Я не вынесу этого, Дэйви. Я не смогу жить дальше, не зная, существуешь ли ты в этом мире. Ты нужен мне как воздух.
Я буду молиться всем божествам сразу, чтобы ты вернулся ко мне. Молиться феям и бесам моих краев. Молиться тебе, Храму моего сердца.
О любовь моя! Любовь моя…
Портри, Скай
Вторник, 27 августа 1940
Дорогой Поль,
на Скае идет дождь. С тех пор, как прибыл паром. Я сказала капитану, что я из Эдинбурга и привычна к осадкам. Он только хмыкнул и пожевал мундштук своей трубки.
Портри лежит вокруг бухты, потускневший и размытый, будто рисунок мелом, оставленный под дождем. Конечно, я не взяла с собой зонт
—
право же, кто в Эдинбурге носит зонт?—
так что мне пришлось бежать сквозь морось, держа чемодан над головой, пока я не нырнула в первый попавшийся паб. Сейчас я сижу, устроившись около очага, распаренная и сонная, с горячим пуншем и той старой потрепанной книгой. И не спускаю глаз с адреса, который на самом деле не адрес. Ни названия улицы, ни номера дома. Элспет Данн, «Seo a-nis», Скай, Соединенное Королевство.Знаю, мне надо встать, возможно, найти почту и спросить про адрес, но здесь, у огня, так тепло. Дождь все еще стучит в окна. Может, я закажу еще пунш и посижу в тепле подольше.
Минуту назад я намеревалась провести здесь весь день, пережидая дождь, но сейчас я готова действовать! Пока я писала тебе о том, как мне хорошо возле очага, я услышала, как хмурый хозяин паба беседовал с пожилыми леди за соседним столом на языке, который знаком мне по маминым колыбельным.
«Вы разговариваете на гэльском?
—
спросила я. Когда они кивнули, я протянула им книгу: Что значит «Seo a-nis»?» Не буду писать, как я это произнесла. Ты будешь совершенно разочарован во мне. Уверена, эти две женщины точно разочаровались.Но вместо того чтобы перевести, одна из них
—
та, что повыше—
ткнула в каракули и воскликнула: «Элспет Данн! Давненько уже я не слышала этого имени».Вторая кивнула: «Она уехала много лет назад».
«Seo a-nis»
—
ее дом. Он все еще принадлежит ей, не так ли?"«Ее семье».
Я понятия не имела, что ожидала найти в старом мамином доме. Осколки прошлого? Знала только, что должна идти. «Где он находится?»
И, представь себе, они смерили меня оценивающим взглядом! Трактирщик хмыкнул: «Прогулка будет долгой, мисс».
Мисс? Вот как?
«Я привыкла ходить пешком,
—
сказала я довольно прохладно.—
Будьте любезны, укажите мне нужное направление».«Это в сторону Пейнчоррана,
—
он оперся на стол.—
Я могу продать вам карту и компас. И зонт».Я согласилась на карту
—
на которой карандашом отмечен дом—
и компас. Сейчас я сгорбилась в дверях почты, дописывая письмо тебе и жалея, что отказалась от зонтика. Дождь то затихает, то идет с новой силой, но здесь нет машин, чтобы довезти меня до ее дома. Чуть больше восьми миль. Раньше мы проходили почти столько же! Я надела свои ботинки и собираюсь попытаться. У мамы есть дом на острове Скай. Дождь или нет, я его найду!Маргарет
27 августа 1940
Дорогая Мэйзи,
скрещу пальцы и отправлю это письмо по старому адресу твоей мамы (на Скай), потому что другого мне остается. При удачном раскладе оно найдет тебя.
С первого дня нашего знакомства ты задавалась вопросом о своем происхождении. Где, когда и почему
—
вот что интересовало тебя, о Маргарет Данн. Но будь осторожна. Я не говорю, что все отцы—
такие же шалопаи, как мой, но не хочу, чтобы ты разочаровалась. Я слышал, как ты гадала, кем может быть твой отец. Графом? Генералом? Бэзилом Рэтбоуном? Твой список не включал в себя «мелкого фермера с удаленного острова».Но разве не в этом заключается поиск ответов на загадки прошлого? Открываются удивительные, поразительные и, возможно, немного пугающие вещи. Мы не можем знать заранее, что обнаружим. Но, уверен, ты не должна останавливаться. Не зная, что за дорога привела тебя к сегодняшнему дню, нельзя узнать, в верном ли направлении ты глядишь в будущее.
Ты спросила, не слишком ли мы торопимся, можем ли доверять своим чувствам. Милая моя девочка, я не стану заставлять тебя делать что-то, в чем ты не уверена. Я не стану торопить тебя, думай столько, сколько считаешь нужным. Но ответь мне на один вопрос: что ты чувствовала, когда сказала мне «да» и взяла мою руку?
Мне же в тот момент показалось, что сердце сейчас выскочит из моей груди и мне придется ловить его. Каждый раз, когда я вспоминаю, как стоял по грудь в воде у Дюнкерка, не зная, заметят ли меня самолеты, не зная, позволят ли мне подняться на корабль, я думаю о том, как держал твою руку в своей, и все тревоги уходят. Сейчас, когда в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным, я могу доверять только тому, что чувствую к тебе.
Будь осторожна и напиши, как только сможешь.
С любовью,
Поль
Беган Милтин, Скай
Пятница, 30 августа 1940
Дорогой Поль,
итак, в первый же день по прибытии я отправилась на поиски «Seo a-nis». Что, как я теперь понимаю, было ошибкой. Большую часть пути мне пришлось преодолевать по бездорожью (хотя это, должна признать, можно списать на мое неумение читать карту). Кроме того, не могу сказать, чтобы путь мой пролегал по Приграничным тропам, по бокам которых росли бы цветы. Я карабкалась по холмам, пересекала пустынные равнины, и единственной компанией мне были овцы. Хоть я и была в своих дорожных ботинках, они не смогли противостоять всей грязи Ская. Не помню, сколько раз мне приходилось скакать на одной ноге назад, чтобы извлечь оставшуюся в трясине туфлю. С собой у меня был чемодан (а ведь любой здравомыслящий человек оставил бы его в городе), потому что я планировала переодеться во что-нибудь сухое, когда попаду на место. Однако скоро я поняла, насколько бесполезной была эта идея. Чемодан насквозь промок. Я спрятала его под забором в поле и решила, что вернусь за ним позже. До сих пор я так и не нашла его.
В конце концов, я встретила старика с собакой, идущего в сторону Портри (по крайней мере, я так думаю; клянусь, этот компас бракованный). Он уверил меня, что я в Пейнчорране, и показал дорогу к «Seo a-nis». Он сказал, что это единственная постройка на этом берегу залива, так что я не пройду мимо. И он был прав.
Казалось, в доме никого не было уже несколько десятилетий. Это было одно из тех покрытых побелкой зданий, которые здесь можно было увидеть повсеместно: в них было по две комнаты на каждом из двух этажей и по камину с обеих сторон дома. Крыша была черепичной, хоть многие черепицы и выпали за столько лет. Ставни были плотно закрыты и заколочены досками. Я толкнула дверь, но она давно разбухла от влаги и не сдвинулась ни на волосок.
Рядом с этим домом был еще один, более старый
—
низкое здание из камня с прогнившей тростниковой крышей. За ним повалившаяся изгородь указывала границы заросшего сада, где теперь не осталось ничего, кроме чертополоха. Царила полная тишина, только волны прокатывались по прибрежной гальке да вдалеке блеяли овцы.Дождь теперь превратился в дымчатую изморось. Я подумала, не спуститься ли мне к морю, чтобы поискать каких-нибудь признаков жизни. Я обошла дом, вспугнув стайку каких-то пернатых, что гнездилась в домике с провалившейся крышей. Обогнув угол, Поль, я замерла в изумлении.
Вся задняя стена домика, та, что выходила к морю, сияла цветом, подобно итальянским фрескам, найденным на Гебридских островах. Побеленная поверхность была покрыта завитками и изгибами рисунков, некоторые из которых напомнили мне о гэльских легендах и колыбельных, что мама пела мне на ночь. Вот русалка на берегу сбрасывает с себя тюленью кожу. Феи водят хоровод вокруг трепещущего зеленого огонька. Вот женщина в платье из лепестков роз сидит на утесе, а по ее щекам в море стекают слезы. Картины сливались в единое целое, один сюжет плавно перетекал в другой. Вот пара, мужчина и женщина, танцует вальс. Вот вазочка с апельсинами. Открытая раковина, а в ней блестит розовая жемчужина. А рядом, я была в этом уверена,
—
образы прошлой войны. Мимо взорвавшегося снаряда летит машина скорой, неподалеку строем идут солдаты. Водитель скорой высунулся в окно, он смотрит в сторону озера, и, клянусь, его каре-зеленые глаза сверкают.