Шельбаум понимал его лучше других. Он знал, почему Нидл стал таким. Он был свидетелем того, как Нидл метался целыми днями в состоянии полной растерянности, когда умирала жена. К тому же он чувствовал и некоторую ответственность за него. Нидл был хорошим криминалистом, и Шельбаум сам пригласил его в уголовный отдел. Нидл, который вообще не интересовался политикой, был предан обер-комиссару. В любой момент, если в том была необходимость, ему можно было дать задание. Если его не было дома — он жил на Вебергассе, — то его можно было найти в кафе Ладингера за партией шахмат.

Некоторое время Нидл прислушивался. Нет, Карин не слышала, совершенно ничего не слышала. Она спит в мансарде, под самой крышей. Она не может также сказать, как вчера закончился праздничный вечер. Она почувствовала себя неважно и приняла снотворное. Труп она увидела после того, как его обнаружила экономка, — все это она уже излагала обер-комиссару.

В столовую вошла Хегтерле с подносом, уставленным чашками с дымящимся кофе. Она поставила поднос на стол и собралась уходить.

— Одну минуточку, — сказал Нидл. — Нам хотелось бы еще

раз услышаТь о наиболее существенном, замеченном вами.

Хеттерле посмотрела на него без всякого выражения.

Я уже все сказала.

Несмотря на это, — возразил Нидл и взял чашку кофе.

Хеттерле села на краешек стула, скрестив руки жестом, который у Нидла вызвал особенно тоскливое чувство. Он напомнил ему умершую жену, которая отдыхала в такой же позе.

Хеттерль отвечала тихим монотонным голосом. Да, она обнаружила труп. Карин вошла в спальню после нее и позвонила в полицию, затем появился молодой сотрудник из уголовной полиции, который также хотел позвонить по телефону после того, как обнаружил мертвым господина Фридемана.

Нидл задумался. Не слышала ли она что-нибудь прошлой ночью? Нет, еще до конца вечера она ушла в садовый домик и легла спать.

Допустим, ваш уход совпал с концом вечеринки, — вслух

размышлял Нидл. — А почему гости так поспешно покинули

виллу?

Не было ни одного года, чтобы прием кончался нормаль

но, — ответила Хеттерле. — Фридеман почти всегда ухитрялся

найти повод для скандала и выгонял всех.

А на атот раз?

Он все время был в возбужденном состоянии, — сказала

экономка. — Он вбил себе в голову, что жена имеет любовника.

Это правда?

Я не знаю, — ответила Хеттерле, пожимая плечами. —

Об этом она со мной не говорила.

92

Карин, потупившись, смотрела на пол. Один чиновник, допрашивавший ее, пил кофе, другой стенографировал.

— Других причин у него не было?

Карин подняла взгляд. Инспектору показалось, что вее глазах что-то, промелькнуло. Хеттерле тоже какую-то долю секунды медлила, прежде чем ответить. Но он мог и ошибаться.

Нет, — сказала Хеттерле.

Что с вашим лицом? — спросил Нидл.

Двенадцать лет назад я попала в катастрофу и ударилась

о ветровое стекло, — ответила Хеттерле, бледнея.

Я не это имел в виду. Левая сторона вашего лица припух

ла. Тоже ударились о что-то?

Хеттерле смотрела неподвижным взглядом.

Вчера меня ударил господин Фридеман, — тихо сказала

она наконец.

Срывал на вас зло из-за жены?

Он вновь отметил еле.заметное колебание.

Да, — сказала она. Нидлу показалось, будто белокурая

девушка с облегчением вздохнула. Он поднялся и взял кофе.

С вами еще раз побеседует обер-комиссар, — сказал он. —

Прошу из дома не уходить.

Он кивнул им и вместе с двумя чиновниками выгаел в коридор.

— Проследите, чтобы никто из этих ошалевших репортеров

не проник в дом. — строго приказал он. — Любыми средствами

держите их на расстоянии.

Стоя у входной двери, он бросил взгляд на улицу. Двое полицейских" изо всех сил старались сдержать дюжину газетчиков, вооруженных фотоаппаратами. Увидев Нидла, они на мгновение успокоились. Но затем начали выкрикивать вопросы, ни один из которых он в суматохе не разобрал. Еще хуже стало, когда, он вышел на улицу. Пришлось заткнуть уши. Он взмахнул рукой, и все смолкли

Через два часа, — крикнул он, — я готов сообщить вам о

том, что мне известно! Не ранее! Кто проникнет в сад или вой

дет в дом, не получи) от нас никакой информации. А что поло

жено за нарушение неприкосновенности жилища, вам известно.

Параграф восемьдесят четыре, до пяти лет! — выкрикнул

репортер из «Абендпоста». — Я очень хотел бы проверить, при

держиваетесь ли вы этого параграфа в отношении нас.

— Не советую проверять, — сказал Нидл, пересекая улицу.

Местность, простиравшаяся до Старого Дуная, также была

оцеплен^ полицией. У причального мостка стояли полицейские и чиновники уголовной полиции. Труп положили на носилки и прикрыли. Был виден лишь один левый рукав замшевой куртки Врач беседовал с Шельбаумом, который в качестве исполняющего обязанности начальника отдела полицейской дирекции вел расследование. Собственно, он так и так вел бы его, только прежде успех втихомолку присвоил бы Видингер, а неудачу отнесли на счет Шельбаума.

— Для меня совершенно ясно, что петля явилась причиной

смерти, — сказал врач. — Странгуляционная полоса совпадает

с положением веревки. Мужчина совершил самоубийство просто

безукоризненно.

93

И все же я хотел бы иметь точные данные осмотра, — ска

зал Шельбаум.

Как.пожелаете, —• ответил врач раздраженно и пошел вверх

по берегу.

По-видимому, ясный случай, Алоис, — сказал Шельбаум

Нидлу. — За измену покончил с женой, а затем повесился сам.

Он посмотрел на сук, с которого сняли Фридемана. Одна ветвь была надломлена. По-видимому, Фридеман, готовясь к самоубийству, был в очень возбужденном состоянии.

У забора он попал в желтую краску, — продолжал вслух

размышлять Шельбаум. — Она застряла в его рифленой подо

шве и не стерлась о траву. Следы ее видны на мостке. Одно

мне только непонятно.

А именно? — спросил Нидл.

След ведет прямо до конца причального мостка, — отве

тил Шельбаум. — Фридеман выходит из дома, пересекает улицу,

бежит к причальному мостку и без какой-либо паузы вешается.

Какой бойкий самоубийца...

Петлю он мог подготовить заранее, — подал мысль Нидл.

Самоубийца, поступающий с рассчитанной точностью! —

усмехнулся Шельбаум. — Он заготавливает петлю, возвращается

в дом, где душит свою жену, идет сюда и немедленно кончает

с собой. Не кажется ли вам такой график несколько необычным?

Почему? — спросил .Нидл. — Человек, сытый по горло

жизнью, хочет повеситься. Когда он вешает петлю, его охваты