Когда Петрарка в первый раз наслаждался осмотром тех памятников, которые даже в своих разбросанных развалинах превосходят все, что о них рассказывают самые красноречивые описания, его поразило удивлением беспечное равнодушие самих римлян; когда он убедился, что, за исключением его друга Риенци и одного из Колонна, местные аристократы и уроженцы были менее близко знакомы с римскими древностями, чем иноземец с берегов Роны, это открытие внушило ему не городость, а смирение. О невежестве и легковерии римлян можно судить по составленному в начале тринадцатого столетия описанию города; я не буду останавливаться на многочисленных ошибках относительно названий и указаний местности и ограничусь легендой о Капитолии, которая вызовет на устах читателя улыбку презрения и негодования. “Капитолий, — говорит анонимный автор описания, — так назван потому, что стоит во главе всего мира; там когда-то жили консулы и сенаторы, управлявшие городом и всеми земными странами. Окружавшие его толстые и высокие стены были покрыты хрусталем и золотом, а их крыша была украшена самой роскошной и самой изящной резьбой. Ниже цитадели стоял золотой дворец, который был большей частью украшен драгоценными каменьями и по своей цене мог равняться третьей части всего мира. Там были поставлены в ряд статуи всех провинций и у каждой статуи висел на шее небольшой колокольчик; а искусство и магия дошли в ту пору до того, что как только которая-нибудь из провинций восставала против Рима, изображавшая эту провинцию статуя поворачивалась в ее сторону лицом, колокольчик начинал звонить, прорицатель Капитолия возвещал о совершившемся чуде и сенат был предупрежден об угрожавшей опасности”. В том же описании приведен другой, хотя и менее важный, но не менее нелепый факт; он касается тех двух мраморных коней, которых вели два совершенно раздетых юноши и которые были впоследствии перенесены из бань Константина на Квиринальский холм. Автор говорит, что эти кони были произведениями Фидия и Праксителя; ему можно бы было извинить за неосновательное предложение, если бы он не перенес тех двух греческих скульпторов, почти через четырехсотлетний промежуток времени, из века Перикла в век Тиберия, и если бы он не превратил их в двух философов или чародеев, которые выдавали свою наготу за символ истины и знания, описывали императору все, что он делал в самой глубокой тайне, и, отказавшись от всяких денежных наград, просили как чести позволения оставить потомству этот памятник своего искусства. Так сильно увлекавшиеся магией римляне были равнодушны к красотам искусства; Поджио видел в Риме только пять статуй, а множество других статуй, случайно или с намерением погребенных под развалинами, было откопано, к счастью, уже в ту более позднюю пору, когда произведениям искусства уже не грозила никакая опасность и когда люди были более просвещенны. Изображение Нила, которое служит в настоящее время украшением для Ватикана, было найдено работниками, копавшими землю в винограднике подле храма или монастыря Минервы; но владельцу так надоели посещения любопытных, что он снова закопал в землю этот ни на что негодный кусок мрамора. Открытие Помпеевой статуи, имевшей десять футов в вышину, послужило поводом для процесса. Она была отыскана под стеной, разделявшей владения двух соседей; справедливый судья решил, что для удовлетворения обоих владельцев следует отделить голову от туловища, и этот приговор был бы приведен в исполнение, если бы вмешательство одного кардинала и щедрость папы не спасли римского героя от варварства его соотечественников.

Но мрак невежества мало-помалу рассеялся, и мирное управление Мартина Пятого и его преемников, восстановив внутренний порядок в церковной области, реставрировало те здания, которые были украшением Рима. Эти улучшения, начавшиеся с пятнадцатого столетия, не были натуральным продуктом свободы и промышленной деятельности. Главная и самая естественная причина возникновения обширных городов заключается в трудолюбии и многочисленности окрестного населения, доставляющего горожанам съестные припасы, сырой материал для фабричного производства и средства для ведения вывозной торговли. Но большая часть римской Кампании доведена до положения бесплодной и незаселенной пустыни; обширные поместья римских князей и духовенства обрабатываются ленивыми руками бедных и не имеющих других средств существования вассалов, а плоды скудных урожаев или сберегаются, или вывозятся за границу теми, в чьих руках находится хлебная торговля. Другая, более искусственная, причина процветания столиц заключается в том, что там имеют постоянное местопребывание монархи, что там тратятся большие суммы на содержание пышного двора и что туда стекаются доходы с провинций. Но провинции и получавшиеся с них доходы были утрачены при разрушении империи, и хотя Ватикан умел направлять в Рим небольшие потоки серебра из Перу и золота из Бразилии, он мог, кроме того, рассчитывать только на доходы кардиналов, на плату за требы, на добровольные приношения пилигримов и на остаток церковных налогов; впрочем, и этих небольших и необеспеченных денежных средств было достаточно для того, чтоб придворные и горожане могли жить в праздности. По многолюдности Рим далеко отстает от больших европейских столиц; в нем не более ста семидесяти тысяч жителей, а внутри обширного пространства, обнесенного городской стеной, семь холмов большею частью покрыты или виноградниками, или развалинами. Красотою и великолепием своих новейших зданий город обязан злоупотреблениям правительства и влиянию суеверия. Каждое избрание нового папы (за редкими исключениями) сопровождалось быстрым возвышением нового семейства, которое бездетный папа обогащал на счет церкви и страны. Дворцы этих счастливых племянников принадлежат к числу самых роскошных памятников изящества и рабства; архитектура, живопись и ваяние тратили на них все свои лучшие силы, а их галереи и сады украшены самыми дорогими произведениями древности, собранными туда изящным вкусом или тщеславием. Сами папы делали из церковных доходов более приличное употребление, тратя их на пышность католического богослужения; но я не считаю нужным перечислять построенные ими из благочестия алтари, капеллы и церкви, так как блеск этих второстепенных звезд затемняется солнечным блеском Ватикана и названного по имени св.Петра собора — самого великолепного из всех зданий, какие когда-либо предназначались для богослужения. Эти сооружения увековечили славу Юлия Второго, Льва Десятого и Сикста Пятого и вместе с тем свидетельствуют о необыкновенных дарованиях Браманте и Фонтане, Рафаэля и Микельанджело; а вследствие того же влечения к роскоши, которое сказалось в постройке дворцов и храмов, папы старались с одинаковым рвением восстанавливать произведения древности и подражать им. Упавшие обелиски были подняты и поставлены на самых видных местах; из одиннадцати водопроводов, устроенных цезарями и консулами, три были исправлены; под длинными сводами, частью уцелевшими от древности, частью вновь построенными, были проведены искусственные реки, которые изливают внутрь мраморных бассейнов потоки воды, годной для питья и освежающей воздух, а посетитель, торопливо взбирающийся по ступеням храма св.Петра, останавливается при виде колонны из египетского гранита, которая стоит между двумя высокими и вечно бьющими фонтанами и имеет в вышину сто двадцать футов. Усердие антиквариев и ученых близко познакомило нас и с топографией, и с памятниками древнего Рима, а из отдаленных и когда-то варварских северных стран туда стекаются теперь толпы новых пилигримов, для того чтоб осматривать не памятники суеверия, а то, что напоминает о подвигах героев и о всемирном владычестве.

Лозанна, 27 июня, 1787. Конец седьмой и последней части.

Оглавление

ЗАКАТ

и

ПАДЕНИЕ

РИМСКОЙ

ИМПЕРИИ

Том VII

ГЛАВА LXI

Разделение империи между французами и венецианцами. — Пять латинских императоров из княжеских домов Фландрии и Куртенэ. — Их войны с болгарами и с греками. — Слабость и бедность латинской империи. — Греки снова овладевают Константинополем. — Общие последствия Крестовых походов.1204-1261 г.г.