После его слов прозвучал свист из задних рядов.
— Может, мы не хотим мира, колдун! — прокричал кто-то.
— Тогда каково твое решение? — крикнул кто-то еще.
— Снисхождение, — произнес Магнус. — Волшебный народ уже давно ненавидит нефилимов за их жестокость. Показав им нечто другое, нежели суровость, вы получите нечто другое, вместо ненависти в ответ!
Шум разразился снова, еще громче, чем за все время заседания. Джиа подняла руку, и толпа успокоилась.
— Кто-нибудь еще выступит в защиту волшебного народа? — спросила она.
Магнус, снова усаживаясь, покосился на своих друзей из нежити, но Лили ухмылялась, а Люк смотрел на стол с отсутствующим выражением на лице. Всем было известно, что его сестра была первой, кого обратил в Омраченную Себастьян Моргенштерн, и что многие из волков в Преторе были его друзьями, в том числе Джордан Кайл, но все же на его лице еще было сомнение.
— Люк, — сказал Магнус мягким голосом, и каким-то образом ему удалось достучаться до него через весь зал. — Пожалуйста.
Сомнение исчезло. Люк мрачно покачал головой.
— Не просите о том, чего я не могу дать, — сказал он. — Весь Претор был убит, Магнус. Как представитель оборотней, я не могу противиться тому, что все они желают. Если я сделаю это, то они обернутся против совета, и этим мы ничего не добьемся.
— Ну, вот и все, — заключила Джиа. — Говорите, Кэйли Уайтвиллоу. Вы согласитесь с условиями, или между нами разгорится война?
Девушка фейри склонила голову.
— Мы согласны с условиями.
Толпа взорвалась аплодисментами. Лишь немногие не хлопали: Магнус, ряд Блэкторнов, Лайтвуды, и сама Эмма. Она была слишком занята, наблюдая как Кэйли села. Ее голова, возможно, была покорно склонена, но ее лицо было искривлено гневом.
— Дело сделано, — произнесла Джиа, явно довольная этим. — Теперь мы перейдем к…
— Подождите, — худой сумеречный охотник с темными волосами поднялся на ноги. Эмма не узнала его. Он мог быть кем угодно. Картрайт? Понтмерси? — Открытымостается вопрос о Марке и Хелен Блэкторн.
Глаза Хелен закрылись. Она выглядела как человек, который отчасти ожидал обвинительного приговора в суде, и отчасти надеялся на отсрочку, и это был момент, когда обвинительный приговор был снят.
Джиа задержалась с пером в руке.
— Что вы имеете в виду, Бэлог?
Бэлог выпрямился.
— Уже не раз обсуждали то, что силы Моргенштерна слишком легко проникли в институт Лос-Анджелеса. В жилах Марка и Хелен Блэкторн течет кровь фейри. Мы знаем, что мальчишка уже присоединился к Дикой Охоте, так что он один из нас, но девушка не должна быть среди сумеречных охотников. Это не допустимо.
Алина вскочила на ноги.
— Это просто смешно! — выплюнула она. — Хелен сумеречный охотник. И всегда была! В ней также течет кровь ангела — вы не можете закрыть на это глаза!
— И кровь фейри, — заметил Бэлог. — Она может лгать. Мы уже были обмануты одним из ее рода, к нашей скорби. Я говорю, что мы лишим ее рун…
Люк опустил руку на стол с громким хлопком. Магнус сидел, наклонившись вперед, закрыв лицо длинными пальцами, а его плечи опустились.
— Девушка ничего не сделала, — сказал Люк. — Вы не можете наказать ее за то, какой она родилась.
— То, что случается при рождении, делает нас тем, кем мы являемся, — возразил Бэлог упрямо. — Вы не можете отрицать то, что кровь фейри течет в ней. Вы не можете отрицать то, что она может лгать. Если дело дойдет до войны снова, то на чьей стороне будет она?
Хелен поднялась на ноги.
— На той же стороне, что и прежде, — произнесла она. — Я сражалась в Буррене, и в Цитадели, и в Аликанте, чтобы защитить свою семью и защитить нефилимов. Я никогда не давала оснований сомневаться в моей преданности.
— Вот что происходит, — сказал Магнус, подняв лицо. — Разве ты не видишь, что все начинается снова?
— Хелен права, — сказала Джиа. — Она не сделала ничего плохого.
Другой сумеречный охотник поднялся на ноги: женщина с темными волосами, свисавшими на ее лицо.
— Прошу прощения, Консул, но вы не объективны, — сказала она. — Мы все знаем об отношениях вашей дочери с девчонкой фейри. Вы должны отказаться от участия в обсуждении этого вопроса.
— Хелен Блэкторн нужна здесь, миссис Сэджвик, — сказала Диана Рэйбёрн, поднявшись. Она выглядела возмущенной, и Эмма вспомнила ее в зале заседаний, и она первая, кто попытался помочь Эмме. — Ее родители были убиты. У нее есть пять младших братьев и сестер, о которых надо заботиться…
— Она не нужна здесь, — отрезала Сэджвик. — Мы вновь открываем Академию — дети могут пойти туда, или они могут быть распределены по различным Институтам.
— Нет, — прошептал Джулиан. Его руки были сжаты в кулаки на коленях.
— Ну, уж нет, — воскликнула Хелен. — Джиа, ты должна…
Джиа встретилась с ней глазами и кивнула — медленно, неохотно, но кивнула.
— Артур Блэкторн, — сказала она. — Пожалуйста, встань.
Эмма почувствовала, как Джулиан рядом с ней оцепенел, когда человек на другой стороне комнаты, скрытой толпой, поднялся на ноги. Он был невысоким, бледным, уменьшенной версией отца Джулиана, с жидкими каштановыми волосами и черными глазами, наполовину скрытыми за очками. Он тяжело оперся на деревянную трость, с неуклюжестью, которая заставила ее подумать, что у него была недавняя травма.
— Я хотела подождать до конца этого заседания, чтобы дети могли встретить их дядю, как подобает, — сказала Джиа. — Я вызвала его, сразу после новостей о нападении на Лос-анджелесский институт, но он был ранен в Лондоне. Он прибыл в Идрис только сегодня утром, — она вздохнула. — Господин Блэкторн, вы можете представить себя.
Мужчина оглянулся вокруг с доброжелательным выражением на лице и выглядел очень смущенным тем, что на него уставилось так много людей.
— Я Артур Блэкторн, брат Эндрю Блэкторна, — сказал он. Его акцент был британским. Эмма всегда забывала, что отец Джулиана первоначально приехал из Лондона. За долгие годы в Америке он потерял акцент. — Я отправлюсь в Лос-Анджелесский институт как можно скорее, в результате чего мои племянники и племянницы поедут со мной. Дети будут находиться под моей защитой.
— Это действительно ваш дядя? — прошептала Эмма, глядя на него.
— Да, это он, — прошептал Джулиан в ответ, явно взволнованный. — Просто… Я надеялся… Я имею в виду, что уже действительно начал думать, что он не приедет. Я бы… я бы предпочел, чтобы Хелен заботилась о нас.
— Я уверен, что мы все безмерно рады тому, что вы будете приглядывать за детьми Блэкторнов, — сказал Люк. — Но Хелен является одной из них. Вы хотите сказать, что беря на себя ответственность за младших братьев и сестер, вы согласны на то, что ее руны будут стерты?
Артур Блэкторн выглядел испуганным.
— Вовсе нет, — воскликнул он. — Мой брат может не был столь разборчив в его… увлечениях, но все указывает на то, что дети сумеречных охотников являются ими по умолчанию. Как говорится, ut incepit fidelis sic permanet.
Джулиан расслабился.
— Еще больше латыни, — пробормотал он. — Он прям как папа.
— Что это значит? — спросила Эмма.
— Где начинается, там и заканчивается, что-то вроде этого, — глаза Джулиана пробежались по залу: все бормотали что-то и пялились на дядю. Джиа тихо переговаривалась с Робертом и представителями нежити. Хелен все еще стояла, но это выглядело так, как будто Алина была всем, что держало ее.
Переговоры на возвышении прекратились, и Роберт Лайтвуд шагнул вперед. Его лицо было суровым.
— Чтобы дружба Джии с Хелен Блэкторн не повлияла на ее решение, она отказалась голосовать, — сказал он. — Остальные из нас решили, что, так как Хелен восемнадцать, и она в том возрасте, когда многие молодые сумеречные охотники разъезжают по разным институтам, чтобы узнать их путь, она будет отправлена на остров Врангеля, изучать воинское дело.
— Как долго? — сразу спросил Бэлог.
— Навечно, — отрезал Роберт, и Хелен опустилась на место, а лицо Алины рядом с ней преобразилось в маску скорби и потрясения. Остров Врангеля, возможно, был резиденцией всех воинов, которые защищали мир, и это был престижный пост, но также был крошечный остров в Ледовитом Океане к северу от России, за тысячи километров от Лос-Анджелеса.