Обиженный на весь мир, я развернул истребитель к базе. Кто бы ещё несколько лет назад мог предположить, что так будут обращаться с почтовиком, пусть даже и бывшим! Остахов всё-таки сделал нас живыми ископаемыми!

Второй технологический прорыв поставил крест на эхолётах и станциях слежения, вложил в понятие Свободный Космос новый смысл, и наконец-то дал адмиралам возможность вести ту войну, к которой они готовились всю сознательную жизнь. Теперь полчища крейсеров сновали от системы к системе, периодически мешая друг другу нападать на одни планеты и защищать другие, а корабли помельче шарахались от них в разные стороны. Командовал этой вакханалией Комитет по ресурсам, поскольку Совбез по каким-то причинам самоустранился от вмешательства в активные боевые действия. Возможно, поэтому сражения велись с переменным успехом.

Вот так ход войны полностью изменил один перебежчик. С его помощью Остахов сотоварищи и создали абсолютную защиту от станций слежения – Враг их даже не стал эвакуировать. Мои бывшие однокашники, когда-то нёсшие Остахова на руках, до сих пор не сошлись: превозносить его или проклинать. Насколько мне известно, большинство склонялись к последнему.

Занятый своими мыслями, я сдал истребитель механикам, миновал все шлюзы и коридоры, и… забыл постучаться.

– …странно, конечно, – Громовержец разговаривал по дальней связи, – почти десять лет искать нечто по всей галактике, а обнаружить прямо у себя под носом, когда и надежд не осталось.

Он замолчал, ожидая ответа. Его голова, как ни странно, уже не столь седая, склонилась над монитором.

– Я знаю, что ты никогда и не надеялся, – помолодевший Громовержец медленно сжал кулак. – Но я тебя прошу, не надо сейчас вето! Не в этот раз!

Опять пауза.

– Ладно, – голос стал жёстче. – Ты вынуждаешь меня…

Снова ожидание.

– Зато ты всегда умеешь уклониться от ответственности! – в сердцах бросил Громовержец, отключил связь и забарабанил по столу пальцами правой руки с неизменными четырьмя тусклыми кольцами.

– А, Миленко! – меня, наконец, заметили. – Ну-ка, объясни, чем ты там сегодня занимался.

– Ожидал более выгодной позиции для атаки, – ответил я сквозь стиснутые зубы.

– Но ведь в инструкции написано: немедленно уничтожить! – почти простонал он.

– Там много чего написано, – хмыкнул я. – И не написано тоже.

– Господи, ну как этим почтовикам объяснить, что военные инструкции пишутся не просто так! К твоему сведению, в давние времена их выпускали в красных обложках, потому что каждое слово было буквально кровью написано!

Меня слегка проняло.

– Ну, бог с вами, всё равно не переделаешь, – начальство вроде как выдало мне индульгенцию. – Лучше скажи, что за штуки он выкинул в атмосферу?

– Не знаю, раньше таких не видел. Маленькие. Чёрные. А выпалил он их явно в меня! Скорее всего, какое-то оружие!

– Хотелось бы верить, что ты прав. Только вот кто в мире возьмётся предсказать конечный результат человеческой ошибки? – Громовержец тяжело вздохнул. – Ладно, можешь идти. И не забудь, Совет в семь.

Я вышел, основательно поколебленный в своей самоуверенности, которую так и не удалось поправить глубоким сном перед заседанием. Естественно, что я опоздал, и вбежал в зал, слегка позёвывая.

– Дождались, наконец-то! – пробурчал Глава Совета. – Разрешите начать заседание?

С этим формальным вопросом Громовержец подчёркнуто обратился ко мне. От неожиданности я поперхнулся зевком и застыл с открытым ртом.

– Не стесняйся, Миленко! – прыснул Предраг Данилович, представитель военных. – Запрети им эту говорильню, и иди отоспись!

– Мы не в казарме! – пальцы, державшие молоток для ведения заседаний, побелели. – Призываю всех к порядку!

– Сразу видно, что мы не в казарме! – глубокомысленно заметил Предраг.

Я не разделял экстремизма Даниловича, но сел на стул рядом с ним, потому что больше не с кем было и словечком перемолвиться. «Террариум – ощущения попавшего внутрь», усмехнулся я про себя.

– Объявляю повестку! – сугубо официально начал Глава. – Пункт первый – доклад представителя Совета Науки Джины Харпер, пункт второй – обсуждение вопроса об использовании чрезвычайных полномочий нашего Совета.

– Давайте перейдём сразу ко второму! – встрял неугомонный Предраг. – О первом мы уже вон сколько знаем! – он начал показывать руками сколько, но наткнулся на холодный взгляд Джины.

– Кое-кому, похоже, тем более надо напомнить суть дела! – остудила она пыл Даниловича. Ничего удивительного, что, когда они поженились, никто не захотел менять фамилию. Предрага мне было искренне жаль: пытку Джиной я выносил с трудом даже на немногочисленных Советах. Иметь же постоянный Совет дома… Бр-р-р!

– Прекратить! – молоточек застучал по гонгу. – Я прений не открывал! А ругаться можете в спальне!

Наш укротитель обвёл всех взглядом, тяжёлым как оплеуха, и мы присмирели, словно овечки.

– Джина, прошу!

Харпер встала, оправилась и принялась усыплять бдительность.

– Позволю себе напомнить уважаемому Совету, – шуточка в её духе, – что Веду открыли более двухсот лет назад. Так как цивилизация оказалась некосмической, то, согласно протокола, здесь оставили спутник для сбора информации…

Вот-вот, не без злорадства подумал я, всё вроде правильно и даже по инструкции – только у научников до анализа этой информации никому не было дела! Спутник периодически запрашивали о появлении космической техники, тот посылал отрицательные ответы, и все на этом успокаивались. Идиллия продолжалась, пока на спутнике не сломался генератор. Зато бортмеханик (!) с ремонтного корабля, взявшийся смотреть данные с Веды по пути на базу, аномалию с поразительно высоким уровнем естественной смертности нашёл за сутки!!!

– За этот период выяснилось, что большинство разумных существ Веды умирают в своих постелях от старости, – всё неудобное для СН Джина благоразумно опустила. – Статистически ненормальное большинство, учитывая, что значительные успехи в медицине отсутствуют. Кроме того, на Веде почти нет несчастных случаев. Удивительно, но перед природными катаклизмами население района предстоящего бедствия уходит в безопасную зону! Это, и ещё множество других деталей, позволяют говорить о неизвестном ранее феномене: расе, способной предугадывать события и осмысленно избегать вредных последствий. Совет Науки, до сих пор не разделявший идей Отдела Исследования Ксеноморфов, на этот раз рекомендует провести тщательное исследование и обеспечить полную защиту ведян…

– Ведунов, – автоматически поправил я.

– Что? – запнулась Джина.

– Правильнее называть их ведунами!

Джина смешалась и замолчала, концовка доклада оказалась смазанной. Мне стало немного неловко, но Предраг, ухмыляясь, показал большой палец. Тишину сломал молоточек Главы.

– Итак, мы заслушали представителя Совета Науки и его рекомендации. Прений по поводу того, как правильно называть ксеноморфов, тоже хватит. Перейдём ко второму вопросу. Напоминаю, что наш Совет наделён правом привлекать любые, подчёркиваю, любые ресурсы. В данном случае речь идёт об использовании крупных военных сил для охраны Веды. В том, что нападение вполне вероятно, мы могли убедиться сегодня. Итак, прошу высказать свои мнения. Начнём с флота!

– Военный отдел всегда будет выступать против отзыва сил с фронта или ослабления резервов, – отчеканил Предраг, всей выправкой выказывая презрение к яйцеголовым гражданским (это к нам-то!).

– Победы любой ценой часто оканчиваются поражением, – процедил совбезовец Ласло Гонвед.

– Космофлот! – продолжил перекличку Громовержец, не обратив на Ласло внимания.

Я пожал плечами и отмолчался. Наше дело сегодня – сторона.

– Отдел информации!

Гонсалес, мрачноватый человек с лицом инквизитора, тоже решил не сотрясать воздух попусту. Ситуация была предельно ясна: «за» будут голосовать Совбез и Совет Науки (в кои-то веки вместе!), «против» – Комитет по ресурсам и Военный отдел, воздержатся Космофлот (то есть я) и связники. При этом раскладе решение оставалось целиком в руках Главы, и никто не сомневался, каким оно будет. Единственным шансом противников было привлечь на свою сторону кого-то из воздержавшихся, но шансом мизерным, потому что мы, несмотря на все личные пристрастия и антипатии, выражали не свою точку зрения, а позицию наших организаций.