Синьора Августина уже имеющая опыт от недавних событий у банка, на вилле и здесь, в пиццерии постаралась запомнить такси. Это был «фиат» желтого цвета с номерами «ИтМ-37–31». Вернувшись к стойке, тут же записала все это на бланке счета. С чувством сильного волнения она стала поджидать возвращения своей Клары, которая к счастью отсутствовала в это время, уйдя из пиццерии по своим делам.

Не обнаружив девушку ни в одном из отелей Милана, Хубер, сильно раздосадованный такими же данными и от своих агентов, приказал доставить к нему агентов Кента и Анри, которые работали с Джиной. Этими данными вооружил его всезнающий босс.

Кента и Анри вскоре доставили в отель к Хуберу. Чувствуя недоброе, они настороженно смотрели на того, за которым они по указанию Джины следили еще совсем недавно в прошлый ее прилет в Милан.

Карл Хубер без всяких вступлений им объявил:

– Я от босса, который поручил Джине вместе с вами работать здесь в Милане несколько дней тому назад. Поэтому говорите мне все прямо и правдиво.

Видели ли вы свою нанимательницу Джину вчера, сегодня, где и когда?

– Нет, синьор, готов поклясться, что нет, не видел, – ответил Кент.

– Я тоже, клянусь, синьор, что нет, не видел, – ответил твердо и Анри. – После того, как она улетела, мы её больше не встречали…

– Допустим. Когда и где вы с ней тогда расстались? Говори ты, – указал Хубер на Кента.

– После того как мы поехали в аэропорт Малпенса и в другой аэропорты Энрико Ферланини и не нашли тех людей, которые её интересовали, она нас и отпустила, синьор, – переступил с ноги на ногу Кент.

– А почему она с вами поехала в аэропорт Малпенса, Кент?

– Она прослушала магнитофонную запись, которую мы ей вручили, синьор. Она прослушала её и так решила.

– И что же, не ты и не ты, – взглянул с ухмылкой на того и другого Хубер, – не помогали ей устроить вот эту автокатастрофу? – поднес к глазам бывших подручных Джины фотографию Хубер.

Кент и Анри воззрились на неё и, покачав головами, в один голос ответили:

– Понятия не имеем об этом, синьор, клянемся!..

– Не то что не участвовали, но и ведать не ведаем об этой самой аварии, – добавил Кент.

– И больше вы ничего не хотите мне сообщить? – прищурив глаза, посмотрел на них Хубер.

Оба переглянулись и, как незнающие больше ничего, пожали плечами.

– Хорошо. Расскажите мне подробно, как вам удалось записать разговор тех троих на той самой вилле? – строго спросил Хубер.

Оба испуганно взглянули друг на друга, а затем, явно взволновавшись отвели свои глаза от ведущего допрос. Затем Кент тихо спросил:

– Мне рассказывать?

– Да, тебе. Впрочем, говори ты, – указал Хубер на Анри, поняв, что тот более испуган, чем его приятель.

– Ну, значит, так… – начал Анри.

– Стоп. Убери его отсюда, – кивнул Даксу Хубер, указав на Кента.

Анри совсем растерялся, увидев как его дружка выдворяют из комнаты, поняв что вначале Хубер выслушает рассказ его, как была произведена запись, а потом и Кента, выставив за дверь и его. Заставит их говорить по одиночке.

Так оно и произошло. Выслушав одного и другого по одиночке, Хубер понял, что те говорят неправду, и он решил их тоже по одиночке пытать, чтобы добиться истины. Для этого отель был неподходящим местом и Хубер со своими подручными, к которым уже примкнул и возвративший Бер Винрих повезли Кента и Анри за город.

Отыскав пустынное место, Хубер уселся на камень и повел допрос с пристрастием Анри. Кента в это время отвели поотдаль, чтобы тот не слушал, что будет отвечать его напарник.

Когда Анри начал излагать то, что уже говорил в отеле, то Винрих и Ник начали так его избивать, а когда тот свалился на землю, прошлись по его ребрам ногами, то Анри завопил:

– Это всё Кент, это всё Кент!.. Я хотел всё рассказать… Тогда рассказать Джине.

– Вот и прекрасно, дружище, вот теперь и расскажи мне всё как было.

И Анри рассказал всё детально, как у них оказалась кассета.

Выслушав его, Хубер вскочил и возбужденно заходил по поляне. Затем приказал отвести Анри в сторону, а на его место выставить Кента. Когда это сделали его подручные, он спросил:

– Ну так что? Сам расскажешь всё как было или тебя обрабатывать как твоего приятеля?

– Всю правду, шеф. Это всё Анри. Я и тогда хотел всё рассказать Джине, но он…

– Не морочь мне голову, идиотина! – вскричал Хубер. – Лучше рассказывай как попала к вам магнитофонная кассета.

Кент поежился, взглянув на подручных Хубера, которые стояли рядом и были готовы ежесекундно обрушить свои мастерские удары на него. Глотнув слюну, начал рассказывать, если не слово в слово то, что говорил Анри, но суть признания его была такой же.

– Ясно, – промолвил Хубер. И приказал всем садиться в машину и ехать в Милан. Въехав в город, Хубер высадил Кента и Анри на улице и строго приказал им рыскать по всему городу и искать хорошо знакомую им их бывшую хозяйку – Джину.

Вернувшись в отель, куда должны были поступить результаты поиска Джины, Хубер выслушав доклад Вера Винриха, он ему сказал:

– Ловко обставила босса и нас эта красавица, Вер. Интересно, что нам преподнесет еще журналист Точино?

И как только он это проговорил, в номер позвонил агент, дежуривший у входа в отель и доложил, что прибыл репортер Точино, который сейчас уже поднимается лифтом к ним.

Через считанные минуты в номер вошел с победоносной улыбкой на устах репортер Точино с ворохом газет. Он прошел к столу и вывалил на него принесенную прессу.

Хубер и Винрих увидели знакомые снимки опубликованные в ряде миланских газет. Все они вышли в свет в день первого прилета в Милан Хубера в обществе той же самой Джины. А не через несколько дней, когда должна была произойти эта страшная катастрофа с трупом обгоревшей женщины, то есть Карины, как заверяла совершившая эту акцию Джина.

День шел к вечеру и синьора Августина всё больше и больше волновалась, поджидая свою квартирантку Клару – Джину. Но её всё не было. И тут она услышала:

– Синьора Августина, синьора Августина, вам письмо! Письмо вам, синьора Августина!

Женщина бросилась на возгласы почтальона, который вручил ей приветливо конверт.

– Боже мой! Святая Мадонна, неужели это письмо от моей доченьки? – запричитала хозяйка пиццерии.

– Надо полагать, добрейшая синьора Августина, может и от неё, – начал перебирать другую почту в руках почтальон.

– Ах, Этторе, зайди в пиццерию и выпей стаканчик.

– Спасибо, синьора, непременно зайду, как только разнесу вот эту почту, – потряс он кипой писем в руках и сумкой с газетами. Пошел в соседний подъезд дома.

Синьора Августина была так обрадована, что даже быстро не прореагировала на раздраженное требование тучного синьора, чтобы ему немедленно подали спагетти и бутылку «Асти». Прижимая письмо к груди, она была уверена, что оно от Карины, так как писем она ниоткуда не получала. Разве это письмо от Марии из деревни? Но зачем ей писать письмо, когда она не сегодня завтра возвратиться со своим Энцо после смотрин родителей жениха. Обслужив недовольного клиента, синьора Августина тут же за стойкой бара разорвала конверт и извлекла из него красивую открытку. На ней был изображен горный пейзаж со снеговыми шапками, а у подножья их рассыпаны аккуратные домики под красной черепицей, утопающие в яркой зелени деревьев. На обороте она прочла:

– Дорогая мама, сообщаю тебе, что у меня всё хорошо и даже очень. Думаю скоро прислать тебе обстоятельное письмо и деньги. Целую. Твоя К.» – Доченька моя дорогая! Ведь ты же прислала мне уже через свою подругу Клару немалые деньги!.. – расчувствовалась до нельзя синьора Августина.

В это время в зал пиццерии вошла в своих зеркальных очках Джина и, увидев сияющую радостную хозяйку с открыткой в руке, поняла, что сейчас она узнает то, ради чего она сюда и прилетела, ради чего поселилась у синьоры Августины, войдя к ней в доверие за тысячу долларов.

Хозяйка тут же излила своей постоялице поток радостных слов, показав письмо-открытку ей. Джине было достаточно одного взгляда, чтобы по штемпелю отправки письма определить откуда оно, хотя на конверте обратный адрес указан не был. Прочтя малословный текст, Джина сказала удовлетворительно: