— Д’ра Г’биб, — сказала она, подражая языку Джиллов, как только могла, — желаете ли вы продолжить наш разговор?

— Не Д’ра Г’биб в этот момент, — заметил джилл, глядя на нее одним глазом, а другим рассматривая пространство. — Теперь, Сабал Р’хан.

— Существует ли какое‑нибудь имя, которым я могла бы называть вас постоянно? — устало спросила Денис.

— Ничего не постоянно, — сказал джилл, искривив свое лицо в подобие человеческой улыбки, но Дэнис знала, что это выражение имеет совершенно другой смысл. Оно даже не выражало удовольствие, истинный смысл его был до сих пор загадкой для нее.

— Ничего не постоянно, — повторила она. — Ладно, Сабал Рхан, вы хотите поговорить?

— Что означают разговоры? — философски спросил джилл делая какой‑то жест шестипалой рукой. — Разговоры не несут добра.

— Что такое добро?

— Вы, “шибиииш”, — это было больше похоже на шипение, чем на слово, — не имеете слов для этого понятия.

— Вы можете объяснить мне это? — спросила Денис.

— Не существует объяснения, “шибиииш’ант”, — медленно произнес джилл.

— Ты даже не хочешь попытаться?

— Пытаться глупо! — неожиданно заявил джилл.

— Что не глупо? — безнадежно спросила Дэнис, понимая, что не получит от джилла ответа, который имел бы смысл в человеческих понятиях. Уже, шесть месяцев она пыталась установить хоть какое‑нибудь взаимопонимание с инопланетянином, шесть месяцев торчала на этой станции, допрашивая пленника. “Он за это время, — подумала она, — немного выучил западно–английский, а я же в его языке до сих пор ничего не понимаю. Мне показалось даже, что он начал немного разбираться в нашем образе мышления, я же нахожусь на точно таком же уровне, как до встречи с ним. Так, что у нас получается?”

В ее голове родилась неприятная мысль, и холодок побежал вниз по ее спине. “А что, если… — пришло ей в голову. — А что, если джиллы на самом деле более разумны, чем мы? Что, если они больше приспособлены к выживанию, чем люди? Может… Может, они выше нас”.

Эта мысль приходила к ней и раньше, но она никогда не позволяла себе принимать ее всерьез. Она не могла принять тот факт, что раса джиллов с биологической точки зрения больше заслуживает выживания, чем люди. Если так… Если так, то тогда человечество обречено. Возможно, нам не стоит и надеяться победить их. Возможно, закат человечества так же неотвратим, как закат солнца, только мы пока не хотим этого замечать, размышляла она.

“Нет! — твердо сказала она себе. — Не обязательно все именно так. Может, один только этот джилл умнее, чем я, и это не относится ко всей их расе. Я, к тому же, отнюдь не самая умная представительница человечества, а он, вполне возможно, гениальный джилл”.

Доктор Дэнис Лессон посмотрела некоторое время на стол пред собой, затем достала сигарету из ящика стола и, прикурив от зажигалки, глубоко вдохнула приятный ароматный дым.

“К тому же это не моя работа, — сказала она себе. — Я психолог, а не философ. Пусть этими вопросами займутся философы. Моя работа — хоть немного понять, как работают их мозги, а не выяснение превосходства”.

— Сабал Р’хан, — произнесла она, наконец, чувствуя легкое головокружение от сигареты, — вы хотите говорить со мной сегодня?

— Являюсь хотящим, — ответил джилл после короткого молчания, переведя на нее взгляд обоих глаз. — Говорящим.

Последнее слово прозвучало, как команда.

— Очень хорошо, — сказала Денис, делая неподходящую к ситуации паузу. Теперь, добившись у него согласия на разговор, она не вполне представляла, о чем будет говорить. Существовало так мало направлений на которых их разумы могли следовать друг подле друга.

Последние несколько дней Денис пыталась заставить инопланетянина, который был сейчас Сабалом Р’ханом, обсудить с ней вопросы искусства. Она показывала ему различные виды искусства людей, начиная от наскальных рисунков пещерного человека, кончая невесомыми движущимися скульптурами Цинтии, а взамен хотела узнать что‑либо о искусстве джиллов. Последнее привело в тупик, так как существо так и не смогло объяснить ей, что джиллы считают искусством. Однако, наблюдая за тем, что ему нравилось в творениях людей, она начала подозревать, что ей стало на маленькую толику понятнее, что же джиллы почитали за красоту.

— Хотите ли посмотреть “Парагон”? — спросила она у существа.

— Хотение, — ответил Сабал Р’хан.

— Хорошо, — ответила Денис улыбаясь, и думая о том, догадался ли он, что означала улыбка на лице у человека.

Поднявшись со стула, она пересекла комнату и открыла большой шкаф. Достав оттуда антигравитационную пластину и большую коробку, она поставила все это на стол. Включив антигравитационную пластину, он а открыла коробку. Из коробки она вынула около дюжины разноцветных предметов самой невообразимой формы и осторожно положила их один за другим в поле антигравитационной пластины. Когда они начали медленно опускаться в направлении пластины, падая с такой скоростью, что слова “падая” к ней вообще было неприменимо, она отрегулировала поле таким образом, чтобы предметы застыли в воздухе. Денис повернулась, чтобы посмотреть на реакцию джилла. На его лице не было выражения, которое она могла бы понять.

Один из предметов содержал маленький генератор силового поля, обладающий достаточной силой, чтобы удерживать все остальные предметы в пределах сферического пространства, а маленькие устройства внутри остальных предметов предотвращали их от столкновений друг с другом. Когда все микрогенераторы, наконец, заработали, она толкнула один из предметов. Он начал двигаться внутри пространства, ограниченного полями, приводя в движение все остальные предметы. Вскоре уже все предметы хаотично вращались за счет сил притяжения и отталкивания, вырабатываемых генераторами.

На лице (если его можно так назвать) Сабала Р’хана, появилось некое выражение.

Денис снизила яркость освещения в комнате, чтобы было заметно натуральное свечение абстракции, и снова села за стол, чтобы удобнее было наблюдать за скульптурой и реакцией на нее инопланетянина.

“Секрет, вероятно, кроется, в движении”, — подумала Денис. Что‑то — в движении, в постоянно изменяющихся взаимосвязях между объектами привлекало внимание джилла. Это согласовалось со всем тем немногим, что она знала о них.

Раньше она показывала ему картины, рисунки, литографии, фотографии, трехмерные изображения, но ко всему этому джилл не проявил никакого интереса.

Она смотрела на движущуюся скульптуру цинтианца Биллиана Атламона, которую он назвал, совершенно не понимая, что ей хотел выразить художник. Она вообще мало что понимала в движущемся искусстве. Вкусы ее были старомодны, и она до сих пор считала, что Джексон Поллок был самым величайшим художником в мире.

— Что вы здесь видите, Сабал Р’хан? — спросила она наконец.

— Не бываю Сабал Р’хан, женское существо, — сказал джилл тоном, который она посчитала за дружественный. — Бываю Д’ра Г’биб.

Дэнис вздохнула.

— Хорошо, Д’ра Г’биб, не могли бы вы рассказать, что вы видите во всем этом?

— Я думаю вы “шибиииш” не имеете для этого выражений.

— Да? А вы можете попробовать объяснить мне?

— Я пытаюсь, — сказал джилл через некоторое время. — Это как “джа” в жизни, — Дэнис вспомнила, что слово “джа” переводилось, как “клан”, “улей”, или что‑то типа этого. — “Джа” двигается всегда, двигается вот так, женское существо. Это существование братьев по животу, вы можете “их’вка” это?

— “Их’вка”? — спросила Дэнис. — Объясните это слово.

— Не иметь выражения, женское существо, — сказал Д’ра Г’биб, направив на собеседницу оба своих глаза. — Это, как верить в то, что вы не можешь потрогать. Это как, — джилл задумался, выбирая выражение, — как любовь.

— Любовь?

— Я не знаю точного понимания выражения “любовь”, — сказал инопланетянин. — Любить, лишь часть этого. Это быть так, женское существо?

— Да, — осторожно ответила Дэнис, удивляясь тому, что это существо, которое она привыкло воспринимать, как некое абсолютное зло, пыталось говорить о любви. — Да, любовь, это что‑то вроде этого. Любовь, это желание держать возле себя и обладать.