- Кейне, в чём де..

Договорить ему некромант не дал. Одним быстрым, но аккуратным движением он вжал его в стену. Тяжёлое дыхание щекотало затылок, а к бёдрам весьма недвусмысленно прижималась возбуждённая плоть, заставляя сердце Люце биться неровно и торопливо.

- О, Высшие!.. – простонал целитель, когда ловкие пальцы его любимого пробрались под кофту.

Они были холодными, и это лишь усиливало дрожь во всём теле. Губы Кейне суматошно, жадно припадали к его шее, лицу, а руки торопливо стягивали лишнюю одежду. Никогда любимый ещё не был так напорист и так страстен с ним, он всегда контролировал свои порывы, по крайней мере, сначала. Но сейчас это всё походило на шторм, безжалостный, агрессивный, который не спрашивает разрешения, а просто делает то, что считает нужным. Люце задыхался. Воздуха хватало лишь на стоны, а кровь, разгорячённая предвкушением секса, текла в теле опьяняющими потоками, напрочь лишая остатков ощущения реальности.

Штаны упали вниз, Кейне срывающимся голосом прошептал заклинание, и тут же, без всякой подготовки, пронзил тело любимого. Люце закричал, но вовсе не от боли, прогибаясь в спине, царапая пальцами каменные стены и нетерпеливо, порывисто двигаясь навстречу Кейне так быстро, как только мог. Свет освещавших комнату факелов смазывался в сплошную оранжевую полосу, и, закрывая глаза, Люце отдавался ощущениям до самой последней капли. Ноги его почти не держали, и если бы ни сильные руки Кейне, он давно бы уже упал на пол. Они сжимали его бёдра крепко и сильно, пожалуй даже властно, так, словно некромант хотел раз и навсегда утвердить своё право собственности на его тело.

- Кейне… - прошептали губы Люце, и он ничего не мог поделать со сладкой волной, всё стремительнее накрывающей его тело…

Однако, в этот самый момент, Кейне, прекратив движения, пальцами сжал его член у самого основания, и целитель, со смесью разочарования и возбуждения понял, что так быстро кончить ему не дадут. Он сам не заметил, как вдруг оказался лицом к лицу со своим любимым. Разноцветные глаза одарили его многообещающим взглядом, и некромант опустился на колени, почти сразу же завладев членом Люце, ноющим и подрагивающим от возбуждения.

Целитель, вскрикнув, зажал себе рот рукой, всхлипывая от невозможного, острого наслаждения, подобного которому он ещё ни разу не испытывал. Было в этой торопливости, в этой животной страсти что-то необъяснимо потрясающее, Люце никогда не думал, что сможет получить от подобного секса такое удовольствие. Не контролируя собственное тело, он толкался вперёд, почти не думая о том, насколько комфортно Кейне, но, похоже, некромант не возражал. Причмокивание, стоны и вскрики отражались от стен, становясь неприлично громкими, и обоим магам оставалась лишь радоваться тому факту, что во всём огромной подземном дворце они был одни, не считая Луру. Хотя, пожалуй, даже наличие соседей не могло бы сейчас остановить Кейне. Он хотел Люце полностью, хотел хоть ненадолго почувствовать, что ему достаточно его ласк, его горячих губ и отзывчивого тела, потому что сколько бы они ни занимались этим, некроманту всегда было мало. Он готов бы был часами доставлять своему любимому наслаждение, если бы он мог, он бы сутками не выпускал его из постели, пробуя всё новые и новые позы и ласки, шепча на ухо всякие пошлости, или слова любви, по настроение. Его просто разрывало изнутри желание стать с Люце одним целым, потому что он чувствовал, что они предназначены друг для друга, что они должны быть едины.

- Я люблю тебя, - прошептал некромант, смотря прямо в бирюзовые глаза любимого, любуясь его растрёпанными рыжими локонами и лёгким румянцем на щеках.

Он был прекрасен, так, как прекрасен может быть лишь самый дорогой человек в мире. Люце усмехнулся и сам повернулся к Кейне спиной, призывая продолжить и довести себя до конца. Некромант, чувствуя, как надсадно бьётся в груди сердце, мгновенно исполнил эту немую просьбу, вновь погружаясь в расслабленное тело, требовавшее этого проникновения так откровенно. Он скользил ладонями по груди Люце, по подтянутому животу, бёдрам, лаская их, ощущая их тепло и нежность кожи, рельеф мышц и биение пульса там, где это было возможно. Сейчас совершенно не верилось в то, что им обоим грозит смерть, потому что слишком живым, реальным и близким было прижавшееся к нему тело, вздрагивающее от каждого резкого толчка, покорно насаживающееся на его возбуждённую плоть, принимая её в себя до конца. Мир разлетался цветными искрами, дыхание становилось всё тяжелее, и стоны сменялись мольбами, перемешанными во всхлипами. Его Люце… его любимый… пальцы сомкнулись на напряжённом члене, и Кейне едва удержал выгнувшееся тело, подавшееся ему навстречу в последний раз за этот вечер. Его колотила крупная дрожь, и, застонав сквозь зубы, он, до синяков сжав бёдра целителя, жёстко и сильно толкнулся вперёд, выплёскивая всё своё возбуждение и желание внутрь податливого, обмякшего в его объятиях тела.

Ещё какое-то время кружилась голова, тяжёлое дыхание гулко отражалось от пустых стен, а потом, ласково улыбнувшись, Кейне, отведя в сторону прядь огненно-рыжих волос, поцеловал Люце в ухо, услышав в ответ тихий смешок.

Потом, после ужина, они какое-то время просто лежали в своей спальне, тесно прижимаясь друг к другу, ничего не говоря, общаясь лишь взглядами и ненавязчивыми, ласковыми прикосновениями. Вокруг была благостная, такая спокойная тишина, нарушаемая порой лишь вознёй Луры, которой, похоже, снился какой-то сон.

Часы ночи утекали, и вскоре целитель, расслабленный после секса и еды, уже спал в кольце сильных рук, беззаботно прижавшись щекой к груди Кейне, и совершенно не подозревая о том, что его любимый этой ночью не собирается смыкать глаз…

========== Глава 18 ==========

        Люце проснулся от дикого крика, и, выдернутый из плена сладких снов, даже не сразу сообразил, кому именно он принадлежит.

- Кейне!..

Целитель протянул к любимому руки и тут же отдёрнул, почувствовав, как пальцы словно обожгло огнём.

«Значит, так выглядит разрушение души…» - с каким-то обречённым спокойствием подумал он, быстро сообразив, в чём дело, и торопливо отодвигаясь. За несколько секунд ему удалось оказаться в самом  дальнем углу комнаты, покрытом тьмой, куда даже не доставал тусклый свет свечей. И оттуда он смотрел на то, как на кровати корчился его любимый, охваченный красным пламенем, рвавшим на части его душу. Кейне кричал так, как, казалось, живое существо кричать не может, и по телу Люце разливалась холодная дрожь, потому что он не мог видеть, как страдает тот, кто ему дороже всего на этом свете. Целитель понимал, что должен что-то делать, что он обязан облегчить боль. Но как?! Ведь он даже приблизиться не может…

Разбуженная сианская волчица металась по комнате, воя, и это дико мешало сосредоточиться. Люце не знал, что делать, об этом не было написано ни в одной книге из тех, что он читал, и не было никого, кто сейчас бы помог ему советом. Осознание этого разгоняло кровь по телу ещё стремительнее, заставляя сердце стучать в панике и разрываться от боли.

«Творец, мудрейший из Высших! Дай силу сыну своему! - молился Люце, упав на колени, - Я что угодно сделаю, лишь бы он жил! Мне плевать, кто он, я просто не хочу видеть его страдания! Помоги мне, прошу!»

Лура вдруг затихла, замерев на месте. Её голубые глаза вспыхнули, подобно звёздам, и она, тихо ворча что-то, начала медленно переступать лапами, подбираясь всё ближе и ближе к целителю, прижав уши к голове и смотря на него настолько отрешённо и странно, что на мгновение Люце даже забыл о Кейне.

«Ты можешь спасти его, сын Творца, - раздался вдруг низкий голос Хранителя леса, - я говорил тебе, что он в твоих руках. И не обращайся к отцу своему в минуты горестей, ибо не он, несущий исцеление, помощник тебе, любовнику некроманта».

«Так помоги мне! Скажи, что я должен делать!»

«Ты и сам знаешь. Знает твоя сила, знает твоё сердце. Разве не подсказывает тебе оно, что можно сделать с болью любимого, когда все надежды потеряны?»