- Кричи, - великодушно разрешил Нирм. - Люблю, когда девки кричат…

Надо было что-то сделать, закричать, вырваться, но тело пересталослушаться графиню, и она, как зачарованная, не сводя глаз с лицаматроса, продолжала отступать. В ловушку.

Страх сковал ее, цепкими пальцами сжал горло, лишая голоса. Ногисделались ватными, к горлу подступил липкий комок. Боги великие, дачто же это?!

- Что тут происходит?

Голос колдуна прозвучал для Айны прекрасной музыкой. Графиня,вытянув шею, выглянула из-за плеча матроса, сквозь пляшущие передглазами цветные пятна разглядела колдуна, впилась взглядом в еголицо. Ей вдруг показалось, что стоит выпустить колдуна из виду, и онисчезнет, а она снова останется в компании подвыпившего матроса. И счего это Нирм показался ей похожим на брата?! Да между ними нетничего общего!

Айна не зря старалась. Маг разглядел ее насмерть перепуганное,побледневшее лицо. В зеленых глазах плескалась паника.

- Сударь, - светским тоном обратился к матросу колдун, - по-моему,даме неприятно ваше общество. Отойдите от нее и проваливайте с миром.

Но матросик, явно перебравший лишнего, и не подумал внять голосуразума.

- Да кто ты такой? - пьяно возмутился он. - Мы с дамой беседуем.Планы на ночь строим. Иди куда шел, не мешай развлекаться, - и сэтими словами Нирм, вытянув губы трубочкой, потянулся к графининой шее.

Маг с наслаждением размахнулся. Последним, что увидел матрос, былстремительно надвигающийся на него Дариленов кулак. Остальное скрылавзорвавшаяся перед глазами кровавая пелена.

- …Живой? - вечность спустя услышал матрос смутно знакомый голос.

- Живой! Что с ним сделается?

Человеческая речь пробивалась к сознанию с трудом, словно сквозьтолщу воды.

- Как на собаке заживет!

- А хорошо его колдун приложил!

- Сам приложил, сам же и вылечил…

- Впредь будет знать, щенок, как на чужих краль засматриваться!

- Ха! Молите богов, чтобы он и вовсе к девкам дороги не забыл,после такой-то науки! А то, не ровен час, начнет на нас кидаться воткрытом море - то-то потехи будет! За борт сигать станем!

Громовой хохот больно резанул по ушам. Пострадавший напрягся иразлепил тяжелые веки. Над ним склонились знакомые лица корабельнойкоманды.

- Не начнет, - постановил бородач Холо. - Глядите, как про бабуслыхал - так и ожил!

Новый взрыв хохота заглушил даже глухой неумолчный шум в ушах."Ну, погоди же, колдун, - мысленно пообещал Нирм. Он с трудомприподнялся на локтях и сплюнул на палубу. Слюна была красной открови. - Я тебе устрою сладкую жизнь…"

Ночь была напоена ароматом цветущих яблонь. Их нежными лепесткамибыл усеян весь сад, а они все цвели и цвели, сыпали и сыпали,напоминая о давно прошедшей зиме и снегопаде. Тогда, ранними зимнимивечерами, все было по-другому…

Среди принаряженных деревьев скользнули неясные тени. Онидвигались бесшумно, как воры, и стремительно, словно ночные демоны.Мужчина с обнаженным мечом впереди, за ним - молодая женщина сгодовалым ребенком на руках, последней - женщина постарше. Онабеспрестанно оглядывалась по сторонам и вздрагивала от каждого шороха.

Ребенок на руках у матери беспокойно заворочался и захныкал.Женщина испуганно зажала ему рот ладонью. Только не плачь, только несейчас, пожалуйста! Великая Хайярима, смилуйся…

Впереди блеснула вода. Камыши. Лодка. Спасение…

- Бегите, - старшая женщина порывисто обняла молодую. - Там васвстретят, все уже готово.

- Мама… А как же ты?! - в глазах дочери стояли слезы, губыбеспомощно задрожали. Она так долго сдерживалась, что еще немного -и больше не хватит сил.

- Не смей раскисать, - пригрозила мать. Скорее себе, чем дочери.- Мы с отцом их задержим. На это нас хватит. А вы должны уйти. Радинас. Ради ребенка. Ради будущего.

Мужчина с сожалением покосился на тускло поблескивающий в лунномсвете меч. Мелькнула горькая мысль: он еще молод и полон сил, он могбы их защитить. Женщина перехватила его взгляд.

- Даже не думай. Ты нужен семье, их и защитишь. У вас нетвремени. Уходите.

Она быстрым движением коснулась голов молодых, их рук и груди -там, где находится сердце. Что бы ни случилось, она не отпуститсвоих детей без благословения. Тем более - в последний раз.

- Да не оставит вас Хайярима, да защитит она вас и укроет, дабудет ваш путь легок и удачен, друзья - умны и верны, а враги -слабы и беспомощны… - торопливый шепот прервался тяжелым вздохом.- Все, все, теперь уходите. Они уже близко…

Лодка неохотно отстала от берега. Мужчина греб сильно иразмашисто, унося в ночь последнее, что у него осталось. Женщина сребенком на руках, не отрываясь, смотрела назад. Туда, где ещевиднелись смутные облака цветущих деревьев и на их фоне - темнаяфигура с бессильно опущенными руками. Мгновение спустя исчезла и она.

- Ирним… Мы ведь еще вернемся, правда?

Мужчина отвел взгляд. Он не умел лгать ей. Но и сказать правдутоже не мог. Сейчас - не мог.

- Конечно, Шалири. Обязательно…

Остаток ночи Маржана провела без сна. Она лежала в гамаке, удобносвернувшись калачиком, глядя в ночь, снова и снова переживала свойсон и безуспешно пыталась найти ответы на множество новых вопросов.

А на следующий день случилось страшное. Маржана, не зная чем себязанять, забрела на камбуз на предмет задушевной беседы с коком.

Дрыц знает, когда, где и у кого кок постигал азы кулинарногоискусства. Этой тайны толстяк Гворик не доверил даже капитану, откоторого вообще было трудно что-либо утаить. Добродушный Гворик был,несомненно, замечательным человеком: добрым, веселым и честным,преданным Ытыриэлю до глубины души. Но повар из него был никудышный.Спасало его лишь то, что львиную долю моряцкого рациона составлялисушеные овощи, вяленое мясо и соленья, в большинстве своем нетребующие дополнительного приготовления. Неприхотливые моряки, хотьи кривились, ели то, что им подавали к столу, и не роптали.Некоторое время терпели и путники, которым казалось верхомневежливости и неблагодарности ругать стряпню добродушного кока.Первой не выдержала Маржана.

Никто так и не узнал, что именно произошло между хайяри и коком накорабельной кухне. Оба предпочли сохранить содержание разговора втайне ото всех. Содержание - но не сам разговор. Крик стоял такой,что даже бывалые моряки добрую четверть часа не решалисьприблизиться к эпицентру конфликта. Судя по звукам - конфликтавооруженного.

Раскаты голоса кока, задетого за живое, слышны были, пожалуй, дажена ближайших островах. Маржана от него не отставала - от ее визга употрясенных слушателей закладывало уши. Иногда в перерывах междувоплями удавалось услышать глухие стуки, звон посуды и тяжелыеудары, как будто дверь изнутри пытались выбить тараном.

- Что у них там происходит? - шепотом осведомился капитан у колдуна.

Тот флегматично пожал плечами.

- Думаю, Маржана решила объяснить досточтимому Гворику, что именноее не устроило в его блюдах.

Капитан восхищенно покрутил головой.

- Отчаянная девчонка твоя ученица! Даже я на такое не отважился бы!

Но еще сильнее капитана поразило дальнейшее развитие событий.Четверть часа спустя за камбузной дверью воцарилась вдругподозрительная тишина. Напрасно моряки тянули шеи, пытаясь услышатьхоть что-нибудь, напрасно капитан с нарочито безразличным видомрасхаживал по палубе, замедляя шаги перед дверцей, а маг, немудрствуя лукаво, приложился ухом к отполированному не одной сотнейрук темному дереву. Из кухонных недр не доносилось ни звука.

- Поубивали они друг друга, что ли? - заметно нервничая,предположила Заринна. - Они могли… Там столько ножей… Один удар- и готово. Хотя, судя по их "милой беседе", я думала, они еще иполкорабля разворотят между делом.