Легкая девичья фигурка, впрочем, уже спускалась торопливо им навстречу.
- Риэ! Риэ! Риэ! - бесконечно всхлипывала она, пока не повисла, наконец, у юноши на шее.
- Я дома, любовь моя! - расползся тот счастливой улыбкой, прижимая к себе супругу. И тут же охнул, вслед за сердечным поцелуем получив (от всей души!) пощечину.
Огнезор с трудом сдержался от смеха.
- Ты! - гневно сверкнула на мужа заплаканными глазами Юлия. - Говорил: две недели, а сам пропал почти на два месяца! - отпихнула Риэ от себя, развернулась со всей яростью к его спутнику, подскочила вплотную, занесла сжатые кулачки. - А ТЫ! Это ты, негодяй, его увез! Мерзавец! Только о себе и думаешь! Такая же сволочь, как мой драгоценный папочка!..
На этом, видно, иссяк ее запас ужасных оскорблений, и девушка умолкла, тяжело дыша, глотая злые слезы.
- Юлия... - виновато потянулся к ней Риэ. - Ну, прости...
Огнезор не стал дослушивать. Господина управляющего, как положено, доставил он в поместье к молодой супруге - и мог теперь забыть о них с чистой совестью.
Спешил сюда он не за этой парочкой...
Та, которую Гильдмастер искал, встретила его в деревне, у храма - черная сутулая фигурка с наглухо замотанным тканью лицом... Ждала! Знала заранее и, конечно, шла за своими "нитями"!
- Хочешь позвать меня за собой, мастер? - спросила, не нуждаясь в ответе: просто, чтоб нарушить тишину. - Я готова к долгой дороге.
- Почему ты решила, что путь будет долгим, Мила? - усмехнулся Огнезор ее уверенности.
- Пожелай ты видеть меня в Общем Доме, - невозмутимо повела она плечами, - просто прислал бы гонца.
Усмешка мастера стала шире.
- Ты права, девочка. В столице нам пока делать нечего... Была ли ты когда-нибудь в Северных горах?..
- Говорят, там можно встретить много дивного... - голос Милы заиграл почти мечтательно.
- Главное знать, где искать! - охотно подтвердил Огнезор.
- Тогда я готова к дороге...
Он ушел так же тихо, как до того появился, не задержавшись даже для обеда или кружки горячего вина.
Скрюченная всадница, держась в седле с неумелой осторожностью, изо всех сил старалась не отстать от ловкого, горделивого конника. А на половине пути, не высидев положенного срока в Краме, встретила эту странную пару нетерпеливая, презрительно кривящая губы, черноглазая девушка...
В такой вот безумной, друг на друга шипящей, компании и двигался Огнезор вслед за настойчивым Зовом, невольно шаг за шагом повторяя прошлогоднее свое путешествие. И, странное дело, тот самый путь, что тогда казался им с Лаей то сумасшедшим, то мучительным своей безнадежной нескончаемостью, проходил ныне почти незаметно! Не нужно было убегать и прятаться, не приходилось ночевать в обледенелом подлеске или на промерзлом недокошенном лугу, не случалось оврагами да болотами обходить раскинувшиеся у дороги поселения, и перебиваться изо дня в день почти впроголодь... Широкий тракт теперь ровно и гладко стелился под ноги; гостеприимно встречали путников придорожные гостиницы; деревушки привечали теплом и сытостью, давая отдых усталым лошадям и замерзшим всадникам. Даже Северные горы казались не такими уж мрачными да холодными: и здесь встречались людные торговые пристанища, уютные охотничьи заимки или грозные имперские заставы. Но почему-то оставляли все они по себе неприятный, язвящий до крови след...
Сидя за щедрым столом в теплой избе почтенного старосты неизвестной по счету придорожной деревеньки, вспоминал Огнезор Лаю, продрогшую, голодную, отчаянно пытающуюся согреть перед крохотным костерком руки - и хохочущую от души над какой-то то ли его, то ли своей историей... Вспоминал - да ловил себя на мысли, что отдал бы, наверное, все на свете, чтоб вранье проклятого жреца могло, во имя всех дьяволов, хоть на миг, хоть как-нибудь оказаться вдруг правдой...
Да, он хотел бы поверить в чудо! Но никак не мог позволить себе такой роскоши...
На исходе четвертой недели путники вышли, наконец, к лесной тропе, змеящейся меж пологими склонами до Священной ахарской долины.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, ГДЕ ОГНЕЗОРА ВВОДЯТ В СОМНЕНИЕ, НО ЛАЯ НЕ ЖЕЛАЕТ ОТСТУПАТЬ.
Косматые охотники не встречали их в этот раз. Никто не выпытывал с любопытством об имперских новостях, до невозможности растягивая каждое слово, никто не провожал по ускользающей из-под ног тропе сквозь зимний зачарованный лес... Огнезор сам прокладывал себе путь, ведя на поводу усталую лошадь. Невыносимо медленно плутал среди охранных амулетов, сбиваясь, и начиная снова, истощаясь до темных пятен в побелевших глазах - и все ж упорно, шаг за шагом, приближаясь к стойбищу. Он знал, что рады ему там не будут, но Ишу был увидеть должен: слишком много вопросов осталось у него к Хранительнице, слишком много неприятных догадок... Да и Лае повидать хотелось родных. Кому, в конце концов, как не единственному спутнику, сообщать ахарам о ее гибели?
Застывший лес по сторонам от дороги подавлял неестественной тишиной. Дикий зверь или птица прочь спешили от Ишиных амулетов, путникам же, до боли сосредоточенным на незримой, сбивающей с тропы, силе было не до лишних разговоров. Копыта всхрапывающих лошадей мягко тонули в снегу, не издавая даже легкого скрипа, - только заледенелые сосны пронзительно звенели на ветру белой от инея хвоей, да сухо скрежетали, цепляясь друг за друга, корявые ветви голых деревьев. И звук этот все сильней сливался в ушах с тяжелым биением пульса, мешался с неслышимым саднящим гулом натянутых здешней Хранительницей нитей. Спасаясь от него, подстегиваемый ним, постепенно ускорял Огнезор шаг - чтоб вырваться вдруг почти бегом из сине-серого лесного сумрака на слепящее белое раздолье.
Поодаль знакомо темнел узкий проход меж двумя скалистыми утесами. А впереди раскинулась бугристая заснеженная пустошь с развороченными древесными стволами и насыпью каменной крошки по краям.
- Какого дьявола здесь произошло? - пораженно выдохнула за спиной мужчины Слава.
Почти забыл он о своих спутницах - и теперь вздрогнул от расколовшего тишину человеческого голоса.
- Их тени до сих пор где-то тут, - прошептал пораженно, ни к кому не обращаясь. - Ты ведь все спрашивала, как во мне Высший Дар открылся? - обернулся к черноглазой, не желая больше смотреть на это место. - Так полюбуйся! Чувствуешь?..
Заскулила, затрясла головой, зажав уши, Мила. Слава нахмурилась, нерешительно топчась на границе леса.
- Нам... не обязательно идти здесь, - наконец, предложила она. - В прошлый раз я вышла на тропу в обход варварской долины...
На миг шевельнулось в Гильдмастере малодушное желание согласиться. Одна мысль о тенях чужой смерти, готовых вновь на него обрушиться, вызвала вдруг приступ тошноты и страха.
"Они куда слабей уже, Эдан, - успокаивающе зашептала Лая - Ты ведь справился тогда в одиночку, а сейчас нас двое..."
- Мне нужно в долину, - больше для себя, чем для спутниц, угрюмо заявил он. - Тебе, Слава, идти дальше не стоит.
- Почему это? - тут же возмутилась девушка, но как-то нехотя, скорей для виду. - Немало смертей на моем счету, я не боюсь дурацких призраков!..
- Не боишься, потому что не бывала на поле недавней битвы, где теней не одна, а дюжины! - разозлился на ее упрямство Огнезор. - Никто из одаренных в здравом уме не захочет без нужды оказаться в таком месте!
- Но ты все равно берешь с собой свою собачонку! - презрительно кивнула Слава на зажмурившуюся, бубнящую что-то под нос, изувеченную лекарку.
- Ахары редко отказывают в помощи больным и раненым, - холодно усмехнулся Гильдмастер. - Ее пропустят, а с ней и меня не сразу вышвырнут...
Лагерь приказал разбить он в лесу, перед развороченным пустырем, на месте последней стоянки Серебряной Амарешевой сотни. Даже в приливе всепрощения бывшие Лаины соплеменники вряд ли предложат незваным гостям еду и кров. Сильно подозревал Огнезор, что, будь на то воля племени, преграда у спуска в долину навсегда осталась бы для него непроходимой. Но в том-то и беда ахаров, что знающий мог войти к ним без спросу! А мастер слишком далеко зашел, чтобы сейчас отступать!..