На следующий день Джи встал рано утром и сообщил:

– Через месяц наш ансамбль направляют на гастроли в Польшу, посему мне надо пройти проверку на верность родине у полковника КГБ.

Он оделся, взял папку с документами и уехал в Москву. В два часа ночи он появился на кухне – в огромной соломенной шляпе вместо зимней шапки.

– Как живописно, – прищурившись, заметила Фея. – Сомбреро полезная вещь: летом защитит от солнца, зимой – от дождя и снега. Где же ты такое достал?

– У дверей здания, где меня ожидал полковник КГБ, – ответил Джи, – с которым мне совершенно не хотелось встречаться, я неожиданно столкнулся с Адмиралом и его учениками.

"Мы идем на дело, – сказал Адмирал. – У тебя есть деньги? Давай купим бутылочку водки и поговорим о сокровенном".

"Меня тут полковник ждет!"

"Какой полковник! – воскликнул Адмирал. – Я живу как абсолютный профлигат, мы встречаемся раз в десять лет, присоединяйся снова к нам!"

"Отдаю Польшу в руки православного Аллаха", – произнес я и отправился с бэд компани к Адмиралу.

Мы победоносно заседали до позднего вечера, пока не вернулась жена Адмирала, похожая на разъяренного тигра.

"Прокормить вас легко, – кричала она, обведя бэд компани полуобморочными глазами, – а пропоить невозможно!"

"Это хорошо, что нас ругает мирская женщина, – произнес Адмирал. – Это значит, что на нас подается сильная энергетика, на которой можно продвинуться еще дальше по алхимическому лабиринту. А когда нас хвалят миряне – это полный проигрыш".

"Но поскольку нас ругают всегда, – добавил я, – мы сохраняем форму и не жиреем".

"Они ругают нас, – сказал Адмирал, – но жить им без нас безнадежно скучно. Нам всем некуда деться и некому жаловаться – только мы сами можем спасти себя".

И мы переместились в ближайшее кафе, а когда оно закрылось – на лестничную площадку соседнего дома.

Адмирал смотрел на поднимающихся по лестнице красивых женщин и приговаривал:

"Всех вас надо в нашу коллекцию дивностанных крутобедрых зачислить. Вы спите, потому что свободны от любви, а кто любит, тот не спит. Коль нет любви, то нет и сладких снов. Пора издать новое правило для полярной зимовки: раз в месяц необходимо напиваться до чистого сознания".

"Сегодня как раз такой день", – подхватил один из его ученичков.

"Когда в Хиросиме разорвалась атомная бомба, – продолжал Адмирал, – в живых осталось девятнадцать алкашей, которые были абсолютно пьяны, и генерал иезуитского Ордена. Потом он описывал это в своих мемуарах: "Я сидел за столом и занимался делами Ордена, когда за окном раздался резкий хлопок. Но я занимался делами и не обратил на это внимания".

В этот момент я отключился и попал на другую планету, где успел прожить целую жизнь, открыть Школу и передать Звездную Традицию.

А очнувшись, я застал себя одиноко сидящим на подоконнике в полной темноте, без документов, часов и кошелька. Вместо зимней шапки на голове красовалось сомбреро.

– Ну и дружки у тебя, – возмутилась Фея. – Живут по люци-ферическим законам: помоги упасть ближнему – и поднимешься на ступень выше.

– Жаль украденных денег, – вздохнул Петрович.

– Это тайный взнос жуликам, – ответила Фея. – Теперь мы спокойно можем жить некоторое время. А тебе надо бы выспаться и прийти в себя.

– Пожалуй, ты права, – ответил Джи и устало удалился в спальню.

– Вот теперь самое время разобрать гору сумок, которая лежит в углу, – заметила Фея и с подозрительным энтузиазмом приступила к делу. – Наконец-то я обнаружила потайной склад морского чая! – победоносно воскликнула она. – Вот вы на что тратите последние денежки! Ну, теперь-то мне ясен секрет блеска ваших глаз! Придется конфисковать запасы горючего в пользу бедного Ягненка.

– Да это же для освоения Москвы! – раздосадованно произнес я.

– Если я этим займусь, я освою такие пространства, какие вам и не снились, – рассмеялась она и унесла добычу.

Я прилег отдохнуть. Когда я открыл глаза, было темно, но я понял, что в Шкатулке никто не спит. Я вышел на кухню: за круглым столом сидели Петрович и Фея.

Петрович писал дневник. Фея рисовала картину на куске оргалита: домик с черепичной крышей, обнесенный покосившейся каменной оградой, обитателей домика и его аналог на тонком плане, высоко в горах, в котором живут три Ангела в белоснежных одеяниях. Ангелы спускаются в мир земной, чтобы нести радость и утешение тем, кто живет там, но люди не могут понять существ из горних пространств…

Проснулся Джи и вышел на кухню.

– Пока вы спали, наши запасы горючего были конфискованы, – вскочив, отрапортовал Петрович.

– Вынужденная жертва среде, – покачал головой Джи и продолжал, глядя на нас:

– Сейчас наконец достигнут уникальный состав алхимического сплава нашей команды, и я объявляю о рождении Школы как реально действующего организма на планете Земля. До этого она существовала в другом измерении. Было много сложных моментов и испытаний, связанных с преодолением нашей совместной кармы. Но те города, которые мы посетили, стали эфирно оживать, там появились маленькие мистические оазисы, которые несут импульс эфирного Посвящения. Наша Школа – это Школа ничтожного меньшинства среди человечества, но это закваска для будущего.

Вдруг подул ураганный южный ветер; деревья за окном трещали и сгибались к земле. Крыша дома готова была сорваться и унестись с ветром.

– Это реакция стихии воздуха на рождение Школы, – прошептала испуганно Фея.

К утру настолько потеплело, что загрохотал гром, засверкали молнии и пошел дождь. Целый день после этого бушевала гроза с молниями, и насыщенные мистическим ужасом тучи приходили со всех сторон света.

– Я ужасно боюсь молний, – шептала Фея. – Это живые существа, которые любят охотиться за людьми, – и она, дрожа от страха, пряталась под одеяло.

Глава 12. Тринадцатый Аркан

Пятого февраля я выехал с "Кадарсисом" на гастроли в Харьков, а Петрович остался с Джи доделывать документы.

Город встретил нас морозной пылью и помпезными зданиями сталинской архитектуры. В центре его возвышался громадный собор. Атмосфера города показалась мне довольно тяжелой: по слухам, он стоял на подземном грязевом резервуаре. Влияние хаотических сил здесь было особенно заметно.

Ансамбль разместился в дорогой гостинице с громадными залами и высокими потолками с лепниной. Как учил Джи, первым делом я направился в храм. Для правильного вхождения в пространство города я помолился Николаю Чудотворцу, Сергию Радонежскому и Серафиму Саровскому. Став на колени, припал к иконе Пресвятой Богородицы и попросил заступничества, помолился Архангелу Михаилу и поцеловал распятие Иисуса Христа. В завершение ритуала знакомства с астральным мэром города я отправился на кладбище поклониться мертвым. Теперь можно было спокойно осваивать Харьков.

Я не мог дождаться приезда Джи и ходил сам не свой. На третью ночь я попал в странное сновидение.

Мы шли с Джи по дороге, вьющейся среди пустынной скалистой местности. Солнце тускло освещало путь, едва просвечивая сквозь багровые тучи, не предвещавшие ничего хорошего. Вдруг вдалеке, за спиной, послышался сильный гул. Я оглянулся. К нам на большой скорости приближался смерч. Он поднимал в воздух все, что попадалось ему на пути.

– Это дух смерти, – произнес Джи.

Мы быстро побежали вперед, но смерч настигал нас, сметая камни и поднимая горы песка.

– Нам от него не скрыться, – сказал Джи.

– Так что же делать? – испугался я.

– Надо переместиться в другое пространство, – ответил он.

Быстро вращаясь в левую сторону, он исчез из моего мира.

Вихрь приближался с огромной скоростью, и я отчетливо почувствовал дыхание смерти…