил руками сестру, и крепко ее удерживал.

— Изабель, — тихонько проговорил он. — Нет.

— Что значит «нет»? — спросила Клэри. — Мы не можем позволить этому случиться. Джейс…

— Это выбор Саймона, — Джейс замер. Он стоял бледный, как пепел, но не двигался, взглядом прикованный к Саймону. — Мы должны это уважать.

Саймон посмотрел на Джейса, и склонил голову. Он медленно переводил взгляд с одного на другого — от Магнуса к Алеку, к Джейсу, к Изабель. На ней его взгляд задержался и был полон разбитых возможностей, что у Клэри самой разрывалось сердце.

А потом он посмотрел на Клэри, и она почувствовала, как в ней разбивается и все остальное. В его взгляде было так много, так много лет такой большой любви, так много общих тайн, обещаний и мечтаний. Она видела, как он опустил руку вниз, и что-то яркое полетело по воздуху к ней. Рефлекторно, она протянула руку вверх, чтобы поймать. Это было золотое кольцо, которое Клэри дала ему. Она сжала его в руке, чувствуя укус металла на своей ладони, причиняющий боль.

— Достаточно, — сказал Асмодей. — Ненавижу прощания. И он сжал Саймона еще сильнее. Саймон ахнул, его глаза широко раскрылись, а рука прижалась к груди.

— Мое сердце, — задыхался он, и по его взгляду Клэри поняла, что оно начало биться снова. Сквозь слезы она увидела, как вокруг них стелется белый туман. Она услышала, как Саймон вскрикнул от боли. Ее собственные ноги начали двигаться не по ее воле, и она бросилась вперед, только что бы быть отброшенной назад, словно она врезалась в невидимую стену. Кто-то ее поймал — Джейс, подумала она. Кто-то держал ее, даже когда туман засасывал Саймона и демона, как маленький торнадо, унося их из поля зрения.

Когда туман рассеивался, начали появляться некоторые очертания. Клэри увидела себя и Саймона еще детьми, держащимися за руки, переходящих улицу в Бруклине. У нее в волосах были заколки, а Саймона мило взъерошенные волосы, на носу скользили очки. Потом снова они, играют в снежки на Проспект Парк, и на ферме у Люка, загорелые, и болтающиеся на ветках деревьев вниз головой. Она увидела их в Джава Джонс, где они слушали ужасные стишки Эрика, и на летающем мотоцикле, который врезался в парковку, Джейса, который стоял там и щурился от солнца. И там был Саймон с Изабель, он держал в своих руках лицо Изабель, целовал ее, и она могла видеть Изабель так, как видел ее Саймон: хрупкую и сильную, и такую, такую красивую. И был там корабль Валентина, Саймон стоял на коленях у Джейса, на его губах и рубашке была кровь, и кровь на горле Джейса. И там была клетка в Идрисе, обветренное лицо Ходжа, и снова Саймон и Клэри. Клэри рисует Каинову Печать на его лбу. Морин и ее кровь на полу, и ее маленькая розовая шляпка, и крыша на Манхэттене, где Лилит вырастила Себастьяна, и Клэри, передающая ему через стол золотое кольцо, и Ангел, поднимающийся перед ним из озера, и он, целующий Изабель …