- И пой-дем! - обиделся для виду Храш. - А как же... запо-ведь... привечать ближ... ближнего?..
- Иди уже, иди, - беззлобно шикнула лекарка. - Женка дома уж вся извелась небось! Ближний...
С таким напутствием и выдворили их в общий зал, а оттуда - на улицу, где потихоньку наводила порядок городская стража, да маялась в ожидании вестей Рисса.
- Что стряслось-то? - опередив продрогшего караульного, бросилась она навстречу.
- Такое несчастье! - покачал головой Храш. - Права ты была: не стоило Кудеснику лезть на пьяну голову... Но кто ж знал, что на лихачество его потянет, что он неосторожно за колечко схватится...
Женщина сдавленно охнула.
- Так что ж мы ждем? - засуетилась тут же. - Тебя мастер вытащил. Вдруг, и ему поможет!
"Это после давешнего-то подарочка? - спрятал в бороде ухмылку Храш. - Не такой он дурак!".
Но Риссе было знать о том необязательно.
- Пошли, - пропыхтел охотник, и первым потопал к темному зданию за Морской Канцелярией.
***
Пока устраивали охотники беспорядки в Храме, Гильдмастер, похоже, успел наведаться к себе, переоделся - и больше не щеголял драгоценным шитьем на дорогом камзоле да пенными кружевами рубашки, чуть не испорченными Храшевой неблагородной кровью. В простых штанах и рубахе из черного сукна, в теплой шерстяной безрукавке выглядел он не так помпезно, как прежде, - даже почти обыденно, - но что-то в нем все же не давало охотникам расслабиться. Уютно развалившись у камина, потягивал Огнезор вино из кружки да изучал с хозяйским видом... собственную Храшеву "Книгу Посланий".
От такой наглости бородач даже в дверях застыл.
- Входите, входите, - окинул Гильдмастер Храша с повисшим у него на плече Кудесником на диво понимающим взглядом. - Как успехи?
Сгрузив свою ношу на кровать, извлек охотник из кармана перстень.
- То, что просил ты, мастер! - перекинул Огнезору свою добычу.
Тот ловко поймал, лишь слегка поморщившись, когда храмовая ловушка дала о себе знать.
- Любопытную штучку целители соорудили, правда? - покрутив перстень, задумчиво спросил неизвестно кого.
- Забудь ты о проклятом кольце! - завопила подскочившая Рисса. - Кудеснику совсем худо!..
- Я заметил, - даже не глянул на пострадавшего светловолосый.
- Ты знаешь, что с ним? - не отстала она. - Он умирает?
- Ну, помрет вряд ли, - равнодушно обронил Гильдмастер, не отрывая глаз от перстня. - Даже очнется, наверное... Но вот рассудком повредится.
- Помоги же ему! - требовательно взвизгнула женщина. И осеклась под взглядом ледяных глаз.
- Я Гильдмастер, а не лекарь, - холодно отрезал Огнезор. - Это ваши охотничьи дела. Меня они больше не касаются.
Отстегнув от пояса, бросил он на кровать два тяжелых кошеля - прямо поверх одеяла, под которым застыл неподвижный охотник.
- Ларец с остальным доставят завтра же, куда договаривались... Прощаться не обязательно, господа охотники! Больше вы меня не увидите!.. Приятно было повидаться, красавица, - напоследок потрепал он по щеке Риссу.
Не потянулась та следом, не выгнулась навстречу соблазнительной кошкой, как сделала бы еще недавно, - но зажмурилась в страхе, отшатнулась, почти прижавшись к довольному Храшу.
Тот по-волчьи прищурился, успокоительно погладив Риссу по плечу, да потянулся за одним из кошелей... Не таким уж и плохим выдался сегодня денек Дубоголового!
***
"Ты не стер Риссе память, Эдан", - как-то робко напомнила Лая уже на улице.
"О, она будет молчать, поверь мне! - хмыкнул Огнезор, резво скользя по замерзшим булыжникам. - Слишком испугана, слишком растеряна... Не удивлюсь даже, если пожелает ремесло сменить! Уедет в какой-нибудь тихий городок, мужем обзаведется..." - он спрятал руки в рукава тяжелого ахарского тулупа (самой подходящей одежки по нынешнему холоду), да вслушался задумчиво в ночную тишину.
Небесный город, нагулявшись, примолк - и самых крепких, коль не стража, так трескучий мороз, по домам к этому часу разогнали. А где-то далеко, за столичными стенами, в обледенелых пустых лесах протяжно выли оголодавшие волки - совсем, как безумные их собратья, слепо рысящие у черных камней ахарской тропы...
"Уже скоро, Снежинка, - вдохнул полной грудью Огнезор, вбирая в себя этот вой и жгучий морозный воздух. - Мы отправимся туда уже скоро..."
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, ГДЕ ВЗГЛЯД ТЕМНОГО МАСТЕРА ОПЯТЬ УСТРЕМЛЕН НА СЕВЕР.
Нетерпение - первый шаг к глупости. День за днем напоминал себе об этом Огнезор, борясь с вновь вернувшимся и отпускать не желающим Зовом. Влекло его к Северным горам, тянуло, как никогда, подталкивая сорваться немедля, умчаться очертя голову, - и тем неспешней да обстоятельней принуждал он себя готовиться в путь.
Прежде всего - разобраться с делами, нынешними и будущими, чтоб, вернувшись, не застать лишь руины того, что с таким трудом возводил последние месяцы. С Гильдией, в этом смысле, все обстояло неплохо: молодые мастера да подмастерья (главная здешняя сила) Огнезора поддерживали; Сизобор же, давний Верин соратник, все лучше ухитрялся Совет Семерых за собой вести. Но вот высокие лорды и Его Божественность, с каждым днем теряющий здравомыслие, всерьез вызывали опасения. Очень не хотелось Гильдмастеру предоставлять Императора самому себе - однако возлагать столь деликатное дело на кого-то из прочих мастеров Разума хотелось еще меньше. Могла бы Слава помочь, имей она хоть немного в придворных интригах опыта - но не с ее вздорным характером в подобные игры играть! Старик же Мечеслов (человек в таких вещах, напротив, сведущий) не настолько хорошо с собственным даром управлялся... Что так, что эдак - риск был велик! И не одну неделю, наверное, Огнезор бы между ними метался, если б не нашелся ему вдруг помощник совсем неожиданный.
В срединный день зимы незнамо как вынырнул во Дворце, подле Императорских покоев, отец Гутор, храмовый настоятель, притащив за собой трех пожилых целительниц. Уверенно и резво, несмотря на возраст, разогнал он придворных лекарей, да заявил со всей возможной кротостью, что беречь здоровье Его Божественности - святая Храма обязанность, которую он, Гутор, лично исполнять намерен... Несчастный советник Литарр, пришедший горемыке-Туссу на смену, пытался было святому отцу возражать, но сразу растерял весь свой пыл, схватив под благостным взглядом старца острый приступ заикания, от которого избавиться удалось лишь в храмовый день после трех покаяний - о чем еще долго средь дворцовой челяди, как о чуде, судачили...
Что бы ни сподвигло настоятеля променять свою келью на сквозняки и сырость дворцовых лекарских покоев, Огнезору оставалось лишь довольно потирать руки. Обстоятельства складывались для него как нельзя лучше - так что готов был уже Гильдмастер объявить о своем путешествии, оставалось только назначить дату. Но тут случилось сразу два события, сказавшихся, так или иначе, на его планах. Причиной первого стала чужая беспечность, второго же, к беде или к удаче, - его собственная...
А было вот что.
Вошло у Огнезора за последние недели в дурную привычку злосчастные самоцветы внимательно, подолгу разглядывать. Так-то камешек из короны вместе с храмовым кольцом у него в тайнике, подальше от любопытных глаз, хранился, но, стоило свободной минутке выдаться, - и рука, будто по собственной воле, тянулась к бархатному мешочку, вытряхивала его на стол, выкладывала узоры из двух перстней и одинокого золотистого кружочка, вертела их так и эдак...
Изучая свою добычу, Гильдмастер задумчиво хмурился, вполголоса делясь со Снежинкой растущими с каждым днем сомненьями. Что остальные самоцветы, как и Чернокровь на своем пальце, он не чувствует - еще в первый день стало ясно. Права была Слава - его связь с Лаей перебивает прочие. Но ведь безымянный жрец, не впервые обряд проводивший, о тонкости этой наверняка знал! И знал, выходит, что, отыскав камни, Огнезор к нему вернуться будет вынужден! Потому что своими силами ничего сделать не сможет, а посторонних в такую тайну посвящать опасно и глупо. Значит, ждут его в Пещерном Храме, и, коли по Зову судить, ждут с нетерпением... Но вот чего самому ему ожидать - остается тайной. В сказочку о чудесном воскрешении давно потерял Огнезор веру - и то, как ловко прошлой зимой старый жрец, пользуясь его отчаяньем, эту сказочку подсунул, казалось сейчас особенно подозрительным... А у кого искать, случись что, помощи, мастер даже представить не мог. Оттого и вертел подолгу в руках проклятые самоцветы, надеясь, коли не на чудо, так хоть на озарение - пока однажды утром не прервал сие бессмысленное занятие запыхавшийся, непривычно серьезный Огнеглав, влетев без стука в кабинет главы Гильдии да выложив без приветствий и положенных поклонов прямо с порога: