Я промолчал: всем им нужно выговориться. К тому же я узнал его – это Паркер по прозвищу Консервный Нож. Единственный выживший после столкновения на Калиманте. Жуткая история. Самая жуткая за время существования Отдела. Единственный случай организованного выступления всей закрытой цивилизации против нас.

– С какого перепугу мы решили, что сможем найти здесь что-нибудь для борьбы с Врагом? Чистый, дистиллированный идиотизм! Пока мы лишь довели военных до бешенства: вместо того, чтобы строить крейсера, тратим ресурсы на открытие консервов, а они всегда оказываются протухшими!

«Консервы» – это жаргон. От книжного определения веет суконной пылью, но я знаю его наизусть. Так называют цивилизации, прошедшие «окно контакта» – «период, когда Разумные Существа в высокой степени используют науку, но ещё не принялись за преобразование своей Разумности». А дальше – при отсутствии другой цели – выбор – автоэволюция или борьба за статус-кво. В любом случае, уравняв свои конструкторские возможности с возможностями Природы, цивилизация замыкается – и больше не стремится установить межзвёздные связи. В этом правиле исключений пока не встретили.

Человечество проскочило вилку выбора из-за первого конфликта с Врагом, и упорно тащит за собой достигших окна контакта. Но «консервы» это окно закрыли наглухо, и вдобавок замуровали. До войны такие цивилизации были абсолютным табу, их открытие держалось в тайне и наблюдения велись только со спутников. Даже сейчас Совет Науки не одобряет нашу затею, но влияние СН сильно уменьшилось – со второго места в иерархии его оттеснил Комитет по ресурсам. А первое уверенно держит СовБез, особенно после того, как именно его офицер предупредил о новом нападении Врага.

Да, обстоятельства сильно изменились, и в бой были брошены Контакторы, подчас в буквальном смысле.

– Понимаешь, Миленко, – Паркер любил теоретизировать с каждым встречным, оттачивая мастерство оратора. – На основе последовательного индивидуализма никакого общества создать нельзя! Любая человеческая группа – нация, семья – требует самоограничения. Хочешь не хочешь, но принимай общие ценности и нормы поведения. А все консервы представляют собой сплошной парадокс. Это общества, в которых есть всё, кроме самого общества! Калиманта лишь исключение, подтверждающее правило.

– Этакие мы наоборот, – мысль на удивление понравилась.

– Да, да, – подхватил Контактор. – В этом отношении даже Враг нам ближе. Мне кажется, Он находится ещё дальше нас от крайнего «Я».

– Но не гнушается им пользоваться! – вырвалось у меня.

– Выродки?! – полувопросом-полуутверждением откликнулся Паркер.

Я кивнул. Да, эти чёртовы продукты автоэволюции человека!

– Самое страшное, – Консервный Нож, смотрясь в отполированную приборную доску как в зеркало, принялся соскребать «водоросли», – когда эти венцы природы забывают о своих распрях и объединяются против тебя. Такого и Врагу не пожелаешь, – похоже, он имел в виду «наших» выродков. – Хотя нет, самая тяжёлая работа у «гиен». Они разгребают эту кучу дерьма, когда кто-нибудь из нас засыплется…

– Иногда засыпаются и «гиены», – заметил я.

– Обрадович, – я вздрогнул, меня редко называли по фамилии. – Почему ты оказался в Отделе Исследования Ксеноморфов? Ты ведь почтовик, один из лучших?!

Я не ответил, сочтя вопрос бестактным. Остаток пути до Базы мы преодолели в неприятной тишине. По дороге я вспоминал товарищей по Школе. Все они, подобно трудовым пчёлам, летающим от цветка к цветку, мотались в захваченном пространстве Союза с планеты на планету, привозя оружие, энергию, новости и – главное – надежду. Не на прежних почтовиках комариной категории, а на добротных, мощных, вместительных эхолётах, к тому же вооружённых до зубов. Но до стычек пока дело не доходило, ребята держали марку. Скорость сообщений стала меньше, зато эффективность выросла в десятки раз. Вот там шла настоящая война, а мы здесь занимались чёрт знает чем. Точнее, Её Величество знает, чем.

Почтовики-эхолётчики заслуженно пользовались почётом и уважением, и лишь я оставался белой вороной, порхающей в Свободном Космосе (какое гордое название, если забыть на секундочку, что это далёкая периферия, куда раньше залетали только исследователи). Но это моё личное дело!

Со злости я чуть не шарахнул бот о створку шлюза. Под ложечкой нехорошо засосало: пора укреплять нервы.

Паркер вылез на палубу, и встал, ожидая меня. Я отрицательно помотал головой.

– Ещё посмотрю истребители.

Он кивнул и зашагал к выходу из дока. Я же направился к нашим птицам.

На каждой Базе её Величеству и мне выделяли по истребителю. Конечно, здесь есть механики, и не то, чтобы я им не доверял, но предпочитал осматривать технику лично. Что ни делай, а душа почтовика тосковала по вёртким одноместным машинам.

Предназначенные для охраны Баз, малые боевые корабли в последнее время в основном использовались для инспекционных поездок по окраинам систем. Никто не знал, почему Враг перестал атаковать Базы Отдела в Свободном Космосе. Основной версией был недостаток ресурсов, но, на мой взгляд, Враг просто слабо представлял, чем мы тут занимаемся. Наше представление, правда, не намного чётче. Может, Её Величество и знает что-то, но ей, похоже, более интересен процесс, чем суть.

Закончив осмотр и выйдя из шлюза, я услышал, как Паркер поносит кого-то из начальства. Аудитория трепетно ему внимала. Что же, всем нужна разрядка – Консервному Ножу даже больше, чем другим.

– А вот наш юный почтовик, – Контактор потряс воображаемым трезубцем в правой руке. – Тоже по собственному выбору предпочитающий зелень и покой Свободного Космоса излишним напряжению и беспокойству борьбы с Врагом!

Техники засмеялись, но как-то осторожно. Некоторые боялись Её Величества, другие хорошо ко мне относились. Я усмехнулся: моя скромная персона часто оказывалась мишенью для Контакторов. Гораздо чаще, чем для Врага.

– Где это видано: почтовик, попавший бабе под каблук! – Консервный нож не унимался. Внезапно у меня сжались кулаки и застучало в висках. Я повернулся к нему – разрядка нужна всем, но я не позволю, чтобы мишенью была Она! Паркер продолжил. – Милка и Милко – два сапога пара!

Смех быстро прекратился. Кто-то пихнул Контактора в бок.

– Тише ты, Её Величество идёт!

Она остановилась в дверях, упёрла руки в бока, вскинула голову и оглядела нас хмурым прищуренным взглядом.

– Паркер, тебе следовало бы готовиться к докладу, а не лясы точить! – Королева недовольным голосом отчитала Контактора, затем обратилась ко мне. – Миленко! Бросай всё, чем ты здесь занимаешься, и дуй за мной!

Я улыбнулся: мне всегда нравилась её потрясающая способность угадать, что я собираюсь делать, и выдать моё намерение как своё ЦУ!

Её Величество.

Она.

Мила…

Я всегда считал, что это судьба.

Когда война заполонила Космос опасностью, словно невидимой горючей смесью, ты читала лекции на Краине. Правда, забавно: ксенолог на самой малопосещаемой чужаками планете! Кто же знал, что годовая командировка затянется надолго. Впрочем, ты достигла впечатляющих результатов даже в мире, где к инопланетянам исстари относились пренебрежительно и свысока. (Паркер что-то вдохновенно вещал о твоей пассионарности, и мне пришлось набить ему физиономию). Когда настал наш черёд учиться, ты возглавляла Отдел Планирования Исследований Ксеноморфов. Чтобы родить такую идею в полностью блокированной системе, нужно быть сумасшедшей!

Я никогда особенно не интересовался ксенологией, но, посетив несколько занятий, вдруг возжелал стать лучшим. Хоть и не удалось (некоторые съели на чужаках собаку ещё в детстве), но прогресс был настолько очевиден, что ты уделяла мне внимания больше, чем остальным. А я всё равно ревновал, и норовил вечно встрять, когда ты говорила с кем-то другим.

Отгремела прощальная вечеринка у ксенологов, и до окончания почтовой Школы остался год. В свободное от занятий время я заходил поболтать. И вроде ты была рада, но всегда казалось, что я отрываю тебя от чего-то очень важного. Даже прогоняя, ты неуклюже извинялась, а не бесцеремонно захлопывала дверь, как перед всеми (тогда тебя и прозвали за глаза Королевой: Её Величество не пожелало со мной разговаривать!). И я терялся в догадках: просто ли это сочувствие моей будущей профессии, или нет?