— А кто вторая? — поинтересовался Билл Хопкинс.

— Ее имя Бетти Гиллис. Вместе эти две летчицы собирались перегнать тяжелый

бомбардировщик в Англию, но известный нам генерал Арнольд пресек эту инициативу на

корню. Однако освоить этот самолет они все же успели... В общем, рекорды и подвиги

Нэнси Лав были, скорее, рабочими, нежели спортивными. Хотя, — она задумалась, — нет,

я не права. В конце сорок четвертого WASP были расформированы, и Нэнси Лав все-таки

поставила свой рекорд. Она совершила кругосветный полет и вела самолет по меньшей

мере половину времени — в том числе над Гималаями.

— Ну что ж, почет и уважение этой леди, — сказал Вася. — Молодец, что и говорить. А

что, родная страна отблагодарила героиню?

— В самом конце войны Роберт и Нэнси получили медали за выдающиеся заслуги. Редкий

случай, когда супружеская пара награждается одновременно. В представлении к медали

было официально отмечено, что Нэнси Лав подготовила более трехсот летчиц, способных

летать на новейших боевых самолетах. И вот теперь, когда война шла к концу, —

продолжала Брунгильда с улыбкой, — у Нэнси Лав нашлось время на личную жизнь, и

она подарила своему мужу трех дочерей.

— Будущих летчиц, очевидно, — пробормотал Вася.

— Неизвестно, — призналась Брунгильда. — В любом случае, Нэнси Лав продолжала

работу в авиационной промышленности и не оставляла борьбу за признание своих подруг

по WASP ветеранами войны — со всеми полагающимися им привилегиями.

— Но ведь они добились признания, — напомнил Билл Хопкинс.

— Нэнси до этого не дожила, — Брунгильда опять вздохнула. — Она умерла 22 октября

1976 года от рака. После ее смерти нашли одну коробку, которую Нэнси хранила тридцать

лет. Там был сделанный от руки список пилотов — тех, кого Нэнси призвала на службу в

сороковом. Были вырезки из газет, фотографии, некрологи на тех, кто погиб, находясь под

командой Нэнси. Она помнила их всех — все эти годы.

© А. Мартьянов. 11.06. 2013.

82. «Итальянский истребитель»

— Говорят, Билл, ты теперь специалист по итальянским самолетам! — такими словами

приветствовал штаб-сержанта его друг, товарищ младший лейтенант Вася.

— Ну, полетал на бомбардировщике Розателли, и что? — отозвался Билл Хопкинс. —

Если уж на то пошло, слухи о том, что итальянцы делали плохие самолеты, летать на

которых в состоянии были только сами итальянцы, и то из непонятного патриотизма, —

так вот, эти слухи несколько преувеличены.

— Только не пытайся убедить меня в том, что не предпочел бы что-нибудь американское.

— Предпочел бы, — признал Билл, — но Розателли действительно делал неплохие

самолеты. И это — факт.

К друзьям приблизилась Брунгильда Шнапс: шлем под мышкой, волосы растрепаны.

— Удачно полетала! — объяснила она, кивнув друзьям в знак приветствия. Они даже не

стали уточнять, какой смысл фройляйн Шнапс вкладывает в эти слова. — Вы сейчас

говорили о Челестино Розателли?

— Он, конечно, не так великолепен, как Антон Фоккер, — попытался съязвить Вася, но

Брунгильда отмахнулась:

— Любовь иррациональна, можете не иронизировать... Челестино Розателли был

действительно выдающимся конструктором. Из тех, из первых. Он родился в 1885 году в

Бельмонте, и родители — которых звали Бернардино и Аполлония (думаю, прекрасные

люди), — рано заметили у сына выдающиеся способности к математике. Они поддержали

его, помогли поступить в Промышленную школу в Риме. Кстати, он блестяще учился и

даже получал стипендию. В 1910 году защитил диссертацию, предоставив проект

металлического виадука. От металлических мостов Розателли перешел к проектированию

самолетов и получил звание лейтенанта...

— Ох уж это стремление итальянцев раздавать военные звания! — вставил Билл Хопкинс.

— ...и в 1916 году работал над самолетом S.V.A. вместе с конструкторами Умберто

Савойя и Родольфо Вердуцио. А потом Розателли сделался ведущим конструктором

«Фиата» и оставался таковым до самой своей смерти в 1945 году. Он умер в Турине 23

сентября, причину смерти не знаю... Хотя в сорок пятом году умирали и от естественных

причин. Как ни странно... А о каком самолете вы сейчас говорили?

Вася ответил:

— Решили вот попробовать C.R.32.

— То есть, Caccia Rosatelli, «Качча Розателли», — подхватила с энтузиазмом Брунгильда

Шнапс. — «Истребитель Розателли». Самолетик был настолько известным, что его

называли без имени — просто «Итальянский истребитель».

— Товарищ Вася упорно хочет, чтобы я летал на биплане, — наполовину в шутку

пожаловался американец.

Брунгильда пожала плечами:

— Это был выдающийся биплан. Точнее, полутораплан. Не вижу ничего зазорного в том,

чтобы попробовать его. В своем роде C.R.32 стал вершиной творчества Розателли. Синьор

Челестино сделал уменьшенный вариант своего же полутораплана C.R.30. Который,

кстати, как и большинство основных итальянских машин в тридцатые, участвовал в

гонках... Для C.R.32 — по сравнению с C.R.30 — сократили площадь несущих

поверхностей, укоротили фюзеляж, а мотор остался тот же — двенадцатицилиндровый

«Фиат» А.30RA жидкостного охлаждения. Шестьсот лошадиных сил. Самолет стал легче

и быстрее по сравнению с предшественником. 28 апреля 1933 года он поднялся в воздух

над заводским аэродромом в Турине.

— И с тех пор стал предметом патриотической гордости итальянцев, — в тон Брунгильде

вставил Вася.

— Не поверите, товарищ младший лейтенант, — обернулась к нему фройляйн Шнапс, —

но C.R.32 поступили сначала не к соотечественникам, а к китайцам.

— B.R.20 — японцам, C.R.32 — китайцам, — протянул Хопкинс.

— А что делать? — Брунгильда пожала плечами. — Муссолини позарез требовалась

валюта, поэтому он был заинтересован в экспорте. И в тридцать четвертом итальянские

авиационные советники, приглашенные правительством Чан Кайши, помогли заключить

сделку. Муссолини даже задержал перевооружение собственных ВВС, чтобы поскорее

поставить самолеты китайцам. Вот почему на первых C.R.32, которые вышли из

заводских цехов, были двенадцатилучевые белые китайские солнца. Эти самолеты были

вооружены двумя пулеметами «Виккерс»; на них установили дополнительные радиаторы

для жаркого климата. И весной тридцать пятого «Фиаты» прибыли в Китай.

— А дальше, небось, повторилась история с B.R.20 и японцами, — заметил Билл Хопкинс.

— Итальянские самолеты у них не прижились.

— Восток — дело тонкое, — хмыкнул Вася.

— В какой-то мере, — кивнула Брунгильда. — Смесь из бензина, бензола и спирта, на

которой работал двигатель А.30RA, в Китае больше нигде не применялась. Ну и уровень

подготовки у китайцев не дотягивал до современной машины. Поэтому уже в июле

соглашение было расторгнуто. Таким образом, пикантная ситуация «китайские C.R.32

против японских B.R.20» не сложилась.

— Мы можем ее воспроизвести, — предложил Вася. Азарт загорелся в его глазах. — Что

скажешь, Хопкинс?

Американец неопределенно пожал плечами.

— А вот в родной Италии судьба C.R.32 сложилась прекрасно, — продолжала

Брунгильда. — К концу тридцать пятого этот самолет стал самым массовым истребителем

у себя на родине.

— Мне кажется, он слабовато вооружен, — заметил Вася. — Два пулемета калибра 7,69