Изменить стиль страницы
127
Пока, ликующий и изумленный,
Мой дух не мог насытиться едой,
Которой алчет голод утоленный, —
130
Отмеченные высшей красотой,
Три остальные, распевая хором,
Ко мне свой пляс приблизили святой.
133
«Взгляни, о Беатриче, дивным взором
На верного, — звучала песня та, —
Пришедшего по кручам и просторам!
136
Даруй нам милость и твои уста
Разоблачи, чтобы твоя вторая
Ему была открыта красота!»[1033]
139
О света вечного краса живая,
Кто так исчах и побледнел без сна
В тени Парнаса, струй его вкушая,
142
Чтоб мысль его и речь была властна
Изобразить, какою ты явилась,
Гармонией небес осенена,
145
Когда в свободном воздухе открылась?

Песнь тридцать вторая

Земной Рай — Древо познания
1
Мои глаза так алчно утоляли
Десятилетней жажды[1034] жгучий зной,
Что все другие чувства мертвы стали;
4
Взор здесь и там был огражден стеной
Невнятия, влекомый неуклонно
В былую сеть улыбкой неземной;
7
Но влево отклонился принужденно,
Когда из уст богинь,[1035] стоявших там,
Раздалось слово: «Слишком напряженно!»
10
Упадок зренья, свойственный глазам,
В которых солнце свеже отразилось,
Меня на время приобщил к слепцам;
13
Когда же с малым зренье вновь сроднилось
(Я молвлю «с малым», мысля о большом,
С которым ощущенье разлучилось),
16
Я видел — вправо повернув плечом,
Святое войско шло стезей возвратной,[1036]
С седмицей свеч и с солнцем пред челом.
19
Как, оградив себя щитами, ратный
Заходит строй, за стягом идя вспять,
Пока порядок не создаст обратный, —
22
Так стран небесных головная рать
Вся перед нами прежде растянулась,
Чем колесница стала загибать.
25
Из женщин каждая к оси вернулась,
И благодатный груз повлек Грифон,
Но ни перо на нем не шелохнулось.
28
Та, кем я был сквозь воду проведен,
И я, и Стаций шли с руки, где круче
Колесный след в загибе закруглен.
31
Так, через лес, пустынный и дремучий
С тех пор, как змею женщина вняла,
Мы шли под голос ангельских созвучий.
34
Насколько трижды пролетит стрела,
Настолько удалясь, мы шаг прервали,
И Беатриче на землю сошла.
37
Тогда «Адам!» все тихо пророптали
И обступили древо, чьих ветвей
Ни листья, ни цветы не украшали.[1037]
40
Его намет, чем выше, тем мощней
И вправо расширявшийся, и влево,
Дивил бы индов высотой своей.
43
«Хвала тебе, Грифон, за то, что древа
Не ранишь клювом;[1038] вкус отраден в нем,
Но горькие терзанья терпит чрево», —
46
Вскричали прочие, обстав кругом
Могучий ствол; и Зверь двоерожденный:
«Так семя всякой правды соблюдем».
49
И, к дышлу колесницы обращенный,
Он к сирой ветви сам его привлек,
Связав их вязью, из нее сплетенной.[1039]
52
Как наши поросли, когда поток
Большого света смешан с тем, который
Вслед за ельцом небесным ждет свой срок,[1040]
55
Пестро рядятся в свежие уборы,
Пока еще не под другой звездой
Коней для Солнца запрягают Оры, —
58
Так в цвет, светлей фиалки полевой
И гуще розы, облеклось растенье,
Где прежде каждый сук был неживой.
вернуться

1033

Вторая красота Беатриче — ее уста. Первая — ее глаза, которые Данте уже увидел (ст. 115–123).

вернуться

1034

Десятилетней жажды — увидеть Беатриче, умершую за десять лет до 1300 г.

вернуться

1035

Из уст богинь — то есть трех «богословских» добродетелей.

вернуться

1036

Святое войско шло стезей возвратной — То есть мистическая процессия повернула обратно на восток (см. Ч., XXIX, 12).

вернуться

1037

Древо — Это библейское «древо познания добра и зла», от запретных плодов которого вкусили Ева и Адам. Данте превращает его в символ империи.

вернуться

1038

Не ранишь клювом — не посягаешь на прерогативы светской власти.

вернуться

1039

Грифон оборачивается к колеснице (церкви), привлекает ее к сирому, то есть оголенному, древу (империи) и одной из его ветвей связывает с ним ее дышло (крест).

вернуться

1040

Когда поток большого света (то есть солнечного) смешан с лучами Овна, который соединяется с солнцем вслед за ельцом небесным (созвездием Рыб), — другими словами: весной.