Друзья не понимали меня - но как я могла объяснить им нахлынувшеещемящее чувство, которого я никогда прежде не испытывала и котороене поддавалось описанию? Я не находила нужных слов.
То же непонимание я чувствовала у Врат. Врата предков - такназывали их раньше. Таких Врат было семеро, они стояли в разныхчастях Хайялина и отражали разные периоды истории страны. Лишь самыйпоследний никто не успел отразить… Только не спрашивайте меня,откуда я все это знаю. Я и сама не смогу ответить.
Тогда мои спутники видели лишь выцветшие под солнцем картинки, а я- живую историю. Так, словно сама была ее частью. Я слышала шумсражений, дышала пылью, клубящейся под копытами хайялинских скакунов- когда-то в других государствах они стоили целое состояние, -любовалась строящейся столицей Хайя-Тэром, восходила на престолс правителями и ликовала в толпе у трона. Я была там. Вместе смоим народом. Теперь я уже не сомневалась в том, что ондействительно мой.
Наставник не выдержал к вечеру третьего дня странствий по землеХайялина. Он присматривался к ученице, хмурился, видя ее поведение инаконец однажды, у костра на привале, спросил:
- Маржана, что с тобой происходит?
Спутники мага мгновенно насторожились, прислушиваясь к разговору.
Хайяри вздрогнула, подняла на Дарилена испуганный взгляд.
- Я не знаю, Дар. Я правда сама не знаю. Я чувствую… чувствуюмоих соплеменников… Тех, кто когда-то жил на этой земле. И я оченьбоюсь. Я знаю, мои слова кажутся глупыми фантазиями, но я не смогуобъяснить лучше, не сумею рассказать так, чтобы вы поняли…
- Почему это мы не поймем? - не утерпев, влез в разговор рыцарь.Напрасно Дар бросал на него предостерегающие мрачные взгляды - нарыцаря это не произвело ровным счетом никакого впечатления. - Не такуж мы и глупы!
- Разве я говорю о глупости?! - вспыхнула хайяри.
- Тогда в чем причина?
- Возможно, в том, что вы - не хайяры…
Вотий недоуменно покрутил головой. Он, в отличие от сестры, неиспытывал ничего столь пугающего. Лишь обычный мальчишеский восторгперед путешествием, сулящим новые загадки и приключения.
- Я что же… - мальчишка запнулся, подбирая слово, - ущербный,что ли? Я тоже хайяр. Почему я не чувствую ничего такого?
- А ты еще слишком мал, - отозвалась Маржана, устало проводяладонями по лицу. - Ты просто не сможешь понять и вынести этого…
- А ты - сможешь? - немного обиженно буркнул Вотий.
Маржана не ответила, лишь вздохнула и, не смотря на теплый вечер,плотнее закуталась в плащ.
Ночью спутники слышали ее сдавленные рыдания, доносящееся из-подплаща, служившего и одеждой, и постелью. Подойти к ней никто неосмелился.
Весь следующий день Маржана, нарыдавшаяся ночью, была непривычнотиха, задумчива и отстраненно-равнодушна. Спутники пытались ееразвеселить, растормошить, вызвать на разговор - без толку. Светомирпредпринял несколько довольно неуклюжих попыток разозлить хайяри. Тасмотрела на него, как на очередной глиняный черепок, и грустноулыбалась, приводя рыцаря в замешательство. Раньше подобногоспокойствия и невозмутимости за хайяри не наблюдалось.
Впрочем, одна попытка Светомира все же увенчалась успехом. Воинбрякнул наугад что-то неодобрительное о хайярах вообще и о том, чтоодной из них не стоит так убиваться по давно почившим соплеменникамв частности.
Маржана смерила сокола долгим осуждающим взглядом. Рыцарь слегказанервничал, опасаясь быть испепеленным на месте.
- Эх ты… Ничего ты не понимаешь, - горько протянула наконецдевушка и безнадежно махнула рукой. И от этой безнадежности в еесловах и горького презрения рыцарю захотелось взвыть в голос.
Напрасно он мысленно ругал хайяри на чем свет стоит, вспоминая всеее прошлые проступки и выдумывая несуществующие новые. Давнопроверенная тактика на сей раз не приносила желанного результата -тоска и уныние не сменялись злостью или хотя бы раздражением. Рыцарьпромучился целый день и лишь к вечеру решил заменить мысленныйдиалог с девушкой диалогом настоящим. Он улучил время, когда Маржанаушла в неосвещенную костром темноту, как она выразилась, "подышатьвоздухом и предаться размышлениям", и отправился следом. То, чтосама хайяри отнюдь не мечтает о беседе, более того - жаждетодиночества, рыцаря ничуть не смутило. В отношениях спротивоположным полом Светомир Лучезарный никогда не страдализлишней застенчивостью.
Но отчего-то, когда впереди показался девичий силуэт, освещенныйполной луной, воин вдруг засмущался. С минуту рыцарь стоял,притаившись, за высоким, хоть и довольно тощим кустом, безуспешнопридумывая повод для начала разговора. И вдруг, когда оный был ужепочти изобретен, услышал тихое:
- Хватит прятаться. Я давно тебя слышу.
Таиться и дальше было глупо. Рыцарь вылез из-за куста, приблизилсяк девушке, тщательно отряхиваясь (хотя в темноте прилипшие к егоодежде сухие листья были практически не заметны), и недовольнопробормотал:
- Не такой уж я и шумный…
- Брось, - отмахнулась она. - Ты ломился сквозь кусты, какмедведь. Тебя бы и мертвый услышал.
Сравнение невольно навело воина на мысль о том, что уж кого-кого,а мертвецов в здешних краях предостаточно. Было бы весело, если быони и впрямь услышали поступь не в меру ретивого рыцаря… Этоокончательно сбило его с мысли, и Светомир напрочь забыл, с чегохотел начать столь долгожданный разговор. Он стоял рядом с хайяри,неловко переминаясь с ноги на ногу, и подбирая слова - громоздкие,неуклюжие, никак не желающие складываться в изящные фразы, к которымтак привык сокол.
Маржана словно не замечала его мучений. Она стояла рядом,отрешенно взирая на что-то, скрывающееся в темноте впереди, видимоеей одной, и молчала. Казалось, она вообще забыла о существовании воина.
- Свет, - девушка вдруг очнулась от раздумий, прервалазатянувшуюся паузу и обернулась к рыцарю. Ее глаза лихорадочноблестели. - Поцелуй меня.
- Ч-что?! - застигнутый врасплох доблестный воин испуганно присели затравленно заозирался по сторонам, прикидывая, в какую сторонубудет удобнее драпать.
- Поцелуй меня, - терпеливо повторила хайяри, с интересом наблюдаяза его реакцией.
- Что это с тобой? Ночь вызвала у тебя не в меру шутливоенастроение? - нервно хихикнул рыцарь.
- Я серьезна как никогда.
- В таком случае, чему я обязан твоими внезапно вспыхнувшимичувствами? Как-то не верится мне, что ты долго боролась с собой, нов конце концов не устояла перед несокрушимым рыцарским обаянием ивозжелала моей любви…
- Дурак, - равнодушно прокомментировала хайяри. - Нужна мне твоялюбовь вместе с несокрушимым обаянием… Оставь их при себе. Мненужно обычное человеческое тепло, понимаешь? Мне холодно. Нефизически - духовно. Я чувствую, как замерзаю, леденею внутри. Ещечуть-чуть - и я стану такой же, как они, - Маржана повела рукой всторону.
Рыцарь проследил взглядом за ее жестом. В отдалении смутно белелиобломки мраморных статуй. Даже не видя их, рыцарь уже знал, как онивыглядят. Так же, как и все произведения хайялинских скульпторов,попадавшиеся на пути сиднарских скитальцев до этого. Куски мрамора,покрытые копотью, поросшие ржаво-красным мхом, разбитые иизувеченные, но все равно прекрасные. И от того еще болеебезжизненные. Они были настолько совершенны, что рядом с нимистановилось неуютно.
Рыцарь вновь перевел взгляд на Маржану и неуверенно шагнул к ней,чувствуя себя на редкость по-дурацки.
Хайяри замерла на месте, зажмурившись. Даже в темноте, разгоняемойлишь лунным светом, были отчетливо видны застывшие на ее лицеотвращение и покорная готовность к худшему.
Светомир нерешительно потоптался рядом, мысленно обругал себя закомпанию с Маржаной всеми известными ему красочными оборотами инаконец не вытерпел:
- Нет, так не годится! Я не могу целовать бесчувственную статую!
- И что я, по-твоему, должна сделать? - хмуро поинтересоваласьМаржана, приоткрыв один глаз.