— Но он ваш сын, — запротестовала Изабель.

— И он останется со мной, — проговорил Асмодей с улыбкой. — Его дух, можно и так сказать.

Алек повернулся к Магнусу, который стоял, хмурясь, засунув руки в карманы.

— Он хочет забрать твое бессмертие?

— Именно, — сказал Магнус.

— Но … ты выживешь? Просто больше не будешь бессмертным? — Алек выглядел несчастным, и из-за этого Клэри чувствовала себя ужасно. После того, как Алек и Магнус расстались именно по этой причине, Алек явно не хотел или нуждался в том, чтобы ему напоминали о том, что когда-то он хотел, чтобы у Магнуса отняли его бессмертие.

— Мое бессмертие исчезнет, — сказал Магнус. — И все годы моей жизни обрушатся на меня в раз. Вряд ли я это переживу. Почти четыре столетия, это довольно много, даже если ты периодически увлажняешься.

— Ты не можешь, — сказал Алек с мольбой в голосе, — он сказал «отдать жизнь по доброй воле». Скажи «нет».

Магнус поднял голову и посмотрел на Алека. Этот взгляд заставлял Клэри покраснеть и отвернуться в сторону. В нем было столько любви, перемешанной с раздражением, гордостью и отчаянием. Взгляд этот был незащищенным, и было неправильным на это смотреть.

— Я не могу отказаться, Александр, — сказал он. — Если откажусь, мы все останемся здесь, и все равно умрем. Мы будем голодать, наш прах превратится в пыль, чтобы досаждать демонам этого царства.

— Прекрасно, — сказал Алек. — Никто из нас не собирается жертвовать тобой, чтобы спасти наши жизни.

Магнус огляделся вокруг, посмотрел на лица своих товарищей, грязные и измученные, огрубевшие и отчаявшиеся. И Клэри видела, как изменился взгляд на лице Магнуса, когда он понял, что Алек был прав. Никто из них не пожертвует его жизнью ради спасения их, даже если всех их.

— Я прожил долгую жизнь, — сказал Магнус. — Так много лет, и нет, я не чувствую, что этого достаточно. Не буду врать и говорить, что это так. Я хочу жить дальше, отчасти из-за тебя Алек. Я никогда не хотел так сильно жить, как в последние несколько месяцев, с тобой.

Алек выглядел разбитым.

— Мы умрем вместе, — сказал он. — Позволь мне, по крайней мере, остаться здесь, с тобой.

— Ты должен вернуться. Должен вернуться в тот мир.

— Мне не нужен тот мир. Я хочу тебя, — сказал Алек, и Магнус закрыл свои глаза, будто сами слова ранили его. Асмодей наблюдал за ними, когда они разговаривали, с жадностью, и Клэри вспомнила, что демоны питались человеческими эмоциями — страхами и радостью, любовью и болью.

— Ты не можешь оставаться со мной, — сказал Магнус после небольшой паузы. — Меня больше не будет, демоны заберут мою жизненную силу, тело мое будет разрушено. Четыреста лет, помнишь.

— Демон, — сказал Асмодей, и фыркнул. — Можешь называть меня по имени, по крайней мере, пока вы мне не наскучили тут.

В тот момент Клэри решила, что она могла бы ненавидеть Асмодея сильнее, чем какого-нибудь другого демона.

— Пошевеливайся, мой мальчик, — добавил Асмодей. — У меня нет вечности, чтобы ждать … и у тебя тоже, больше.

— Я должен спасти тебя, Алек, — сказал Магнус. — Тебя, и всех, кого ты любишь. Это небольшая цена, ведь так?

— Не всех, кого я люблю, — прошептал Алек, и Клэри почувствовала, как в ее глазах накапливаются слезы. Она старалась, старалась так сильно быть единственной, кому придется заплатить. Было несправедливо, что теперь надо было платить Магнусу. Магнусу, который меньше всего был причастен ко всей этой истории с нефилимами и ангелами, и демонами, и местью, по сравнению с остальными. Магнусу, который оказался замешан во всем этом, только потому что любил Алека.

— Нет, — сказал Алек.

Сквозь слезы, Клэри видела, как они цепляются друг за друга. Нежность чувствовалась даже в изгибе пальцев Магнуса на плече у Алека, когда он наклонился, чтобы поцеловать его. Это был скорее поцелуй отчаяния и привязанности, чем поцелуй страсти. Магнус так сильно впился пальцами в руку Алека, но, в конце концов, ему пришлось отступить, и повернуться к своему отцу.

— Хорошо, — сказал Магнус, и Клэри почувствовала, как он пытался приободриться, собраться с силами, будто он собирался броситься в костер. — Хорошо, забирай меня. Я отдаю тебе свою жизнь. Я …

Саймон — Саймон, который до сих пор молчал, Саймон, о котором Клэри практически забыла, что он вообще там находился, — вышел вперед.

— Я хочу.

Асмодей резко вскинул брови.

— Это что?

Кажется, Изабель поняла быстрее всех. Она побледнела и сказала:

— Нет, Саймон, нет!

Но Саймон продолжил, держа спину прямо и вздернув подбородок.

— Я тоже бессмертен, — сказал он. — Магнус не единственный такой. Возьми мою. Возьми мое бессмертие.

— Аааааа, — выдохнул Асмодей. Вдруг его глаза засветились. — Азазель мне о тебе рассказывал. Вампир мне не интересен, а вот Светолюб! В твоих венах власть и сила мирового солнца. Солнечный свет и вечная жизнь, — вот это мощь.

— Да, — сказал Саймон. — Если ты возьмешь мое бессмертие вместо Магнуса, тогда я тебе его отдам. Я…

— Саймон! — воскликнула Клэри, но было уже слишком поздно.

— …Я хочу, — закончил он, и обернувшись к остальным, стиснул зубы. В его взгляде читалось, Я так сказал. Дело сделано.

— Боже, Саймон, нет, — сказал Магнус с ужасной печалью в голосе, и закрыл глаза.

— Мне всего семнадцать, — сказал Саймон. — Если он заберет мое бессмертие, я вернусь к своей жизни. Я не умру здесь. Я никогда не хотел быть бессмертным, никогда не хотел быть вампиром, ничего этого не хотел.

— Ты не сможешь вернуться к своей жизни! — в глазах Изабель стояли слезы. — Если Асмодей заберет твое бессмертие, ты будешь трупом, Саймон. Ты нежить.

Асмодей издал грубый звук.

— Ты такая глупая девчонка, — сказал он. — Я — Принц Ада. Я могу разрушить стены между мирами. Могу построить новые миры и разрушить их. Думаешь, я не могу обратить вспять превращение человека в вампира? Думаешь, я не смогу заставить его сердце забиться снова? Детский лепет.

— Но зачем тебе это? — удивленно спросила Клэри. — Почему ты сделаешь так, чтобы он жил? Ты — демон. Тебе плевать …

— Мне плевать. Но я хочу, — сказал Асмодей. — Есть еще кое-что нужное мне от вас. Еще одна вещь, чтобы подсластить сделку. — Он улыбнулся, и его зубы сверкали, как острые кристаллы.

— Что? — Магнус звучал потрясенно. — Чего ты хочешь?

— Его воспоминания, — сказал Асмодей.

— Азазель забрал от каждого из нас по воспоминанию, как плату за его услугу, — сказал Алек. — Что в этом такого, что вам, демонам, это так нужно?

— Человеческая память, отданная по доброй воле, для нас как пища, — сказал Асмодей. — Демоны живут за счет криков и агонии проклятых в мучениях. Вот представьте, как приятно для разнообразия получить счастливые воспоминания. Смешанные вместе они восхитительны, кисло-сладкие. Он огляделся вокруг, его кошачьи глаза сверкали. — И я уже могу сказать, что у тебя полно счастливых воспоминаний, маленький вампир, потому что тебя очень сильно любят, не так ли?

Саймон выглядел напряженным.

— Но если ты отберешь у меня воспоминания, кем я стану? Я не …

— Что ж, — сказал Асмодей. — Я могу забрать у тебя всю память, и оставить тебя идиотом, пускающим слюни, но, я считаю, кому нужны воспоминания маленького ребенка? Это скучно. Вопрос в том, что будет самым веселым? Воспоминания вкусны, но и боль тоже. Что причинит твоим друзьям больше всего боли? Что напомнит им о страхе власти и остроумия демонов?

Он сцепил руки у себя за спиной. Каждая пуговица на его белом пиджаке была в форме мухи.

— Я обещал свое бессмертие, — сказал Саймон. — А не свои воспоминания. Ты сказал «отданные добровольно»…

— Боже, что за банальность, — сказал Асмодей, и двинулся так быстро, как языки пламени, чтобы схватить Саймона за плечо. Изабель бросилась вперед, будто хотела поймать Саймона, но затем, ахнув, отшатнулась. На ее щеке появился красный рубец. Шокированная, она дотронулась до него рукой.