– Адмирал, передайте приказ ударной группе запустить струнные двигатели на холостой ход.
У меня захватило дух – врываться в систему на сверхсвете – это грандиозный замысел, чреватый, правда, полным хаосом в наших рядах. Зато какой фактор неожиданности! Подобный приём использовался всего один раз при особенно опасном прорыве обороны Ринкшасы. Корабли Космофлота сыпались на Врага, как снег на лысую голову. Это было, по официальным сводкам, самое победоносное, и, по слухам, самое неуправляемое сражение флотов за время войны. Естественно, так нельзя штурмовать укреплённые системы, но при поддержке планет… При поддержке планет…
Выродки тем временем, надо отдать им должное, дрались отчаянно. И пока мы ждали Приказа, мне иногда казалось, что посланных сил Врагу может и не хватить, и тогда мы точно узнаем, есть ли у него что в запасе.
Но Громовержец молча глядел на экран, и мы молчали тоже. В поле моего зрения периодически попадал перебежчик. С каждой угасавшей жёлтой точкой его глаза стекленели всё больше и больше. Изредка они поворачивались в сторону Главы, по-прежнему стоявшего спиной к нам и ничего не предпринимавшего час, второй, третий…
К моему сожалению, я снова убедился, что Враг всегда точно рассчитывает силы, и к исходу третьего часа последние жёлтые точки можно было найти только на подступах к четвёртой планете. Когда белый рой стал растекаться вокруг неё, Арон не выдержал.
– Вы хотите, чтобы они сделали то, о чём вы мечтали всё это время?!
Тот, к кому он обращался, не пошевелился. Громовержец, казалось, вообще отрешился от происходящего. Может быть, он впал в ступор, испугался я. От того, чтобы вскочить, меня удержала Наталья, давно сжимавшая мой локоть совсем не женской хваткой.
Лицо перебежчика превратилось в восковую маску, он с физически ощутимым ужасом вглядывался в экран, где вроде бы ничего не происходило: ни вспышек, ни всполохов, как при недавнем штурме. И это было странно.
– Остановите их! – вдруг истошно завопил терсофиец. – Они бомбардируют нас психолизными установками! Господи, ну сделайте же хоть что-нибудь!!!
Кто-то из техников сразу переключил изображение, доказав, что не зря назначен на должность. Планета разукрасилась радужной палитрой всевозможных излучений, подтверждая правоту Арона. Пальцы Натальи чуть не разорвали мне руку до костей. Я сам покрылся липким потом.
Враг не собирался разрушать планету или инфраструктуру, он хотел выжечь заразу мятежа полностью, не разбирая своих и чужих! «Убивайте всех подряд – Бог узнает своих!» Психолизные установки, в просторечии дур-бомбы, разрушали психику любого мыслящего существа, вызывая распад личности. Это похуже пресловутого ментального вируса: через час человек превращался в растение.
– Сделайте хоть что-нибудь! – обезумевший выродок катался по полу, в исступлении повторяя одну и ту же фразу. – Сделайте хоть что-нибудь!
– Саша, – давясь, сказал Дробняк. – Там хватит одного «Младича», чтобы стереть их в порошок!
– Адмирал, вы отлично знаете, какие силы есть у нас, и какие силы могут собрать они, – коротко бросил очнувшийся Глава, так и не оторвав взгляд от экрана.
– Я не могу это видеть! – Наталья плакала на моём плече, стараясь поглубже в него зарыться, а я успокаивающе гладил её по волосам. – Я не могу это видеть!
Все остальные в рубке с каменными лицами наблюдали за бойней. Наверное, мне было легче – я видел подобное во второй раз. Тогда во имя победы союзников бомбили мы, теперь – они. Вот и вся разница. История повторяется в виде фарса только для тех, кто в нём не участвует!
Но сейчас я чувствовал и разделял общую решимость: мы должны это видеть!
Видеть, чтобы потом без страха и сомнений принимать любые решения, способные приблизить победу в этой войне. Только победу! Грань, до которой можно задумываться о мирном сосуществовании, мы давно перешли. Победит тот, кто будет сильнее духом и сможет идти до предела, каким бы он ни оказался, и принести на этом пути любые жертвы!
– Радист! – внезапно позвал Громовержец. – Передайте сообщение: «Предложение принято. Будем через десять часов».
Истерика у Арона прекратилась. Он поднялся с пола, и с глазами, полными ненависти, подошёл к Главе. Тот отвернулся от экрана, сцепив руки, чтобы не выдать дрожь.
– Спасибо за индульгенцию! – выродок наотмашь ударил Громовержца в лицо.
Глава впечатался в стену. Терсофиец, что-то крича, выбежал из рубки.
– Нет! Я поговорю с ним потом, – хрипя, Громовержец остановил попытки задержать Арона, затем встал, пошатываясь и держась за нос. По разбитым губам сочилась кровь. От взгляда на его волосы меня опять покрыл пот: из рыжих они снова стали на четверть белыми…
Позже, в почтовике, Громовержец сидел, запрокинув назад голову с маской на лице, и говорил, говорил без конца.
– Миленко, если бы ты знал, как это тяжело: иметь право действовать только наверняка! Что ты должен исключать любой риск, любую, даже самую крохотную, угрозу – нет, возможность угрозы. Никогда не знаешь, какая сила духа потребуется тебе в следующий раз…
Я молчал, вспоминая ответ выродков: «Слишком поздно. Пусть наша смерть станет искуплением вины наших предков».
Чувствовали ли они обман? Или надеялись на помощь до конца? Сознавали ли свою обречённость?
Боюсь, мы этого никогда не узнаем.
…
– Ты ведь знаешь его! – я отложил книгу в сторону.
– Кого? – Стер словно очнулась от глубокого обморока.
– Этого… Громовержца. Каждый раз при упоминании о нём ты кусала губы или тёрла руки. Ты определённо его знаешь!
– Подсматривал украдкой, да? – Стер улыбнулась, и я стал готов поверить во всё, что она расскажет. – Я вот давно гадала, как дядя Саша ухитрился сломать нос с такой защитой. А он сам её отключил…
– Он ведь у вас омолаживался? – высказал я очередную догадку.
– Да. Путём смерти. Вернувшиеся интересовались, собирали информацию, но идти по нему не хотели. Так что после ссоры с гордячкой Вией им деваться, кроме как к Вендису, было некуда.
– И они так и сотрудничают до сих пор? – закралось нехорошее подозрение.
– Нет. Однажды дядя Саша попросил Вендиса найти человека с нужными способностями. А этим человеком оказалась я, – она помолчала, снова кусая губы, затем продолжила. – Вот так бывает. Пришлось нам удариться в бега.
– Вендис так боялся тебя потерять? – задал я сам собой разумеющийся вопрос.
– Потерять, да… – тон Стер заставил пристально посмотреть на неё. – Мой милый Ярви, к сожалению, у всего есть своя цена…
Я вдруг заметил на бесконечно прекрасном лице морщинку, которой совсем недавно не было.
– Невеста всемогущая! – вырвалось у меня.
– Вот именно, Невеста, – грустно усмехнулась Стер. – И ведь никакие технологии Жизни не помогают. Уж что мы только ни пробовали…
Меня прошиб липкий пот; от испуга за Стер – милую, дорогую, любимую, единственную – дрожали руки. Это ведь совсем наоборот! За каждое предвидение платить кусочком жизни! Но ведь она сделала это совсем недавно! Ради меня…
– Мы понимали, что просто так от нас не отстанут, – продолжила Стер. – И решили через тебя подобраться к ним. Узнать, зачем я нужна. Но всё пошло немного не так…
– Что именно? – от волнения я совсем перестал соображать.
– Я полюбила вас обоих. Всем сердцем…
20
Восемь планет системы Дионы всё так же равномерно катились по орбитам. Третья и четвёртая по-прежнему жили бурной жизнью, как, впрочем, и второй спутник седьмой. И хотя на нём так и не нашли полезных ископаемых, люди продолжали зарываться в него уже три с лишним года. Где-то далеко была потеряна Сапфо, зато снята блокада с Земны, Зелёной и ряда других, а мы всё сидели здесь и грызли гранит.
В тот день мне опять выпало дежурить с Денсмором, одним из немногих оставшихся на Проекте после разгрома мятежа. Питер изменился, стал менее язвительным и более замкнутым. Да и среди прочих старожилов было трудно встретить людей с душами нараспашку, поэтому обычно дежурства проходили в молчании.