40
Едва в лицо ударила мое
Та сила, чье, став отроком, я вскоре
Разящее почуял острие,
43
Я глянул влево, — с той мольбой во взоре,
С какой ребенок ищет мать свою
И к ней бежит в испуге или в горе, —
46
Сказать Вергилию: «Всю кровь мою
Пронизывает трепет несказанный:
Следы огня былого узнаю!»
49
Но мой Вергилий в этот миг нежданный
Исчез, Вергилий, мой отец и вождь,
Вергилий, мне для избавленья данный.
52
Все чудеса запретных Еве рощ
Омытого росой[1006] не оградили
От слез, пролившихся, как черный дождь.
55
«Дант, оттого что отошел Вергилий,
Не плачь, не плачь еще; не этот меч
Тебе для плача жребии судили».
58
Как адмирал, чтобы людей увлечь
На кораблях воинственной станицы,
То с носа, то с кормы к ним держит речь,
61
Такой, над левым краем колесницы,
Чуть я взглянул при имени своем,
Здесь поневоле вписанном в страницы,
64
Возникшая с завешенным челом
Средь ангельского празднества — стояла,
Ко мне чрез реку обратясь лицом.
67
70
Но, с царственно взнесенной головой,
Она промолвила, храня обличье
Того, кто гнев удерживает свой:
73
«Взгляни смелей! Да, да, я — Беатриче.
Как соизволил ты взойти сюда,[1008]
Где обитают счастье и величье?»
76
Глаза к ручью склонил я, но когда
Себя увидел, то, не молвив слова,
К траве отвел их, не стерпев стыда.
79
Так мать грозна для сына молодого,
Как мне она казалась в гневе том:
Горька любовь, когда она сурова.
82
85
Как леденеет снег в живой дубраве,
Когда, славонским ветром остужен,
Хребет Италии сжат в мерзлом сплаве,
88
И как он сам собою поглощен,
Едва дохнет земля, где гибнут тени,[1010]
И кажется — то воск огнем спален, —
91
Таков был я, без слез и сокрушений,
До песни тех, которые поют
Вослед созвучьям вековечных сеней;[1011]
94
Но чуть я понял, что они зовут
Простить меня, усердней, чем словами:
«О госпожа, зачем так строг твой суд!», —
97
Лед, сердце мне сжимавший как тисками,
Стал влагой и дыханьем и, томясь,
Покинул грудь глазами и устами.
100
Она, все той же стороны держась
На колеснице, вняв моленья эти,
Так, речь начав, на них отозвалась:
103
«Вы бодрствуете в вековечном свете;
Ни ночь, ни сон не затмевают вам
Неутомимой поступи столетий;
106
И мой ответ скорей тому, кто там
Сейчас стоит и слезы льет безгласно,
И скорбь да соразмерится делам.
109
Не только силой горних кругов, властно
Велящих семени дать должный плод,
Чему расположенье звезд причастно,
112
Но милостью божественных щедрот,
Чья дождевая туча так подъята,
Что до нее наш взор не досягнет,
115
Он в новой жизни[1012] был таков когда-то,
Что мог свои дары, с теченьем дней,
Осуществить невиданно богато.
118
вернуться
1006
Омытого росой — у подножия Чистилища (Ч., I, 121–129).
вернуться
1007
Минервиной листвой — то есть ветвями оливы (ст. 31).
вернуться
1008
Как соизволил ты взойти сюда — Ироническое обращение к когда-то горделивому философу, пытавшемуся все постигнуть своим разумом.
вернуться
1009
«In te, Domine, speravi» (лат.) — «На тебя, господи, уповаю».
вернуться
1010
Едва дохнет земля, где гибнут тени — то есть едва повеет ветер из Африки, где в полдень исчезает тень.
вернуться
1011
До песни тех — то есть пока не запели ангелы.
вернуться
1012
В новой жизни — то есть в своей молодости, о которой он писал в книге, озаглавленной «Новая Жизнь».