Слава так и вытаращилась на "призрака", пораженно пересыпая ее слова в голове.

   - Целый мир?! - выдохнула, наконец, даже позабыв ненадолго, с кем именно ведет беседу. - Погоди-ка!  "Древние правители в час бедствия убивали одареннейшего из жрецов, дабы получить от него истинное прорицание..."! Это часто встречается в старых хрониках, но до сих пор никто не мог растолковать смысл подобной дикости!..

   "Боги! Я вижу теперь, почему Эдан так к тебе привязался! Да вы же говорите и мыслите одинаково! - с отвращением прошуршал тихий голос, а прозрачная девица закатила глаза. - Но вообще-то, не понимаю, о каком "истинном прорицании" может идти речь! Я вот мало что запомнила... Да почти ничего! Жаль, конечно... Эдану могло пригодиться! Хотя бы знал, кому не стоит доверять..."

   Высокий мастер зло поджала губы, услышав столь прозрачный намек.

   - Ты ко мне поболтать явилась? - прошипела раздраженно, вмиг утратив интерес к любым философским изыскам.

   "Нет, вообще-то... - Насмешница вдруг как-то сникла, даже ее призрачное "я" подернулось дымкой. - У меня... просьба".

   - Что еще за просьба?

   "Ты ведь по-прежнему хочешь от меня избавиться?"

   - Еще как! - не сдержала восклицания Слава, затем, опомнившись, опасливо покосилась на Огнезора.

   "Не волнуйся, он не проснется, - правильно истолковала ее взгляд охотница. - В моем положении есть свои выгоды, - и, не утерпев, поддела. - Можно сказать, сейчас мы ближе, чем когда-либо прежде!"

   Мастер скрипнула зубами.

   - Чего ты хочешь?

   "Освободи его от меня".

   - Что-о? - это было так неожиданно, Слава даже решила, что ослышалась.

   "Согласись, в браке с призраком нет ничего нормального! А он не сможет просто забыть и жить дальше, пока я здесь...".

   - Не думаю, что возможно вот так просто отменить связующий обряд, - с сомнением протянула девушка.

   "Медальон у него на шее. Уничтожь его - и Эдан меня больше не услышит".

   Руки Славы так и зачесались от предвкушения, но она вовремя себя одернула.

   - Почему же Огнезор сам этого не сделал? - спросила с подозрением. - Уверена, твоя нынешняя полужизнь мучительна достаточно, чтоб его дурацкие принципы не позволили ему тебя удерживать!

   "Может, он все еще ищет какой-нибудь безумный способ вернуть меня?" - мысленно пожала тень плечами, и иллюзорная Насмешница с опозданием повторила этот жест.

   - Врешь! - отрезала мастер. - Я последние шесть лет вожусь с лодырями-учениками, так что вранье знаю на вкус и на запах! Если хочешь помощи, говори правду!

   "Правду? Хорошо. Я в любом случае останусь здесь на все годы, что Эдану отпущены. Без медальона только прервется наша связь, но душа моя не отправится к богам, дьяволам, или куда там ей положено, - просто застрянет в полной пустоте и мраке".

   - И ты, наверняка, свихнешься, - подытожила Слава, впервые почувствовав к сопернице толику уважения. - Зачем тебе добровольно идти на такое?

   "Я ведь уже сказала, зачем, - от призрачного голоса повеяло холодом. - Просто сделай это!".

   - Да ни за что!

   "Но почему?"

   - Я похожа на идиотку? Огнезор никогда не простит мне этого!

   "Очень тебе нужно его прощение! - язвительно протянула охотница. - Или ты думала, что первая моя смерть его обрадует?"

   - Считай, я учусь на своих ошибках! - огрызнулась мастер. Душащая злость опять поднималась в ней. - И, вообще, тебя это не касается!

   "Последние месяцы у Эдана были очень тяжелые, в основном, по твоей милости, убийца! Так что, думаю, меня это все же касается!"

   А Слава искренне пожалела, что не может воткнуть в Насмешницу что-нибудь острое... еще раз.

   - Если ты все сказала, я, пожалуй, откланяюсь! - сквозь зубы процедила она.

   И действительно поклонилась - резко, издевательски. После же вынеслась из спальни да из Верхних Покоев до того разъяренная, что чуть не спустила с лестницы изумленного караульного.

   В тот же день поползли по Общему Дому слухи: мол, Гильдмастер дал, наконец, отставку своей давней любовнице.

   ***

   Огнезор проснулся, дернувшись, неловко и болезненно - будто разорвав разом вязкую, державшую его паутину. И тут же сильно скривился, сглотнул нахлынувшую горькую тошноту. С минуту он лежал, стараясь не двигаться, борясь со знакомым чувством истощения, болезненно щуря выцветшие глаза.

   - Дьяволы, Лая! - наконец, прошипел сердито. - Ну почему я опять чувствую себя, будто дюжине учеников память стирал? Признавайся! Что на сей раз?

   "Извини, - с подозрительной покладистостью отозвался тихий голос. - Немного с иллюзией перестаралась".

   "Да?" - Огнезор с трудом оторвал от подушки тяжелую голову, огляделся...

   Непонятное напряжение завладело ним.

   "Здесь Слава была. Что ей понадобилось?"

   Насмешница виновато притихла.

   - Эй? Что тут случилось?

   "Ничего", - старательно принялась Лая возводить мысленную стену.

   - Это ей ты показывалась? - повысил мастер голос.

   Она молчала.

   - Лая! - паника вдруг проснулась в нем. - О чем вы говорили?! Лая?! - трясущейся рукой Огнезор дернулся к вырезу рубашки, схватился за медальон...

   Хвала богам - на месте!

   "Не волнуйся так, все хорошо..."

   "...не сможет просто забыть, пока я здесь... - коснулась Огнезора тень чужой мысли. - Освободи его от меня..."

   - Что ты хотела сделать?! - от ужаса затошнило его. - ЧТО?!

   Животный страх и ярость туго натянули нервы, в любой миг грозя вытолкнуть в знакомую черноту безумия.

   "Не надо, Эдан, все хорошо, - почти с отчаяньем уговаривала Лая. - Ничего я не сделала, ты же видишь... Все хорошо!"

   - НИКОГДА... БОЛЬШЕ... НЕ СМЕЙ! - до боли сжал он кулак с медальоном. - Никогда, слышишь?! Обещай мне!..

   "Я обещаю! Тшшш... Я обещаю..."

    ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, ГДЕ РИЭ НАВЕЩАЕТ СТОЛИЦУ, ОГНЕЗОР ЖЕ НАХОДИТ СЛЕДЫ ДРЕВНИХ КАМНЕЙ.

   Вязь оконной решетки, шероховатая плита подоконника по утрам уже покрывались инеем. Ветер все так же колотил в стекло, грохотал черепицей на крыше, звенел ломкими, вымерзшими ветвями в неухоженном старом парке, скрывающем от посторонних глаз громадину Общего Дома.

   Наступала зима.

   Снега еще не было. Или, может, был - где-то там, далеко в горах: щедро устилал северные перевалы, мягко укутывал ахарские шатры и тайные звериные логова. Здесь же, в Имперской столице, только сухой морозный ветер, налетавший с окрестных полей, подметал грязные мостовые, уныло свистя в сточных желобах да печных трубах. И лишь порой отступал он перед морским своим собратом - сырым, зябким, промозглым - и тогда погружался город в липкий зимний туман.

   В этом году прихода зимы Огнезор даже не заметил. Изо дня в день утопал он в тягучей рутине многочисленных гильдийных неурядиц, с готовностью отдавая им все силы - будто наказывая себя за месяцы бессмысленных метаний. Права была Лая, уговаривая его вернуться! Теперь нашлось, куда деть каждую свободную минуту - на злость же, вину и жалость к себе просто не осталось времени. Так уж заведено, что мертвые рано или поздно уходят, а живые возвращаются в круг своих забот. Огнезор понимал, что, наконец, смирился. Но открыто в этом признаться пока не был готов.

   Лая же... оставалась Лаей. Ее неунывающее, насмешливое жизнелюбие могло вызвать зависть у всякого живого; незатейливая, не из книг, но от самой природы, мудрость придавала сил и помогала держаться; даже раздраженное брюзжание казалось умиротворяюще теплым. Свой разговор со Славой раз и навсегда Насмешница вычеркнула из памяти; с готовностью, почти с облегчением, поклялась больше не делать глупостей - и тут же восторженно погрузилась в изучение своих новых умений. Без труда она теперь могла проникнуть в Огнезоровы сны, но пользоваться этим не спешила - из осторожности и страха. Боялась нарушить его шаткое душевное спокойствие, соблазнить иллюзией прикосновений, затянуть в обман несуществующей жизни, ничем не лучший призрачных сказок, даруемых дурман-корнем. Потому держалась Лая отстраненно, ничего, кроме обычной болтовни, себе не позволяла, - а дальше и вовсе решила взяться за кого-то другого.