…

Просторная комната, откуда можно попасть во все остальные помещения базы, сверкала серебристой белизной. Стеклянная мебель, простая и функциональная, ограничивалась прямыми линиями металла. Единственным украшением здесь служил портрет Основателя, застигнутого фотографом в рубке катера.

– А ты выглядишь старее меня, сынку… – Игорь сидел в жёстком кресле, сомкнув руки в замок на затылке, и изучал обильную седину над висками Основателя.

Тихонько загудев, открылась дверь конференц-зала. Худой и высокий – будто вытянутый на дыбе – советник лёгким шагом подошёл к автомату с напитками и плавно изогнулся к гостю.

– Вам чай или кофе?

– Тобиаш, я не люблю кофе, – Игорь расцепил замок и наклонился вперёд.

– Да, да, конечно, – советник вздохнул и набрал заказ на панели. – Как я мог забыть – зелёный с привкусом бергамота! И погорячее.

Взяв поднос с дымящимися чашками, Тобиаш грациозно вплыл за столик. Советник сейчас походил на вельможу – горделивая осанка, взгляд свысока, поднятый подбородок.

– Вы передали Совету мою просьбу? – гость снова откинулся в кресле.

– Разумеется, – Тобиаш закрыл глаза и втянул изящными ноздрями струящийся аромат. – Какой запах! К сожалению, Игорь, ничем не могу порадовать…

– Неплохо бы узнать, о чём вы думали, отказывая изобретателю в его детище!

– Согласие означало нарушение Устава, – советник скосил глаза на портрет, словно ожидая одобрения.

– Нарушение? Вот только не надо строить из себя невинность! – Игорь стрельнул прямым пронзительным взглядом. – Буквоеды нашлись! А как насчёт положения о невмешательстве в случае с Ринкшасой? Провокаторов, как вы, ещё поискать!

– Вздор! Тайный Совет никогда ничего не нарушал! – крылья носа советника задрожали. – Ринкшасцы однажды уже достигли звёзд. Вряд ли тут можно говорить о вмешательстве в дела незвёздных цивилизаций!

– Вы эту казуистику оставьте себе! Я вас под суд отдавать не собираюсь! Но и благословлять тоже, – Игорь вцепился в кружку, цедя чай сквозь сжатые губы. Опустошив чашку, гость спросил. – Что с Терсофией?

– О-о-о, просто жалко, что вас там не было… Вдрызг переругались, давно такого не помню. Даже перед возвращением на Землю. В конце концов, решили советников туда пока не направлять. Девять колец против шести и три воздержались.

– Воздержались… Мудрое решение, – Игорь говорил спокойно, только катал меж ладоней кружку. – Некоторым оно покажется бездеятельным, но на самом деле очень мудрое…

– Я сказал – пока! До выяснения всех обстоятельств, – Тобиаш прищурился и угрожающе подался к гостю. – Вы ведь понимаете, что из-за этого нелепого мятежа ваши – да-да, ваши! – планы оказались под угрозой! А вы даже не желаете объяснить, что творится!

– Все планы, даже самые лучшие, рано или поздно нуждаются в корректировке, – Игорь смотрел сквозь советника, будто его здесь не было. – Сын оказался дальновиднее меня. Если бы не он… Терсофия – это так, первый звоночек. А выяснять будете вы, Тобиаш?

– Я в том числе. Но уже не здесь. Отпуск заканчивается, я возвращаюсь в Службу. Работу с вами продолжит Никита. Заранее ему сочувствую…

– А смена когда?

– Через три недели.

– Три… Как долго… – гость встал и зашёл за кресло. Облокотившись, он уставился на Тобиаша сверху вниз. – Очень жаль, два кольца устроили бы меня больше.

– Что?

Игорь оборвал советника, щёлкнув пальцами.

– Если действительно хотите знать, что происходит на Терсофии, слушайте внимательно! У моего Совета Учёных были враги – из тех, что принято называть смертельными. Как и все противники, мы были во многом схожи: считали себя элитой и стремились управлять остальным человечеством. А если точнее, то подгрести под себя побольше ресурсов. Разница заключалась в целях!

Вот что для вас достижение, Тобиаш? Я полагаю – результат, полученный упорным трудом. Вы же не посчитаете достижением то, как мы тут красиво сидим в такой шикарной базе и пьём чай-кофе? А они считали! Понять трудно… Да нет, совершенно невозможно! Но это так! Они относились к потреблению как к достижению! Я не утрирую, так и говорили – общество потребления!

Но чтобы делать это вкусно и красиво, надо обеспечить господство над остальными. А это значит превосходить остротой интеллекта, долготой жизни, крепостью здоровья! И ещё овладеть искусством внушения и даже магическими способностями… Это не пустые словеса: применение особых технологий обостряет способности психики. А она может многое!

Этой проблемой занималась Мила. Мы над ней посмеивались, а не стоило… К сожалению, после неё закончить исследования оказалось некому… Вот некоторые факты, собранные ею. У лондонских таксистов увеличивались отделы мозга, отвечающих за ориентацию в пространстве. А у слепых людей встречалась способность к эхолокации – один такой с помощью щелчков языком даже катался на скейтборде.

Тобиаш, Природа сотворила наши органы чувств пригодными для решения любых задач! Проблема лишь в том, чтобы научиться управлять такими способностями! На Терсофии это сделали…

Игорь вышел из-за кресла и провёл рукой перед лицом советника. Тот не шелохнулся.

– Запомните, советник, если я что-то прошу – это не потому, что не могу взять силой. Я хотел сохранить отношения, так что теперь не обижайтесь. Выключи Зэ-Ка!

Рука не слушалась Тобиаша. Указательный палец метался, будто провожал снежинку, гонимую капризным ветерком, но всё же ткнулся в кольцо.

– Молодец! Теперь сними и дай мне.

Советник подчинился. Кольцо скользнуло на мизинец гостя, как птица в родное гнездо.

– Мне его не хватало, – Игорь поиграл пальцами и перевёл взгляд на Тобиаша, словно спящего с открытыми глазами. – Я бы мог приказать всё забыть, но это не входит в мои планы. Тайный Совет, кажется, считает себя венцом творения и воплощением непогрешимости? Зенки разуйте! То, что я сделал сейчас, сделают и на Терсофии, только последствия будут много, много хуже. Не лезьте туда! А пока, советник, вздремните часика четыре – мне хватит…

14

Высоко в поднебесье, вровень с длинными перистыми облаками, изрезавшими голубой простор, летела одинокая птица. Внезапно она начала стремительно падать, увеличиваясь в размерах, пока не превратилась в огромную серебристую каплю. Через минуту катер повис в полуметре над высоким обрывистым берегом. Игорь мягко соскочил на зелёную траву, вытащил с заднего сиденья объёмный рюкзак и несколько раз коснулся панели управления.

Катер развернулся к солнцу, взмыл к облакам и вдруг исчез в яркой вспышке. Мужчина посмотрел на часы и удовлетворённо улыбнулся.

– Долго спите, Тобиаш…

Игорь взвалил поклажу на плечи и вприпрыжку сбежал по склону к невысокому, в человеческий рост, водопаду. Быстрая речка здесь расширялась, грязно-жёлтая вода накапливала силы, чтобы преодолеть затор и обрушиться вниз с ровным гулом. Старательно обходя лужи, мужчина забрался на обломок серого гранита.

– Словно вчера здесь стоял, – глядя на пенную стену, Игорь пнул камешек в заводь. – Как его, Саблино, да! От пещер, правда, ещё дальше стал. Ладно, пора и туда…

Вскоре берег превратился в чавкающее болото, и пришлось подниматься. Наверху траву сменил мелкий кустарник, поодаль меж холмами виднелся редкий лес. Через полчаса склон над рекой стал почти отвесным. Мужчина снял поклажу, осторожно лёг на крепко схваченный корнями край обрыва и свесил бритую голову.

– Вот мы и рядышком!

Игорь подошёл к одиноко стоящей осине и распаковал рюкзак. Прицепив на лоб фонарик, мужчина положил в карманы тонкой куртки продолговатые полупрозрачные стержни и небольшую металлическую коробку. После чего достал верёвку с петлёй на одном конце и грузиком на другом, привязал её к дереву и скинул с обрыва.

Парой рывков проверив надёжность конструкции, мужчина начал спуск. Когда перед лицом появился тёмный зев пещеры, Игорь включил фонарик и посветил внутрь. Затем поднялся, сильно оттолкнулся ногами от склона, скользнул вниз, отпустил верёвку и влетел внутрь.